Кристофер Голден - Арарат [litres]

Отец Корнелиус поцеловал распятие и поднес его к рогатому существу в ящике. В провалившихся глазницах гнездились мрачные тени.

Полиэтиленовая занавесь за его спиной резко отдернулась.

– Господь – спасение мое: кого мне бояться? – принялся читать он молитву. – Да не убоюсь я зла, потому что Ты со мной, мой Господь, мой Бог, могущественный спаситель, моя сила, Владыка Мира, Отец всех возрастов…

Турецкий студент что-то закричал. Отец Корнелиус почти не расслышал его слов и даже не попытался их перевести. Хелен стала спорить со студентом, но молодой человек оттолкнул ее в сторону и бросился к Корнелиусу. Священник успел поднять распятие и поцеловать его еще раз, прежде чем студент ударил его по руке. Охваченный странной безмятежностью, Корнелиус повернулся к рассерженному молодому человеку, посмотрел ему прямо в глаза и увидел там скорее страх, чем гнев.

Уокер немедленно схватил студента, вывернул ему руки за спину и быстро вывел из огороженной зоны.

– Черт побери, отпустите его! – потребовала Хелен, устремившись вслед за ними. – Он обозлился из-за христианского обряда. Мы не можем демонстрировать никаких религиозных притязаний на эти останки!

За пределами полиэтиленовых стен смутно угадывались пять человеческих фигур, двигавшихся туда-сюда. Впавший в странное оцепенение отец Корнелиус слушал, как студент требует разговора с мистером Авчи – главным из двух наблюдателей, присланных сюда турецким правительством. Разум священника в этот момент был чист и безмятежен.

– Прекрасно, идите! – ответила Хелен. – Передайте Авчи, что я хочу увидеть его сразу, как только он поговорит с вами.

Студент ушел быстрым шагом.

– Неужели все страдают лунатизмом? – спросил Уокер. – Люди здесь явно сходят с ума.

– Включая вашу группу, – пробормотала Хелен. – А вы находитесь здесь всего лишь двадцать четыре часа.

Отец Корнелиус сдвинул в сторону полиэтиленовый полог и вышел наружу.

– Жаль, что так вышло, но я должен был это сделать. Молитвы – единственный способ очистить пространство вокруг нас. Кем бы вы ни считали это мертвое существо, но, насколько я успел понять, оно было чем-то по-настоящему злым… Естественным или сверхъестественным – совершенно неважно.

– Это важно для меня, – произнесла Каллиопа из-за камеры.

– В любом случае… профессор Маршалл, доктор Уокер, не дайте Мериам избавиться от тела до того, как перевод будет закончен.

Уокер, Уин и Хелен одновременно посмотрели на священника.

Затем Хелен вздохнула.

– Идите и поговорите с Авчи, доктор Уокер. Если он не проявит благоразумия, то, возможно, поможет Зейбекчи. Конфликты нам тут точно не нужны.

Отец Корнелиус вновь взялся за распятие.

– Хотите, я пойду с вами?

Уокер бросил взгляд на Уин, и та покачала головой.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала Хелен.

Уокер развернулся и поспешил в ту же сторону, куда ушел студент.

– Так, святой отец, – произнесла Уин. – Я помогу вам дойти до палатки. Скорее всего, вы переутомились, но все-таки будет лучше, если вас посмотрит доктор Дайер.

Отец Корнелиус не стал возражать. Он поправил полиэтиленовый полог, ощущая на себе добрые сочувственные взгляды трех женщин, и позволил Уин увести себя прочь. Но даже когда он оставил незаконченную работу за спиной, ему казалось, что рогатое существо по-прежнему следит за ним. Он еще чувствовал его пристальное внимание и темную злобу, таившуюся в залитых тенями пустых глазницах. Отец Корнелиус никогда не верил в физическое существование демонов, но теперь – хоть он и не мог признаться в этом вслух – все изменилось.

Зловещая аура, окружавшая кадавра, отравляла воздух вокруг себя и поражала людей, вдыхавших этот воздух. Отец Корнелиус уже знал правду о нем. И от этой правды руки его дрожали, а на лбу выступал пот.

«Слава Богу, оно мертво , – думал он. – Теперь от зла не осталось ничего, кроме воспоминания».

Слава Богу.

Проведя рукой по волосам, Уокер помассировал висок большим пальцем. С самого утра он испытывал ноющую головную боль, и ничего, что произошло с тех пор, не способствовало ее прекращению. Для сегодняшней враждебности, сквозившей буквально в каждом разговоре, могло быть сколько угодно причин. Большинство людей, собранных в ковчеге, находились внутри безвылазно уже три недели – без тепла и элементарного комфорта, необходимого для глубокого восстановительного сна. Курдские проводники и рабочие бросали друг на друга подозрительные взгляды, было очень заметно, что внутри команды назревал раскол. Бригадир проекта Хакан, казалось, ненавидел всех сразу. И вся эта враждебность родилась до того, как сюда примешались религиозные вопросы.

– Это совершенно невозможно, – втолковывал мистер Авчи Уокеру тоном директора частной школы из 1950-х годов.

Турецкий наблюдатель носил очки с маленькими прямоугольными стеклами и толстую гусеницу седых усов. Пистолет на его бедре, казалось, должен был производить нелепое впечатление, но нет – оружие выглядело органичной частью гардероба. Как часть его самого.

Уокер знал массу таких людей. По правде говоря, он и сам был таким человеком. Его собственный пистолет уютно покоился в кобуре, пристегнутой к поясу за спиной, – тщательно прикрытый свитером и курткой. С момента прибытия на Арарат он почти не расставался с ним, но и не собирался никому показывать – чтобы не спровоцировать на ненужные расспросы и подозрения, которые могут поставить под угрозу его присутствие на ковчеге. По легенде, он являлся сотрудником Национального научного фонда. Если турки узнают, что он работает на DARPA, то немедленно выдворят домой.

– Надо ли предполагать, что вы забыли проинструктировать священника о том, что его включили в команду в качестве лингвиста и историка, но не духовника? – продолжал говорить Авчи. – Или вы пренебрегли нашими недвусмысленными инструкциями о том, что никакие молитвенные обряды или ритуалы не должны производиться за пределами индивидуальных помещений? А также о том, что любые утверждения о превосходстве одной религиозной доктрины над другими здесь нежелательны?

Уокер скрестил руки на груди и откинулся на спинку того самого стула, на котором часом ранее сидел отец Корнелиус, изучая куски битума, отколотые от оболочки. Затем бросил взгляд на крышку гроба, все еще стоявшую у стены. Мериам намеренно привела их сюда – в холодные закоулки задней части ковчега, куда никто не мог заходить без разрешения. Даже если бы они стали орать друг на друга – отсюда бы их все равно никто не услышал.

– Что-то его напугало – это все, что я могу сказать. – Уокер расцепил руки и поднял их ладонями вверх. – Предостерег ли я его, объяснил ли условия? Вы прекрасно знаете, что да. Но подумайте, Авчи, прямо сейчас люди по всему миру пытаются доказать, что это и есть тот самый Ноев ковчег. Неужели вы надеялись, что никто из членов этого проекта не начнет заниматься тем же самым?