Ольга Устецкая - Урок мужества

Марийка поднялась с бетонного пола и подошла к рыжей девчушке. Изо рта и носа девочки текла кровь, она лежала, запрокинув голову. Марийка достала из кармана носовой платок и стала вытирать раны, тихонечко придерживая цветной ситцевый лоскут.

— Как тебя зовут? — спросила школьница.

— Маша, — стоная, ответила рыжая.

— О, да ты моя тёзка! Привет! — улыбнулась Марийка, заботливо вытирая новые струйки крови. — Скажи, за что тебя так этот урод?

— Понимаешь, мы с ребятами отказались быть похоронной командой, — с трудом выговорила заключенная.

— В смысле похоронной командой? Вам приказывали закапывать умерших? — расспрашивала Марийка.

— Если бы, — ответила тёзка, кашляя и отхаркивая кровь на пол. — Понимаешь, нам выдали плоскогубцы, велели ходить по баракам, искать покойников, раздевать их и вырывать им золотые зубы. Мы обязаны были складывать ценные зубы в коробки, а мертвяков в коридоры вытаскивать.

— Фу-у, гадость, какая! — скорчила гримасу Марийка.

— Вот и мы так решили. Не по-человечески это, глумиться над умершими, — печально отозвалась Маша.

Под кофтой Марийки завибрировал планшет. Устройство опять-таки включилось. Пришла эсэмэска: «ИЩИ КАРТУ В СТАРОЙ АПТЕЧКЕ. АНТОНИНА ИВАНОВНА». Не успела школьница убрать гаджет, как мгновенно исчезла рыжая тёзка. Дверь со свастикой на глазах изумленной Марийки медленно всосалась в мрачную серость бетона.

— Лихо, однако! — подивилась девочка.

Убирать планшет не пришлось. На этот раз устройство не отключилось. Не высвечивалась только антенна. — Пусть я пока без связи, один фиг, рано или поздно она появится, зато у меня будет фонарик! — порадовалась школьница. Включив его, Марийка бросилась в темный проход тоннеля искать загадочную медицинскую коробку.

— Спасибо Вам за подсказку! — мысленно благодарила девочка пожилую даму в черном, энергично удаляясь вглубь подвала.

Марийка остановилась. — Я, наверное, напрасно вперед пошла, — подумала школьница. — Следовало идти назад, ведь там были медблоки, валялись жгуты и ремни, там были медики, о которых рассказывал Вовка. Может под кроватью осталась та самая аптечка.

Девочка развернулась и уперлась в шершавый бетон. — Дорога за мной словно зарастает. Будет ли толк в поиске карты, когда как путь один — вперед?! Хотя…, узнаю, сколько блоков ещё нужно обойти.

Школьница ещё раз развернулась и пошла по тоннелю. Через несколько метров проход разделился на три дороги. Марийка в растерянности остановилась на перепутье. — Ха, как в одной весёленькой группе любимой соцсети: налево пойдёшь — по голове получишь, направо — в глаз дадут, прямо — пинок отвесят! Точно про этот подвал, набитый немецкими уродами. Выберу из всех зол меньшее, пусть уж лучше пятая точка пострадает.

Долго Марийка шла вперед, пока не обнаружила выпирающие желтые трубы по сторонам. Днища их настолько были изношены, что всюду сочилась ржавая холодная вода, стекая на бетонный пол. Вскоре серый настил подвала оказался полностью залитым водой. Ноги школьницы уже по щиколотку уходили под воду, чёрные лаковые туфельки хлюпали. — Надо возвращаться, пока не пришлось плыть, — решила девочка. Но тут что-то больно упёрлось в спину.

— Zu stehen! Стоять! — рявкнул голос за спиной.

От неожиданности школьница выронила планшет. Устройство быстро ушло под воду. — Только не это! — с досадой высказала Марийка и наклонилась за планшетом.

— Ich habe gesagt koste! Я сказал, стой! — вторично рявкнул немец, ткнув больно дулом автомата в спину девочки.

Под потолком замигали люминесцентные лампы, далеко осветив сырой подвальный проход. В конце тоннеля была видна круглая, влитая в бетон, металлическая дверь со свастикой.

— Ist vorwärts gegangen! Пошла вперёд! — скомандовал знакомый мерзкий голос. Немец пнул Марийку ногой.

— Ишь, с пинком-то я не ошиблась, — ухмыльнулась про себя школьница. — Да пошёл он! Не верю я, что он мне что-то сделает! Здесь одни привидения!

Марийка резко развернулась и хотела оттолкнуть высокое серо-белое мерцающее видение в обличии фрица. Немец выстрелил.

Боль обожгла левую ногу. Кровь потоком брызнула в воду. — Вот гад, — сжала зубы Марийка. — Всё всерьёз!

Школьница, молча повинуясь, захромала к металлическому люку.

Сине-ржавый металл заскрипел, дверь тяжело отворилась. Немец впихнул девочку вовнутрь какого-то помещения и тут же исчез. Дверь также тяжело закрылась, оставив Марийку в полной темноте.

Первое, что поразило девочку, это дурной отвратительный запах, как будто в уличном туалете сдох миллион кошек. Она прикрыла ладонью нос и рот, другая её ладонь зажимала рану. Голова школьницы упиралась в холодный металл потолка, мокрые ступни прощупывали сплошные живые препятствия. На секунду мигнула потолочная тусклая лампа в синей решётке, осветив сырое помещение. Это был трюм, подсобное помещение корабля, вместо груза битком напичканное людьми. По всему периметру грузового корабельного блока были встроены деревянные полки, с которых свисали голые ноги, руки, головы. Центр трюма был заполнен стариками, женщинами и маленькими детьми, сидевшими в воде, плотно прислонившись, друг к другу. Людей было очень много, наверное, больше сотни. Снова мигнула лампа, и трюм словно ожил. Со всех смрадных уголков потянулись звуки чавканья, безумного смеха, стонов, пустой болтовни обитателей, непрестанного рёва грудничков. Люди ли это? Сердце Марийки сжималось от страха и боли. Да, люди, только измученные пленом, костлявые и изуродованные. Большая их часть была неподвижно лежащими мертвецами.

Лампа опять сверкнула, показав приближающийся скелет подростка в рваной серой одежде. Рубаха, и брюки на нём были короткими. Скулы парня выпирали вперёд, кожа лица была сильно стянута, чернота редких передних зубов проглядывала в открытую косую челюсть. Тёмные кудри торчали в грязном беспорядке. Мутные глаза смотрели прямо на школьницу. Он протянул руки к Марийке. Свет погас. Девочка в ужасе закричала.

— Не трусь! Я только ногу перевяжу, — спокойно сказал парень, и осторожно приподняв за лодыжку, плотно скрутил тряпицами рану девочки. — Красивая ты, особенно глаза, зелёные, как у колдуньи. Моя Верочка на тебя похожа была.

— Кто ты? — смущаясь, спросила Марийка, пряча трясущуюся ногу.

— Я — Валька. Здесь все из Севастополя. Мы на вражеском корабле военной эскадры. Всего в море вышло двадцать кораблей, битком набитых техникой и людьми.

— А что с твоей девушкой? — осторожно спросила школьница.

— Гитлеровцы, сволочи, повесили! — с ненавистью произнес Валька.

Мерзко заскрипел ржавый металл открывающегося люка, показались злые лица конвоиров. Немцы стали выталкивать детей и подростков из трюма, загоняя на палубу корабля. Их матери в агонии падали плача на пол.