Кристофер Голден - Арарат [litres]

Не убирая руку с его плеча, Ким задумчиво уставилась на бревна под ногами и глубоко вздохнула, не желая больше ничего объяснять. Или, возможно, не зная, как сказать.

В день, когда они прибыли сюда, он легко мог признаться, что испытывает к ней некоторую неприязнь, но тогда она была совсем другой. Красивой, конечно, но не его союзником. Не его другом. А теперь, когда слегка размылась их профессиональная идентичность, он взглянул на Ким другими глазами и увидел в ней умного, страстного и любопытного человека – такого же, каким был сам.

– Не только ты боишься, – тихо сказал он. – Уверяю, Сон, ты в этом не одинока.

Его рука поднялась, словно сама по себе, и прикоснулась к ее лицу. Она потянулась щекой к его ладони, затем подалась вперед и оказалась в его объятиях. И вот оно свершилось – кое-что из того, что он считал совершенно невозможным.

Они крепко обнялись, делясь друг с другом теплом и силой.

И на время каждый из двоих перестал быть одиноким.

Зев пещеры напоминал криво вырезанный рот фонаря из тыквы. С западной стороны, где бо́льшую часть стены ковчега разрушил оползень, внутренность пещеры оказалась сильнее открыта внешним стихиям. «Проект Ковчег» начал работу на этой, более открытой стороне, с целью как можно быстрее изучить и собрать все имевшиеся здесь артефакты и материальные образцы, чтобы потом постепенно перемещаться в восточную часть ковчега – под защиту сохранившихся стен.

Но жизнь поломала планы. Сезонная буря пришла слишком рано, и с западной стороны тыквы-пещеры персоналу пришлось буквально сбегать.

Теперь здесь сидел Адам, спрятавшись за скалой, защищавшей его от ветра. Тем не менее, когда температура резко упала, он понял, что приходить сюда было глупо – тем более в темноте. Но здесь самое уединенное место ковчега, вдали от персонала (и от Мериам), где можно побыть одному, не пытаясь спуститься с горы в бурю.

– Идиот… – шептал он сухими растрескавшимися губами.

Лицо было скрыто балаклавой, на кожу вокруг глаз давили горные очки. Ветер дунул в лицо, на мгновение поменяв направление, затем снова ослаб.

Он убеждал себя, что находится здесь, на уступе, только потому, что согласился отстоять первую ночную вахту, но так и не смог поверить в эту ложь. Ни на единую секунду. Его руки еще помнили тепло и мягкость изгибов тела Каллиопы, плечи и спина хранили память о твердой упругости ее мышц в тот момент, когда он двигался навстречу ей, а она – ему. Она пахла каким-то спреем для тела с нотками ванили и корицы, этот аромат до сих пор кружил ему голову, а губы ощущали вкус ее губ.

Его жгло чувство вины, но не только. Пытаясь скрыться от реальности, он закрывал глаза, и в его воображении тут же вспыхивал образ Мериам, интимно обнимающей Фейиза, и выражение удовлетворения, застывшее на его лице. Тут же, как карты из другой колоды, всплывали иные образы – о тех ощущениях, которые он испытывал с Каллиопой всего час назад. Он вдруг вспоминал ее губы, чувственно изогнутые в форме буквы «О», и тот момент, когда она садилась на него сверху, изо всех сил сдерживая стон.

Он немного ненавидел себя. Возможно, даже больше, чем немного. Но если быть честным, то гораздо сильнее, чем за предательство по отношению к Мериам, он ненавидел себя за предательство того, во что верил. Сама она уж точно не заслуживает того, чтобы заниматься самоедством и страдать от чувства вины.

– Су-ука! – простонал он, сидя в одиночестве посреди бушующего шторма.

Надо убираться с этой горы.

Эмоции, бушевавшие внутри, выжигали все дочиста. Адам никогда не умел скрывать свои чувства. Как, черт возьми, он должен вести себя, когда вновь столкнется с Мериам? Со своей партнершей… Со своей невестой… Как ужасно, что она изменила ему с Фейизом. Но если бы дело было только в этом, он мог бы подняться над ситуацией. Возвыситься над ней морально. Его сердце разбито, но он хотя бы был вправе чувствовать себя оскорбленным. А теперь не имел даже такой отдушины.

И, главное, ради чего? Каллиопа не любит его. Они были друзьями и коллегами, иногда флиртовали друг с другом, но никогда не старались претворять флирт во что-то бо́льшее. В тот момент, когда она взяла его за руку и посмотрела на него нежными глазами, в него как будто кто-то вселился. Его тело стало двигаться словно вопреки его собственной воле.

Он никому не мог признаться в этом. Всю жизнь Адам презирал тех, кто утверждал, что может потерять над собой контроль. Поэтому, несмотря на то, что запах Каллиопы до сих пор сидел у него в голове, а кончики пальцев хранили ощущение ее тела, он готов был принять ответственность за любые последствия.

Смирившись, он оттолкнулся от стены и пошел по уступу в обратную сторону. Пока он дошел, снег покрыл одежду и залепил очки, из-за чего ему пришлось снимать их и протирать, прежде чем зайти внутрь пещеры. Ему очень хотелось добраться до убежища, которое он делил вместе с Мериам, и попытаться уснуть там до того, как она вернется, чтобы отложить все разборки до утра. Он уговаривал себя, что это не трусость, а элементарная практичность, поскольку им нужно выспаться.

Но нет. В нем кипела злость вперемешку с чувством вины, и он знал, что обязан с ней поговорить. Мысленно он возвращался на несколько месяцев назад и удивлялся, как мог не замечать того, что происходило уже тогда. Она постоянно была с Фейизом на связи – с момента их первого приезда сюда. Даже когда они планировали свадьбу, она, должно быть, общалась с ним на расстоянии. Неудивительно, что она была так замкнута, так не заинтересована в том, чтобы помогать ему решать свадебные вопросы. Даже в тот день, когда она опоздала на встречу у потенциального места их бракосочетания, она явилась со словами Фейиза о лавине, пещере и ковчеге… Понятно теперь, почему она хотела вернуться сюда как можно скорее, отложив планы о свадьбе на неопределенный срок.

Как выяснилось, ковчег тут был вообще ни при чем.

Снег хрустел под ногами. Ветер толкал в спину, будто сама буря желала, чтобы он спешил к гадости, которая его ожидала. И хуже всего он себя чувствовал из-за Каллиопы. Их дружба отныне поставлена под удар, как и профессиональные взаимоотношения. Он надеялся, конечно, что дружбу можно будет восстановить из обломков, на которые неминуемо все развалится, но не очень-то в это верил.

Резкий порыв ветра заставил его сделать пару шагов влево – ближе к пропасти. Он наклонился вперед, борясь с коварной бурей. Оттерев снег от очков еще раз, он с удивлением увидел человека, выходившего из освещенной тусклым светом пещеры. Остановившись, человек огляделся, как будто искал кого-то – неужели Адама ?

Возможно, это была Мериам или даже Каллиопа. И вот человек заметил Адама и пошел ему навстречу. Когда они сблизились, он узнал Фейиза.