Клайв Баркер - Алые песнопения [litres]

Дёрнулась одна из работ Кеза. Да уж, сомневаться не приходилось: Гарри всего пять минут, как проснулся, а уже вляпался в неприятности. Грязные воды с их тошнотворным грузом явились, чтобы ему навредить. Уж как они собирались это сделать, Д'Амуру узнавать не хотелось. Он подхватил с пола свою импровизированную тогу и отправился к двери, на ходу завязав и подоткнув плед. Когда Гарри только заходил в туалет, дверь он притворил, и, поскольку у неё не было ни щеколды, ни замочной скважины, он удивился, когда потянул за ручку, а дверь не сдвинулась с места.

Это неприятно напомнило ему о дверях на Дюпон-стрит – какие-то из них были видимыми, какие-то уютно укутывались цепями с крюками, и все они стремились не дать ему сделать следующий вдох. В надежде, что ему посчастливится открыть замок, Гарри повернул полированную ручку в обе стороны, но открыться ей не позволял не просто неисправный механизм. Его запечатали в ванной с чем-то… о чём ему предстояло узнать.

Он оглянулся на ванну. Волосы, явившиеся из сливного отверстия, в некоторых местах всплыли к поверхности и теперь сплетались вместе, создавая абрисы, в которых безошибочно угадывалось грубое подобие головы – оно ловило потоки грязи, точно рыбу в сети. Гарри заставил себя оторвать взгляд от этой диковины и сконцентрироваться на открытии дверей. Он схватил ручку обеими руками и затряс двери с надлежащей яростью, призывая её отвориться.

– Открывайся, ты, сукина дочь!

Но дверь не двинулась и не подала ни малейшего знака, что поддается его напору. Гарри отпустил ручку и попробовал другой подход – он принялся колотить по двери кулаками и звать на помощь. Он кричал и кричал, но в ответ слышалось лишь хлюпанье находившейся с ним в одной комнате твари. Пока Гарри стучал в дверь, он дважды оглядывался на ванну, и каждый раз грубое, сотканное из волос, воды и дерьма человеческое тело было ближе к завершённости.

При первом взгляде Гарри увидел лишь голову, плечи, грубый набросок тела. При втором взгляде торс уже сплёлся до самой бесполой промежности, а по бокам болтались бескостные руки, и двигались они скорей как щупальца, чем человеческие руки. Волосы даже не попытались соорудить пальцы. Вместо этого они сплетались и связывались, пока не наградили тварь двумя кулаками, по форме напоминавшими молотки, и одним из них существо ударило в стену с чудовищной силой. Плитка, в которую врезался кулак-молот, разлетелась на осколки, и шрапнель брызнула во все стороны – Гарри почувствовал, как кожу засаднило от её уколов.

Запах экскрементов постепенно нарастал – существо подымалось со своей колыбели. Смрад стоял такой густой, что у Гарри на глазах выступили слёзы. Он вытер их ладонью и с прояснившимся зрением оглянулся в поисках защиты. У него была лишь повязанная на поясе простыня. Не густо, но лучше, чем ничего. Гарри развязал её и глянул на молоторукого противника. Существо как раз занесло ногу над краем ванны; вниз срывались комки нечистот.

Вонь стояла неимоверная. На глазах у Гарри выступили новые слёзы, но ему было некогда их вытирать. Тварь выбралась из ванной и поковыляла к Д’Амуру. Она замахнулась волосяной рукой, но тут Гарри распахнул простыню и подбросил её над смрадными водами головы противника. Простыня приземлилась на существо и прилипла к нему, как листья к мокрому тротуару.

Чудище было явно дезориентировано. Действительно ли Гарри его ослепил (вряд ли), или же его просто озадачили, эффект был один и тот же. Намереваясь снести Д'Амуру голову, тварь замахнулась на него кулаком, но за четыре-пять секунд между ослеплением и ударом Гарри опустился на корточки, убравшись с пути молотка.

Кулак просвистел всего в нескольких дюймах от головы Д’Амура, но впервые с того момента, как Гарри очутился во власти этого наваждения, он почувствовал, как от резких движений внезапно открылись раны, оставленные инфернальными крюками. Гарри схватился за травмированные бёдра – кровь просочилась между его пальцев и закапала на линолеум.

В надежде убраться подальше от молотков, окровавленный детектив отполз в угол комнаты. Только когда Гарри упёрся спиной в плитку, он осмелился взглянуть на врага. Простыня оказалась защитой куда лучше, чем ожидалось: напитавшись бурлившей во власяной сетке грязью, мокрая ткань упорно цеплялась к чудовищу, и оно начало выходить из себя.

Существо подняло руки в попытке избавиться от обузы, но его конечности были созданы для убийства, а не разборок с простынями, и тварь принялась метаться туда-сюда. Хлипкая сетка, служившая каркасом его тела, едва удерживала рвавшиеся наружу нечистоты.

Чудовище пошатнулось, и на долю секунды Гарри испугался, что тварь упадёт прямо на него, но она крутнулась вокруг оси и рухнула в противоположную сторону, ударившись о дверь. Веса воды и нечистот, бурливших в неуклюжем теле создания, хватило, чтобы снять дверь с петель и вместе с тварью они повалились в коридор.

От падения по боку твари пробежал зигзагообразный разрыв, и рана изрыгнула тёмную жижу, которую тут же поглотил ковёр. Гарри заворожённо смотрел, как чудище растеклось, оставив после себя лишь месиво из волос и фекалий. Форма этой болотистой массы отдалённо напоминала человеческий силуэт.

Когда Гарри попытался подняться на ноги, он услышал голос Дейла.

– Гарри? Ты в порядке?

Казалось, будто они находились в одной комнате. Гарри был всё еще в шоке. Он обвёл комнату взглядом и увидел, как обои на стенах замерцали, точно свечи на ветру.

– Да ладно, – простонал Д'Амур. – Не говорите, что мне всё приснилось.

И тут он проснулся.

– Я позвонил мисс Беллмер, – обратился Соломон к Дейлу с Гарри, державшими в руках крепчайшие из имевшихся в доме напитки.

Они сидели в гостиной и разговаривали о том, что произошло за последние несколько дней. Соломону, мужчине худощавому и высокому, с копной седых волос, было не меньше семидесяти пяти. Ростом он превышал Дейла на целый фут, а возрастом – лет на тридцать с лишним.

– Мистер Д’Амур, у тебя много врагов? – спросил он.

– Я потерял счёт ещё до окончания школы, – ответил Гарри.

– Правда? – встрепенулся Дейл.

– Ну, значит, вопрос закрыт, – кивнул Соломон. – Что-то проследило за тобой до нашего дома и решило прикончить, пока ты вдалеке от своих обычных защитников.

– Каких защитников?

– Людей, которые знают, кто ты на самом деле, – подсказал Дейл.

– Пожалуй, это Кез и Норма.

– И всё? – удивился Соломон. – Не многим ты доверяешь, а?

– Большинство из тех, кому я доверял, уже не с нами.

– О, милый, я буду твоим другом, – проворковал Дейл.

– Жаль, очень жаль, – сказал Соломон.

– Всё в порядке. Некоторые уходят слишком рано. Большинство живёт слишком долго.