Бентли Литтл - Рассказы. Часть 3 [компиляция]

Кент зашел домой, хлопнул дверью, и с жутким акцентом, как у Рикки Рикардо [14] Персонаж известного ситкома 50-х годов «Я люблю Люси». Рикки — американец кубинского происхождения, руководитель оркестра популярной кубинской музыки. — Прим. перев. провозгласил: «Я дома!»

Кристина вздрогнула. Нахмурившись, она посмотрела в окно и удивилась, что не слышала, как «лексус» мужа подъехал к дому.

— Где машина?

— Там грузовик стоит. Пришлось припарковаться на улице.

Так и есть — перед домом стоял белый грузовик городской коммунальной службы, а человек в оранжевом костюме как раз спускался в люк перед машиной. Вслед за мужчиной в люк змейкой пополз толстый желтый шланг.

— Чинят там что-то. Видать, с канализацией проблемы. Поэтому, наверное, и запах такой жуткий.

Сердце Кристины застучало. Нет. Она бросилась к двери, распахнула ее, и глубоко вдохнула, втянув хорошо знакомую отвратительную вонь.

К горлу подступила тошнота. Ноги отказывались слушаться. Приникнув к дверной раме, она посмотрела туда, где упал мальчик. Там оставалось темное пятно — полиция не смыла кровь. Видимо, подумала она, это дело оставили мне.

— Дорогая, что случилось? — Кент положил ей руки на плечи.

— Я чувствую его запах, того мальчика, — сказала она.

— Так ты об этом запахе говорила?

Она отрешенно кивнула.

— Это из канализации. Ты думала, это тот ребенок? Да как такое быть может?

— Кент…, — сказала она, и глубоко вдохнула. И рассказала ему. Не все, а то, что рассказала полиции, врачам, медикам, Дженне и Сэм, рассказала другим соседям, а он крепко обнимал ее, говорил, что она не виновата, говорил, что все будет хорошо, но от этого становилось только хуже.

Ложась спать той ночью, она все еще оставалась на взводе… но не чувствовала себя плохо. Даже хорошо. Мальчик был проблемой, неважно, правда ли от него так уж воняло или нет — это несущественно; главное, что проблема решена. Теперь он никогда не будет ходить по их улице. Она чмокнула Кента на ночь, а потом уставилась в темноту. Чем больше она думала о случившемся, тем лучше становилось на душе. Она поступила так, как надо.

Ночь прошла спокойно, без снов.

Проснулась она свежей и отдохнувшей. Позавтракала, проводила Кента на работу, а потом вышла посмотреть на детей, идущих в школу. Дженна и Сэм отвезли детей в школу и заглянули к ней.

— Хорошо сегодня пахнет, — сказала Сэм, виновато улыбнувшись. — Наверное, нельзя так говорить.

Кристина улыбнулась в ответ.

— Нет. Ты права. Хорошо.

— Ужасно, конечно, что с ним так вышло. Но, ты знаешь, некоторые сами себе создают проблемы.

— Так и есть, — согласилась Дженна.

В воздухе пронесся легкий запах гнили. Не та жуткая смесь тухлых яиц и дерьма, а едва различимый аромат разложения, как от гнилых фруктов в мусорном ведре. Кристина поморщилась.

— Вы это чувствуете? Или мне кажется?

— Нет, я тоже чувствую, — подтвердила Сэм.

— Как думаете, что это? — Дженна огляделась в поисках источника запаха. — Мусор сегодня не вывозят.

— Я думаю, это вон тот мальчик, — показала Кристина. На противоположной стороне дороги двое крупных, сильных школьников швыряли из рук в руки тщедушного, бледного мальчишку.

Сэм кивнула.

— Родерик. Тиффани говорила мне, что он не ходит на физкультуру. Может, у него проблемы со здоровьем, но вместо того, чтобы заниматься спортом, он просто сидит целыми днями и читает.

— И еще, его родители — атеисты, — добавила Дженна. — В прошлом году они даже не пришли на нашу рождественскую вечеринку.

На мгновение повисла тишина.

Дженна многозначительно посмотрела на Кристину.

— Знаешь, я думаю, это он.

— И я так думаю, — Сэм тоже смотрела на нее.

Обе смотрели на нее.

Кристина все поняла и со вздохом кивнула.

The Baby (1989).

Был конец восьмидесятых. Я ехал с друзьями по полуразрушенному промышленному району Лос-Анджелеса на концерт. Выглянув в окно, я увидел трех грязных мальчишек, стоявших на коленях перед картонной коробкой на пустыре. Они явно смотрели на что-то в коробке, и я подумал: мертвый ребенок. Не знаю, почему эта мысль пришла мне в голову, но на следующий день я сел и написал этот рассказ.

— Ты иди первым.

— Нет, ты.

— Нет, ты.

Стив, всегда самый храбрый, просунул голову в открытую дверь и заглянул в темное нутро заброшенного склада.

— Алло-о-о-о! — позвал он, надеясь услышать эхо. Его голос замер, как будто его поглотила тьма, стены. Кто-то — Билл, Джимми или Шон — толкнул его сзади, и он почти потерял равновесие и ввалился через дверь в здание, но замахал руками, удержался, и быстро выпрыгнул обратно в безопасность на свежий воздух. Он резко повернулся к ним, его лицо пылало от гнева, он был готов избить до полусмерти того, кто это сделал, но все трое смотрели на него невинными глазами. Он посмотрел на них и рассмеялся.

— Слабаки, — сказал он.

Джимми повернулся к Стиву. Нервно щелкая выключателем фонарика, он спросил: — Мы действительно идем внутрь?

Стив презрительно посмотрел на него.

— Конечно, — сказал он. Но он и сам был далеко не уверен. Дома, сидя на цементной дорожке, в окружении домов, заполненных взрослыми, эта идея казалась хорошей. Они возьмут с собой фонари, веревки и металлоискатель Билла и обследуют старый заброшенный склад. Ни у кого из них не хватило духу подойти к складу в одиночку — даже днем. Но вместе они смогут исследовать старое здание, сколько душе угодно, проникнуть в его неизмеримые глубины и извлечь оттуда все сокровища, какие только смогут найти.

Однако сейчас, стоя перед многоэтажным зданием и глядя в темный дверной проем, эта идея не казалась ни такой уж хорошей, ни такой осуществимой. Теоретически они должны быть храбрее в группе, чем по отдельности. Безопасность была в количестве. Но оказалось, что вместе они боялись не меньше, чем порознь. Стив посмотрел на верхнюю часть здания, на голую бетонную стену, почерневшую от копоти, где когда-то в ночной тишине вспыхивало пламя, устремленное к Луне, и молча надеялся, что один из них струсит. Может быть, Шон, самый младший из них, заплачет и захочет домой.

Но все трое молча смотрели на него, ожидая, какое он примет решение.

— Пошли, — сказал он, включая фонарик.

Они медленно, тихо, осторожно вошли в открытую дверь склада — Стив впереди, Джимми и Билл следом, Шон замыкал шествие. Гравий и обугленные обломки хрустели под ногами.

— Я не хочу быть последним! — внезапно сказал Шон. — Я хочу быть посередине!

— Джимми! Поменяйся! — прошипел Стив. Он не хотел, чтобы кто-нибудь из них разговаривал, но уж если заговорили, пусть лучше шепчутся. Правда, он не совсем понимал, почему.