Дин Кунц - Ангелы-хранители

Но даже несмотря на то, что сотни их вопросов остались без ответа, сам процесс открытия возбуждал и радовал их — успех был налицо. Один только раз их радость омрачилась: когда они начали расспрашивать Эйнштейна об изображении демонического существа с рекламы нового фильма ужасов. Собака пришла в страшное возбуждение. Поджав хвост, она обнажила клыки и издала грозное рычание. Несколько раз ретривер пятился от картинки за диван или в соседнюю комнату и находился там несколько минут, затем неохотно возвращался, чтобы ответить на дополнительные вопросы. И все это время его почти непрерывно била дрожь.

Потратив по крайней мере десять минут на выяснение причин такого поведения, Тревис ткнул пальцем в изображение зубастого чудища со светящимися глазами и сказал:

— Ты, наверное, не понял, Эйнштейн. Это не изображение живого, настоящего существа. Это — бутафорский демон из кинофильма. Ты понимаешь это слово — бутафорский?

Эйнштейн завилял хвостом: да.

— Ну вот, это — бутафорский, ненастоящий монстр.

Нет.

— Да, — сказал Тревис.

Нет.

Эйнштейн попытался снова спрятаться за диваном, но Тревис ухватил его за ошейник.

— Ты хочешь сказать, что видел такую тварь живьем?

Пес поднял глаза на Тревиса, содрогнулся и заскулил.

Держа его за ошейник, Тревис почувствовал эту дрожь, а страх в глазах Эйнштейна передался ему самому. Ощущая, как мурашки бегут по телу, Тревис подумал: «Господи, ведь он на самом деле видел такое существо».

Заметив перемену в Тревисе, Нора спросила:

— Что случилось?

Вместо ответа Тревис повторил тот же вопрос:

— Ты хочешь сказать, что видел такое существо наяву?

Да.

— И оно в точности такое?

Да и нет.

— Похоже на него?

Да.

Выпустив из рук ошейник, Тревис погладил пса по спине, стараясь успокоить его, но Эйнштейн продолжал дрожать.

— И поэтому ты стоишь на страже у окна почти каждую ночь?

Да.

Обеспокоенная угнетенным состоянием собаки, Нора сказала:

— Я думала, ты опасаешься, что люди из лаборатории обнаружат тебя.

Эйнштейн коротко пролаял.

— Тебя не пугает, что они тебя разыщут?

Да и нет.

Тревис сказал:

— Ты боишься, что этот... это существо найдет тебя?

Да, да, да.

— Это то самое существо, которое гналось за нами там, в лесу, и это в него я стрелял?

Да, да, да.

Тревис бросил взгляд на Нору. Она нахмурилась.

— Но ведь это только монстр из кинофильма. На самом деле ведь ничего такого не бывает.

Собака прошлепала между разложенными на полу журнальными фотографиями и выбрала рекламу Голубого Креста, изображавшую врача и молодую мать с младенцем. Она взяла журнал и принесла его к их ногам. Затем Эйнштейн ткнулся носом в изображение доктора и взглянул на Нору, на Тревиса, потом опять стал тыкать носом в картинку и выжидательно поднял глаза.

— Мы уже догадались, что доктор напоминает тебе одного из ученых, кто занимался с тобой в лаборатории, — сказала Нора.

Да.

Тревис спросил:

— А сейчас ты хочешь сообщить, что этот ученый знает о существе, которое было там, в лесу?

Да.

Эйнштейн вновь принялся разглядывать картинки и на этот раз подобрал рекламу автомобиля, помещенного в клетку. Ткнувшись носом в изображение клетки, он, поколебавшись немного, дотронулся до картинки с демоном.

— Ты хочешь сказать, что это существо должно быть посажено в клетку? — спросила Нора.

Да.

— Более того, — уточнил Тревис, — я думаю, он хочет сказать, что видел его в клетке.

Да.

— В той же самой лаборатории, где ты тоже сидел в клетке?

Да, да, да.

— Еще одно подопытное животное? — спросила Нора.

Да.

Тревис принялся изучать изображение демона: тяжелые надбровные дуги, глубоко посаженные глаза, уродливую пасть, густо усаженную зубами. Наконец он произнес:

— Это был неудачный эксперимент?

Да и нет, — ответил Эйнштейн.

Придя в крайнее возбуждение, пес подбежал к окну, поставил передние лапы на подоконник и стал всматриваться в сумерки, опустившиеся на Санта-Барбару.

Нора и Тревис сидели на полу, перебирали журналы и книги и радовались достигнутому успеху. На них вдруг навалилась усталость. Они озадаченно посмотрели друг на друга.

— Как ты думаешь, Эйнштейн способен выдумывать всякие истории, как это делают дети? — спросила Нора тихо.

— Не знаю. Умеют ли собаки врать или это чисто человеческие способности? — Тревис засмеялся над абсурдностью собственного вопроса. — Может ли лось баллотироваться в президенты? Можно ли научить корову петь?

Нора засмеялась ему в тон:

— Могут ли утки отбивать чечетку?

Желая подурачиться после интеллектуальных и эмоциональных трудностей, испытанных во время общения с Эйнштейном, Тревис сказал:

— Один раз я видел селезня, отбивающего чечетку.

— Ну да?

— Да. В Лас-Вегасе.

Нора спросила со смехом:

— И в каком отеле он давал представление?

— В «Цезарь-Паласе». Кроме того, он еще и пел.

— Селезень?

— Ага. Знаешь, как его звали?

— Как?

— Сэмми Дэвис Дак Мл., — ответил Тревис, и они рассмеялись. — Он был такой большой звездой, что даже не посчитали нужным указать полностью его имя на афише.

— Там было написано просто «Сэмми», да?

— Нет. Просто «Мл.».

Эйнштейн вернулся к ним и, склонив голову набок, пытался понять, что их так забавляет.

Озадаченное выражение на морде ретривера еще больше развеселило Нору и Тревиса. Обессилев от смеха, они повалились друг на друга.

Презрительно фыркнув, пес пошел назад к подоконнику. К моменту, когда затих смех, Тревис вдруг обнаружил, что обнимает Нору, а ее голова лежит у него на плече и впервые за время их знакомства между ними существует такой тесный физический контакт. Он вдыхал чистый, свежий запах ее волос и чувствовал жар ее тела. Внезапно им овладело сильное желание обладать ею, и Тревис понял: как только она поднимет голову с его плеча, он ее поцелует. Через мгновение Нора действительно подняла голову, и Тревис сделал то, что собирался, — поцеловал ее — и она поцеловала его. В течение первых нескольких секунд Нора как будто не понимала происходящего — в их поцелуе отразилась не страсть, а нечто гораздо более невинное: дружба и нежность друг к другу. Затем ее губы стали мягче, дыхание участилось, и, сжав его руку, она попыталась придвинуться поближе. Пробормотав что-то, Нора вдруг, казалось, очнулась от звука собственного голоса. Все тело ее напряглось, почувствовав в Тревисе мужчину, и ее красивые глаза широко раскрылись от удивления и страха перед тем, что едва не произошло. В тот же момент Тревис слегка отпрянул назад, инстинктивно понимая, что нужный момент еще не наступил. Когда в конце концов они займутся любовью, это произойдет без всяких колебаний и помех, поскольку за долгие годы у них должна остаться об этом радостная и ничем не омраченная память. И хотя все еще у них было впереди, Тревис не сомневался: они с Норой будут вместе до конца своих дней, — и эта возникшая в нем уверенность укреплялась с каждым часом.