Сергей Байбаков - Пекло

Отчего-то Кирилл вдруг стал ощущать себя очень значимой фигурой. С чего бы это? В этом месте он без году неделя, ничего не знает, и вообще чужак, а тут этот непонятный снобизм. Откуда ему взяться? Непонятно.

Меж тем Шейла выслушала речь Кирилла и — как ему показалось — впала в раздумье. Неудивительно, собаки прекрасно все понимают — на то они и собаки. Даже маленькая глупая тявкалка соображает, за что ее ругают хозяева. А серьезные породы — тем более.

Видимо, Шейла прекрасно понимала интонацию Кирилла и, вполне вероятно, смысл сказанного. Она повернулась к ротвейлеру и что-то тихонечко проскулила. Скулеж звучал извинительно, будто собака оправдывалась и о чем-то просила. Проскулив, как бы в подтверждение сказанного, Шейла мотнула головой на Кирилла.

Он не знал, что и подумать! Так и сидел на корточках ошарашенный. Оказывается, в этом чудном месте собаки изъясняются жестами! Иначе как можно расценить кивок в его сторону?

Меж тем ротвейлер подобрался, перебрал передними лапами и как бы подбоченился. Вид у собаки получился серьезный и уморительный. Пес, насколько это было возможно, поднял голову и вильнул обрубочком хвоста.

«Да, это я ее одарил! А что, разве она недостойна? Если вам не нравится, то отчитывайте меня. Но согласитесь, Кирилл, — разве ей не идут эти изумительные камни, которые так напоминают мои глаза, когда я страшен и в гневе? Бросьте. Это все пустое. Давайте лучше заключим мир…»

Именно так Кирилл понял мимолетные — не жесты, нет, у собак ведь нет ни жестов, ни мимики! — движения туловища черного пса и перебор его лап. Причем Кириллу показалось, что эти слова прозвучали у него в голове.

«Ну, вот, — мелькнула мысль. — Я понимаю речь живущих тут людей, и теперь я стал понимать мысли собак. Или мне кажется?..»

Нет, ему не показалось. Ротвейлер неспешно подошел поближе и, не обращая на вновь обратившихся в соляные столбы Якова и Магду, важно уселся. Пес взглянул на Шейлу, что-то тихонечко проурчал и, по-видимому получив согласие, протянул Кириллу переднюю правую лапу.

Что тут оставалось делать? Вежливость дорогого стоит. Конечно, Кирилл пожал теплую лапу собаки. Когда тебе предлагают дружбу, не следует от нее отказываться. Тем более что другом ему хочет стать такой разумный нес, у которого — когда он в гневе — глаза сверкают, как рубины!

— Здравствуйте. Меня — впрочем, это вам известно — зовут Кирилл. Извините, что не знаю вашего имени, — в шутку представился Кирилл. — Если хотите, мы станем друзьями.

Черный пес довольно уркнул и перебрал лапами. На морде — насколько это возможно для собаки — появилось хитрое выражение, будто он хочет что-то сказать. Дернулись губы, приоткрылась пасть. Потом ротвейлер неожиданно важно кивнул и сверкнул глазами в сторону.

Якова. — Его зовут господин Грей, — тихонько прошелестел монах. — Он друг господина лорда.

«Господин Грей! Ну и ну!.. Так вот о ком говорил Яков, когда я спросил про Шейлу».

В памяти Кирилла всплыли слова монаха: «Вы сами его увидите, господин Кирилл. В замок ее приказал отвести наш властитель — лорд Абигор. Видите ли, на утес он пошел вместе с господином Греем. Господин Грей был очень обрадован госпоже».

Кирилл с любопытством смотрел на ротвейлера и только и мог, что скрывать улыбку. Надо же, какой важный пес. Головой кивает. Собаки умны — это факт. Известно много случаев, когда хозяева оставляли своим любимцам многомиллионные состояния. И, судя по всему, этот ротвейлер очень важная персона в замке. Важная… и умная. Но отчего же он так не любит монаха и Магду? И Шейла на них недобро косится.

Провожатые Кирилла стояли ни живы ни мертвы. Головы потуплены, исподволь бросают быстрые боязливые взгляды на собак.

«Что еще может выкинуть такой своенравный господин? Бросится на них? Не знаю. Да и Шейла может поддаться порыву — тоже кинется. А оно мне это надо? Нет!»

Кирилл быстро принял решение.

— Знаете что, Магда! Я, пожалуй, сам разберусь, что делать дальше. Сам найду, куда идти. Возьму их с собой, — Кирилл кивнул на собак, — а вы пока приготовьте поесть. И вы Яков, идите. Если вы мне понадобитесь, я вас разыщу. Я пойду наверх. Так будет лучше. Верно?

— Как вам будет угодно, господин, — отозвалась Магда. — Наверху гардеробная, если пройти дальше и спуститься вниз, то найдете небольшой бассейн. Вода нагрета. Обед будет подан в трапезную. Вход в нее около лестницы, во-он та дверь.

Магда указала на дверь в конце зала, поклонилась и скрылась в одном из стрельчатых проходов. Монах же, облегченно вздохнув, сразу устремился к выходу. Вновь из неприметной ниши появился лакей-истукан и бесшумно открыл дверь. Стук деревянных сандалий смолк.

Тихонько свистнув псам, Кирилл направился к мраморной лестнице. Его снедало любопытство…

…Кирилл сидел за богато накрытым столом. Его одолевали веселые мысли. «Вот и спросил на обед что-нибудь простое и незамысловатое! Мол, не утруждайтесь, Магда. Накройте так, как обычно лорду Абигору накрываете. Не надо изысков. Ничего себе — незамысловатое!»

Большой круглый стол чем-то походил на небольшой универсам. Это сравнение пришло в голову, как только Кирилл увидел все разнообразие выставленного на белоснежную скатерть съестного.

Мудреной формы графины и графинчики с напитками; кувшинчики и менажницы с подливами и специями; соусники; солонки наполненные солью нескольких видов; щедро пересыпанные зеленью мясо и рыба на больших блюдах; фарфоровые салатницы с разнообразными холодными закусками; блюда, с красиво разложенными на них морскими (как их называл Кирилл) гадами; фарфоровые судки с…

В общем, на перечисление всего, что стояло перед ним, ушло бы немало времени. На столе еще стояло нечто такое, чему Кирилл просто не мог подобрать названия.

По левую и правую руку от него лежал ряд серебряных ножей и ножичков, диковинного вида ложек и вилок, щипчиков и иных мудреных — иначе не назовешь — инструментов. Всего не перечесть.

Как пользоваться всем этим, Кирилл представлял слабо. Ладно, освоится.

Накрытый стол напоминал огромный натюрморт.

Кириллу неожиданно пришла в голову веселая мысль о том, что все это продуктовое изобилие могло бы дать вдохновение не одному десятку бездарных гениев. Если, ясно дело, можно было бы каким-то чудом собрать и запереть гениев наедине с этим столом и оставить им предметы труда — кисти, холст и краски. Ну, или карандаши со шпателями. В общем — кто чем привык ваять.

Гениям поставить задачу: писать свои картины нормально, чтобы было понятно, что на них изображено, а не абы как.

Кто нарисует простыми и доступными пониманию линиями — тому разрешить сесть за стол, выпить и закусить. Ведь известно, что гениям ничего не надо: они только творят свое виденье мира, а питаются воздухом.