Дин Кунц - Ангелы-хранители

— Нет, — проговорил Лем с гулко бьющимся сердцем. — В такой момент адвокат не стал бы сидеть в каюте. Он бы следил за катером, решая, идти ли ему дальше или повернуть назад. Его нет на «Красавице».

— Но Дилворт должен там быть! Он с нее не сходил, пока она стояла у причала.

Лем уставился в ту сторону хрустально-прозрачной бухты, где на конце северного волнореза находился маяк.

— Ты говорил, что эта чертова посудина развернулась у северного мыса и, казалось, собиралась идти на север, но затем резко развернулась и пошла на юг.

— Черт, — произнес Клифф.

— Вот там-то Дилворт и сошел, — сказал Лем. — У мыса северного волнореза. Без резиновой лодки. Клянусь Богом, он просто поплыл.

— Гаррисон слишком стар для таких трюков, — запротестовал Клифф.

— По-видимому, нет. Он обогнул волнорез с той стороны и направился к телефону-автомату на одном из северных общественных пляжей. Нам надо остановить его, и быстро.

Клифф поднес рупором руки ко рту и выкрикнул имена четырех агентов, которые были в лодках, стоящих на приколе вдоль причала. Несмотря на ветер, эхо от воды далеко разносило его голос. На зов Клиффа бежали агенты, а Лем бросился к стоянке, где он оставил свой автомобиль.

Все самое худшее случается, когда его меньше всего ждешь.

Тревис мыл посуду после обеда, когда Нора сказала:

— Взгляника сюда.

Он обернулся и увидел, что она стоит рядом с мисками Эйнштейна для еды и питья. Воды в миске не было, но половина обеда осталась нетронутой.

Она заметила:

— Раньше он никогда не оставлял ни кусочка.

— Никогда. — Нахмурившись, Тревис вытер руки кухонным полотенцем. — Последние несколько дней...я думал, что, может быть, у него легкая простуда, но он сообщает, что чувствует себя хорошо. А сегодня даже не чихает и не кашляет, как раньше.

Нора и Тревис прошли в гостиную, где ретривер с помощью своего устройства для переворачивания страниц читал «Черную красавицу». Они опустились рядом с ним на колени, он поднял на них глаза, и Нора спросила:

— Ты не заболел, Эйнштейн?

Ретривер негромко пролаял один раз: Нет.

— Ты уверен?

Пес быстро вильнул хвостом: Да.

— Ты не доел свой обед, — сказал Тревис.

Собака старательно зевнула.

Нора спросила:

— Ты хочешь сказать нам, что немного устал?

Да.

— Если ты себя плохо почувствуешь, ты нам сразу сообщишь об этом, да, мохнатая морда?

Да.

Нора настояла на том, чтобы внимательно осмотреть глаза, рот и уши Эйнштейна, выискивая явные признаки инфекции, но в конце концов признала:

— Ничего. Кажется, с ним все в порядке. Наверное, даже суперпес имеет право на усталость.

Налетел резкий холодный ветер. На море поднялись большие волны, чего днем не было.

Когда Гаррисон добрался по северному волнорезу до берега, его с ног до головы покрывала гусиная кожа. Он с облегчением ступил с твердых и острых камней этого крепостного вала на песчаный пляж. Дилворт был уверен, что у него сбиты обе ступни; они горели, а при каждом шаге его левую ступню пронизывала острая боль, заставляя хромать.

Он старался держаться поближе к бурунам, подальше от начинающегося за пляжем парка. Там, где парковые фонари освещали аллеи и прожектора бросали яркий театральный свет на пальмы, его будет лучше видно с улицы. Адвокат не думал, что его будут искать; он был уверен: фокус удался. Однако на всякий случай не хотел привлекать к себе внимание.

Порывистый ветер срывал с волн пену и швырял ее в лицо Гаррисону, так что ему казалось, будто он все время бежит по какой-то паутине. Пена залепляла глаза, которые после морской ванны наконец-то перестали слезиться, и в конце концов ему пришлось отойти от бурунов поглубже на пляж, где был более мягкий песок, хотя он по-прежнему находился вдалеке от фонарей.

На темном пляже расположились молодые люди: они были тепло одеты и парочками в обнимку лежали и сидели на одеялах; небольшие группки, балующиеся наркотиками и слушающие музыку. Восемь-десять мальчиков-подростков собрались у двух вездеходных машин с толстыми шинами, на которых днем въезжать на пляж было запрещено, да скорее всего и ночью тоже. Они пили пиво у ямы, вырытой в песке, куда собирались спрятать свои бутылки, если вдруг заметят приближение полицейского; ребята громко говорили о девочках и отпускали грубые шутки. Ни один не обратил на Гаррисона никакого внимания, когда тот проходил мимо. В Калифорнии фанаты здорового образа жизни — такое же обычное явление, как уличные фигляры на улицах Нью-Йорка, и если какому-то старичку взбрело в голову принять холодную ванну, а затем побегать по пляжу, на него обращали не больше внимания, чем если бы он был священником в церкви.

Направляясь на север, Гаррисон посматривал вправо, ища глазами телефоны-автоматы. Они скорее всего будут стоять по двое, ярко освещенные на бетонных островках у одной из аллей или поблизости от общественных уборных.

Он уже начал отчаиваться, уверенный в том, что пропустил по крайней мере пару телефонов, когда увидел то, что искал. Два телефона-автомата с полукруглыми звуковыми щитами. Ярко освещенные, они расположились примерно в сотне футов от пляжа, на полпути к улице, примыкающей к другой стороне парка.

Повернувшись спиной к волнующемуся морю, Дилворт замедлил шаг, чтобы немного отдышаться, и пошел по траве вперед под раскачиваемыми ветром ветвями трех королевских пальм, росших рядом. До цели оставалось футов сорок, когда он увидел несущуюся на большой скорости машину; раздался скрежет шин, и она резко затормозила у обочины прямо напротив телефонов. Гаррисон не знал, кто был в автомобиле, но решил не рисковать. Он нырнул в укрытие большой старой двуствольной финиковой пальмы, по счастью, подсвеченной декоративными прожекторами. В щель между стволами ему были видны телефоны и дорожка, ведущая к обочине, у которой остановилась машина.

Из седана вышли двое. Один побежал по периметру парка, заглядывая внутрь и явно высматривая кого-то.

Другой рванул по аллее прямо в глубь парка. Когда он добежал до освещенной площадки вокруг телефонов-автоматов, Гаррисон с ужасом узнал, кто это был.

Лемюэль Джонсон.

Прячась за пальмами, Гаррисон прижал к себе покрепче руки и сдвинул плотно ноги, хотя он был уверен, что сросшиеся стволы представляют собой безопасное укрытие, но, несмотря на это, старался сделать себя еще незаметнее.

Джонсон подошел к первому телефону, снял трубку и попытался оторвать ее. У нее оказался гибкий металлический шнур, и он, проклиная прочность аппарата, несколько раз безуспешно дергал за нее. В конце концов ему удалось оторвать трубку и зашвырнуть ее подальше. Затем он испортил второй телефон.