Дин Кунц - Незнакомцы

Все немедленно выразили горячее желание ее выслушать.

— При всем многообразии наших снов в них имеется одно связующее звено, Луна. Далее. Часть наших снов, как выяснилось, основывается на подлинных событиях: я имею в виду защитные костюмы, шлемы, ремни, которыми нас привязывали к кроватям, капельницы и другие детали, которые мы позже видели на фотографиях. Исходя из этого, резонно предположить, что и Луна снится нам не случайно, она является частью тех событий, воспоминания о которых закрыты блокадой. Вы согласны?

— Согласны, — первым ответил Доминик, и все закивали головами.

— Мы знаем, что увлечение Марси Луной постепенно переросло в любование именно алой Луной, — продолжала Джинджер. — И Джек рассказал нам, что во сне ему недавно приснилась красная Луна. Пока еще никому из нас она больше не снилась, но я уверена, что вечером шестого июля мы наблюдали нечто, окрасившее Луну в красный цвет. И призрачный свет, наполняющий время от времени спальню Брендана, своего рода подтверждение того, что случилось с настоящей Луной в ту ночь, напоминание о тех странных событиях, которые нас заставили забыть.

— Напоминание, — произнес задумчиво Джек. — Но кто посылает это напоминание? Откуда исходит свет? Где его источник?

— У меня есть на этот счет одна идея, — ответила Джинджер. — Но позвольте мне пока не раскрывать ее. Сначала давайте подумаем, почему Луна вдруг окрасилась в кровавый цвет.

Она встала со стула и принялась расхаживать взад и вперед по залу, приводя один за другим головокружительные доводы. И чем дольше слушала ее Жоржа, тем больше ей становилось не по себе. И не только ей одной.

Джинджер Вайс искренне исповедовала научное мировоззрение. Она признавала исключительно законы логики и разума, будучи уверена, что в мире нет такой тайны, которую невозможно объяснить с позиции здравого смысла. Но в отличие от некоторых ученых и врачей она не считала живое воображение помехой здравомыслию. В противном случае ей вряд ли пришла бы в голову теория, которой она решила поделиться со своими друзьями в мотеле «Спокойствие».

Теория эта была весьма необычной, и Джинджер слегка нервничала, излагая ее своим слушателям, поскольку не знала, как они ее воспримут, и потому беспрерывно расхаживала между столом, стойкой и музыкальным автоматом.

— Люди, занимавшиеся нами в первые два дня, были одеты в специальные костюмы, рассчитанные на защиту от бактериологического оружия, — говорила она. — Они, видимо, опасались, что мы заражены, так что, вполне возможно, мы наблюдали красное облако отравляющего вещества. И, когда оно проплывало у нас над головами, Луна тоже стала красной.

— И все мы заразились одной и той же неизвестной болезнью, — вставила Жоржа.

— Вот почему, как мне вспомнилось вчера на том особенном месте возле дороги, Доминик и кричал тогда: «Это внутри меня! Это внутри меня!» Если представить, что он в ту ночь оказался в красном облаке, то становится понятным, почему он это кричал: он вдыхал это отравляющее вещество. Брендан же рассказал нам, что те же слова сами собой сорвались с его губ, когда его комната в Рино наполнилась неестественным красным свечением.

— Бактерии? Заболевание? Но почему мы не заболели? — спросил Брендан.

— Потому что нас немедленно вылечили, — ответил Доминик. — Мы уже прорабатывали эту версию, Брендан, до вашего приезда. Однако, Джинджер, свет, наполнивший контору сегодня днем, был слишком ярким для лунного — тем более если он тогда падал сквозь облако.

— Я знаю, — отреагировала Джинджер, продолжая расхаживать по залу. — Моя гипотеза, конечно, далеко не совершенна, однако с ее помощью кое-что можно объяснить.

— Например? — поинтересовался Нед.

— Например, чудесные исцеления Бренданом двух человек в Чикаго. Летающие бумажные луны в доме Зебедии Ломака. И наконец, то, что случилось здесь, в гриль-баре, в субботу вечером, когда Доминик пытался вспомнить события позапрошлого лета.

Музыкальный ящик замолк, но никто не сдвинулся с места, чтобы запустить новую серию мелодий. Затаив дыхание они ждали объяснения необъяснимого красного свечения.

— До сих пор объяснения были вполне реальными: красное облако отравляющего вещества, — продолжала Джинджер. — С этим легко согласиться. Но теперь... я попрошу вас напрячь свое воображение. Мы допускаем, что чудесное исцеление и явления полтергейста обусловлены каким-то таинственным внешним фактором. Отец Вайцежик считает, что этим является Бог. Другие не разделяют его точку зрения. Мы не знаем, что это за чертовщина, но признаем, что тут замешана какая-то внешняя сила, неизвестно откуда посылающая нам сигналы или запугивающая нас. Но что, если эти чудеса обусловлены не внешним, а внутренним источником? Вдруг Брендан и Доминик на самом деле обладают какой-то энергией, которую обрели в результате случившегося в ночь, когда взошла красная Луна? Представьте себе, что они владеют телекинезом — способностью перемещать предметы, не прикасаясь к ним? Тогда становится понятным, почему летали фотографии Луны и дрожали стены ресторана.

Все удивленно посмотрели на Брендана и Доминика, хотя больше всех были потрясены услышанным они сами.

— Но это невозможно! — воскликнул Доминик. — Я не медиум и не колдун!

— И я тоже! — отозвался Брендан.

— Вы это не осознаете! — возразила Джинджер. — Я хочу сказать, что, может быть, вы обладаете такой силой, но сами об этом даже не догадываетесь. Подумайте хорошенько. Впервые кольца появились на ладонях Брендана, когда он расчесывал в больнице волосы маленькой девочки. Он сказал, что ему было до глубины души жалко эту малышку и он очень сожалел, что не в силах ей помочь. Возможно, это глубокое чувство жалости и даже злости на себя и разбудило в нем энергию, о которой он не подозревал. А подозревать он не мог, потому что обрел ее при обстоятельствах, которые его заставили забыть. Теперь возьмем второй случай, с раненым полицейским. Брендан оказался в экстремальной ситуации, и она тоже вполне могла освободить дремлющую в нем чудесную силу. — Джинджер прибавила шагу и заговорила еще быстрее, боясь, что ей не дадут закончить мысль: — А теперь задумайтесь над тем, что довелось испытать Доминику. Первый раз — в доме Ломака... Как он нам рассказывал, он тогда задумался над загадочным происшествием и так расстроился, что готов был сорвать все фотографии Луны со стены. И стоило ему подумать так, как его желание осуществилось: фотографии сами отклеились, он даже не прикоснулся к ним руками. А когда он закричал: «Прекратите!» — они тотчас же упали на пол. И не потому, что кто-то посторонний, управляющий ими, подчинился ему, а потому, что он сам захотел этого.