Максим Кабир - Призраки [сборник litres]
- Название:Призраки [сборник litres]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент АСТ
- Год:2019
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-114788-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Максим Кабир - Призраки [сборник litres] краткое содержание
Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира!
Здесь пропавшая много лет назад девочка присылает брату письмо с предложением поиграть.
Здесь по улицам блокадного Ленинграда бродит жуткий Африкан.
Здесь самый обыкновенный татуировщик и самый обыкновенный сосед по больничной палате оказываются не теми, за кого себя выдают.
И зловещая черная церковь звенит колоколами посреди болота в глубине тайги.
Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира!
Призраки [сборник litres] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Провидческий – не то слово. Я узнал перо Достоевского – никто бы так не написал, сомнения испарились к десятой странице, и пустяк, что роман повествовал о нацистском концлагере, а главным героем был постепенно сходящий с ума гестаповский офицер.
Вечером мне позвонил коллега. Куда, мол, пропал, три дня назад обещал ведь письма Чуковской из Ленинграда привезти. Спросил, знаю ли я, что Терехина машина насмерть сбила. Я едва вспомнил: Терехин – это который на авангарде специализируется, я ему кого-то на Уитмена сменял вчера. Бурлюка? Северянина?
Оберштурмфюрер Клаус Редлих уснул, и ему снились тела, падающие мертвыми осенними листьями, душегубка, забитая детьми, газ, скопившийся в клетчатке шеи и глоточного кольца, выталкивает изо рта язык, щелкают, хрустят суставы, клювы, когти.
Я проснулся среди ночи, взмыленный. Щелканье вытянулось за мной из сна и находилось здесь, в комнате. Дрожащей рукой я нащупал выключатель.
Они доедали мою недочитанную книгу, единственный экземпляр «Дьявола», моего безумного Редлиха доедали они. Верткие, длинные, покрытые снежной шерсткой, сминали лапками страницы и жрали их.
Я закричал, а они, некая помесь горностаев и гусениц, исчезли, сметенные криком, но вернуть четвертый том я уже не мог. Утирая слезы жалкими ошметками пожеванных страниц, я вышел в ночь.
– Вы истончились, – с сожалением сказал Эрлих.
Я схватил его за грудки:
– Что происходит?
Он оттолкнул меня мизинцем, и я едва устоял на ногах.
– Я предупреждал вас, – с прежней любезностью произнес Немец, – книги должны двигаться. Вам повезло, что первыми вас нашли букинисты из неагрессивных. Поверьте, с иными нашими коллегами лучше не встречаться никогда.
Он пошел по коридору, треща осиным гнездом.
В соседних комнатах вслух читали книги.
Я заткнул уши.
В кабинете он потормошил меня, и я отнял ладони от головы. Хор голосов затих. Я смотрел на голые исцарапанные стены, мягкий, будто разваренный, кирпич. В некоторых местах здание выблевало кладку как тыквенную кашу.
– Куда девалась ваша библиотека?
– Я съезжаю, – сказал Эрлих спокойно, – обстоятельства требуют.
– Кто вы?
– Человек, готовый продать душу за хорошую книжку. А вы?
Он хлопнул меня по спине и рассмеялся. Так смеялись бы садовые ножницы в оранжерее кровоточащих бутонов.
– На столе я оставил для вас подарок, – сказал он, надевая фетровую шляпу.
Я с ужасом покосился на объемный фолиант в металлическом окладе, последнюю книгу в кабинете.
– Я не возьму это!
– И правильно сделаете.
Он поклонился и распахнул дверь. В коридоре ветер переворачивал цветочные горшки.
– Перепродайте ее в течение трех часов. И пусть тот…
Голос его потонул в вое ветра, но когда дверь закрылась, оставляя меня одного в пустом кабинете, сомкнулась и воющая пасть.
На непослушных ногах я подошел к столу. Слишком худой, слишком заметный.
Книга была шикарной. Инфолио, нарисованный от руки атлас карт и планов русских городов, XVI век. Я устроился на стуле, с замиранием сердца дотронулся до бумаги.
Я знал, что таких городов нет в России – ни в XVI веке, ни в любом навскидку.
Но палец мой скользил по гротескно изогнутым улицам и колоссальным сооружениям, и когда я дошел до Москвы, не той Москвы, где я жил когда-то, а, спаси нас Господь, совсем другой, я спросил тихо сквозь кровящиеся уже зубы:
– Который час? Как давно я здесь?
И мне так же тихо ответили из-за спины.
Дева
Федю Стахова разбудил тигриный рык, такой чуждый среди заснеженной Москвы. Располосовал острыми когтями холст сна, на котором был отец. Улыбающийся, живой.
– Не обижают тебя, сыночек?
Слово «папа» теплилось на распухших губах мальчика – давеча дядька избил его за то, что слонялся без пользы. Федя привстал, морщась.
Отца, обвинив в поджогах, повесили на Тверском бульваре наполеоновские солдаты. Восемь лет прошло, а Федя слышал как наяву скрип веревок, когда проворачивались казненные, и команды унтер-офицера.
В комнатушке было холодно. Печь остыла. Пустовала лежанка дядьки. За хлипкими стенками собранного вчера домика гудела вьюга.
Федя надел валенки, серпяной армяк.
– Чего тебе не спится-то? – спросил не то у дяди Лаврентия, не то у тигрицы, не то у себя.
В сером небе расцветала луна. Озаряла хибары бродячих актеров, телеги, наспех сколоченные стойла. Ветер теребил ткань с намалеванными диковинами. Между коробом паноптикума и водруженной на столбы клетью горел костер, но дежурного не было.
Федя представил, что все исчезли: жонглеры, силачи, дядька с его кулачищами, Хан. А они с Саломеей остались.
– Чего бранишься, Саломейка? – буркнул он.
Тигрица глядела сквозь прутья сосредоточенно. Снежинки падали на роскошную шубу.
– Эх, да кто ж тебя распеленал-то?
Федя ловко залез на клеть и принялся поправлять сшитый из шкур навес-утепление. Заткнул щели, ласково разговаривая с подопечной. Тигрица водила рельефными лопатками, нервно стучала по прутьям хвостом.
Покончив, Федя стал сердито озираться. Эдак, не ровён час, опять обворуют их, как в Рязани. Там грабители украли из паноптикума чучело русалки да воскового Ивана Грозного. Дядька Феде челюсть за то своротил. А ведь сам задрых, напившись браги.
Огороженная лачугами площадь была безлюдной. На укатанной морозом топи реяли флажки. По мощенному бревнами берегу скользила пороша.
Летом, помнил мальчик, здесь зудело комарами, чавкало и квакало болото.
Федя прищурился. Заметил силуэты на реке. В мелких опознал Шалабеевых, семью балаганных карликов и карлиц. В длинном и сутулом угадал Хана, в коренастом – приемного отца Лаврентия.
– Вот вы где, голубчики.
Балаганщики скучились у проруби, нешто порыбачить им приспичило ночью?
Память сохранила картинки: допожарная Москва, сплавляемые по реке тела. Отец в петле напротив дома Римского-Корсакова.
Зарычала глухо Саломея.
Федя озадаченно нахмурился.
Артисты, люди, с которыми он жил восьмой год, опускались на колени, точно в храме. Луна делала их облики желтыми масками. Хан поднял над прорубью сверток, карлики возбужденно заерзали. Сверток ухнул в ледяную водицу. И, прежде чем река поглотила дар, порыв ветра донес до Феди оборвавшийся резко детский плач.
…Сентябрьским вечером тысяча семьсот семьдесят первого года фабричному рабочему Семену Кулику явилась Пречистая Дева. То, что это именно она, Кулик понял сразу, хотя ничто в незнакомке не выдавало святости. Она была страшна, под стать темному переулку у рынка, где случилась встреча. Запах гнилой капусты, тухлой колбасы, бульона на прогорклом сале и конского навоза смешался с трупным смрадом, сладким и тошнотворным. Мертвецы лежали вповалку, осклизлые, как в маринаде, с перекошенными мукой лицами. Ожидали кряхтящие телеги фурманщиков. Рядом, не срамясь, нищие ели требуху, безносая торговка предлагала засиженное мухами оголовье. Жирные насекомые жужжали в отравленном воздухе.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: