Виктор Песиголовец - Ловелас и два ангела

— Я, конечно, во многом не права, но не такая уж подлая и злая, — встрепенувшись всем телом, вдруг промолвила Инга полушепотом. Я удивленно уставился на нее — она что, заглянула в мою душу и увидела все, что там творится? — Смысл моих поступков для тебя скрыт, и ты не понимаешь, что, в принципе, они направлены во благо.

— Во благо? — переспросил я, устало опуская глаза. — Ты еще скажи, что погубила гаишника во имя справедливости.

Она шумно вздохнула:

— А разве это не так?

— Но ты не судья, чтобы выносить приговоры, и не палач, чтобы карать, — склонившись над чашкой, я тупо смотрел в пол.

Инга легонько хлопнула по столу ладонью.

— Ты прав, я не судья и не палач! Но поступила справедливо. Думаю, что всякий человек, в меру своих сил и возможностей, просто обязан поступать именно так — каждому давать то, что тот заслужил!

— Это дело Бога! — со вздохом обронил я.

— Вовсе нет! — горячо возразила она. — Дело Бога — быть милосердным и всемилостивым. Он прощает многие наши грехи, призывает безропотно терпеть унижения и обиды. Но разве это справедливо?

— А ты считаешь, что нет? — я взглянул в ее влажные глаза — в них горело пламя какой-то горделивой решимости.

— Простить преступника, оставить его без наказания — это справедливо?! — в голосе Инги зазвучал металл. — Нет! Не получив по заслугам, злодей будет и дальше творить свои черные дела. И только полное и скорое воздаяние способно его остановить, а значит, послужить добру!

— Я думаю, любой священник назвал бы твои речи богохульством, — со вздохом заметил я.

Инга резко вскинула руки вверх:

— Но в чем я не права? Объясни мне, в чем?

Я предпочел не продолжать эту дискуссию. Мне с трудом давалась каждая фраза, мысли путались. Да и нужно ли было спорить с человеком, живущим по иным принципам, иным законам бытия, исповедующим другую мораль, в корне отличающуюся от моей собственной и общечеловеческой?

Когда моя чашка опустела, Инга снова наполнила ее чаем и, заискивающе улыбнувшись, попросила:

— Не сердись на меня, хорошо?

Я вяло махнул рукой.

— Ты сейчас увлечен дамой, — заговорила Инга после непродолжительной паузы, как-то странно улыбаясь. — Увлечен настолько, что не замечаешь других женщин. А ведь раньше ты мог любить одновременно нескольких, ведь так, я угадала? И это было нормально, природа мужчины такова, что ему трудно довольствоваться одной любовью. Мужчина — не женщина, которая может испытывать чувства лишь к одному представителю сильного пола, и для того, чтобы полюбить другого, ей необходимо разлюбить первого…

— К чему ты клонишь? — спросил я.

— Мне непонятно, как твоей даме удалось переломить твою мужскую сущность, — пояснила Инга, скользнув взглядом по моему лицу.

— И до нее у меня была только одна любовница, — усмехнулся я. — Мне давно надоело метаться между несколькими, ведь годы-то уже дают о себе знать! А что касается Вивы, то она мне заменила весь мир!

— Вива, значит? — вздохнула Инга. — Странное имечко… А сама она чем интересна?

Я хлебнул из чашки и потянулся к пачке сигарет, вопросительно взглянув на хозяйку. Она кивнула, разрешая закурить.

— Вива пишет картины, — пояснил я и, поднявшись, подошел к приоткрытому окну. Затем щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся и продолжил: — А еще она — ясновидящая.

— Ишь ты! — хохотнула Инга. — Этим меня не удивишь. Я сама не лыком шита, как ты, наверно, уже понял.

— Пока не очень. То, что ты говорила о погибшем милиционере, кассирше и охраннике, вполне может быть лишь твоей отмазкой, — уколол я Ингу. — Сделала людям зло и решила оправдаться, обвинив их Бог знает в чем.

Она посмотрела на меня долгим, испытующим взглядом, но спорить не стала.

— И что же увидела твоя несравненная Вива? — спросила недовольно после несколько затянувшейся паузы, сделав упор на слове «твоя».

— Кое-что из будущего.

Я вкратце рассказал о городе, превратившемся в топь, и установке, вырабатывающей электричество из каких-то брикетов.

Выслушав, Инга растянула губы не то в ироничной, не то в презрительной усмешке:

— Удивил! Я вижу и более интересные вещи.

— Например? — усомнился я.

Она поднялась, подошла к окну, встала рядом со мной и, опершись рукой о подоконник, спокойно заговорила:

— Слово «биоидентификатор» ты, конечно, от своей ясновидящей любовницы не слышал. А в будущем и, кстати, не таком уж далеком, с помощью этого устройства можно будет без особого труда определить, где находится тот или иной человек и каково его самочувствие. Появится и техноидентификатор. И тогда станет невозможным производить и размещать оружие массового поражения втайне от мирового сообщества. Каждая боеголовка — в космосе, под водой, в глубокой шахте — будет видима. Любой носитель такого оружия при необходимости уничтожат еще на старте безо всякого ущерба для окружающей среды и людей.

— Фантастика! — в моем возгласе было и удивление, и восхищение, но неверия — больше всего. Инга на это не обратила никакого внимания и с увлечением продолжила:

— А еще ученые создадут озонатор — огромную установку для очищения воздуха и регулирования его химического состава. Затем будет разработан охладитель. С его помощью станут охлаждать участки планеты, где это необходимо, и таким путем поддерживать там определенную температуру воздуха и оптимальный уровень мирового океана. Только это изобретение появится уже после большого потопа, когда площадь земной суши сократится процентов на двадцать и исчезнут многие страны и города. На восстановление былых границ материков понадобится свыше девяноста лет. Хотя сделать климат прежним так и не удастся — из-за смещения земных полюсов и изменения океанических течений.

Я слушал и пытался понять: Инга фантазирует или она действительно способна предугадывать будущее? Скорее всего, фантазирует. Но вот в чем загвоздка: можно ли все, о чем она рассказала, придумать вот так сходу, безо всякой подготовки?

— Ты нарисовала довольно неприглядную картину, — обронил я, покуривая. — Жить на Земле станет весьма проблематично…

— Да нет же! — вскинула голову Инга. — Все будет нормально! Люди приспособятся ко всему. К тому же ещё до построения озонатора и охладителя на других планетах появится немало поселений землян. Правда, после ужасающей гибели одного из них охотников переселяться в эти колонии резко поубавится.

— Значит, конца света не предвидится, — констатировал я, ухмыльнувшись. — Я вас правильно понял, великий оракул?

Инга бросила на меня взгляд, полный укора, но тон ее остался дружелюбным:

— Этого я не знаю. Могу лишь сказать, что через тысячу лет Земля и люди на ней будут существовать. Я вижу реки и горы, луга и леса, города и пневматические транспортные магистрали… А что произойдет потом, для меня тайна…