Ольга Устецкая - Сказки русской матрёшки. О зловещих чудесах

Девочка из стороны в сторону металась вокруг пыльной суматохи. — Если я возьму кипяток, то могу обжечь Федю, — соображала она. — Если стукну крылатых уродин деревянной лопатой, тоже могу попасть по другу. Как быть? Тут ее осенило, и она ринулась в комнату за зеркальцем. Однако на обратном пути девочка споткнулась о ножку кровати и упала. Овальное зеркальце вылетело из рук и разлетелось на кусочки. — Дженика! — успела выкрикнуть Жека.

Все стихло. Суматоха на кухне улеглась. Зловещая черная дыра погребка закрылась грохотом досчатой дверцы и слилась моментально с полом. Федька без сознания лежал на полу.

— Федя, Федечка, — позвала девочка друга.

Мальчик продолжал лежать без движения лицом вниз.

Что только не предпринимала Жека, чтобы привести в чувства одноклассника: тормошила, поливала водой, била по щекам, колола вилкой пятки, брызгала в нос духами, взятыми в рюкзаке. Федька никак не приходил в себя. Жека сильно испугалась за мальчика. Она с трудом перетащила его в комнату, заволокла на кровать и аккуратно уложила. Слезы горячими ручьями стекали по ее щекам. — Федя, миленький, только не умирай, — ревела она. — Я одна, совсем одна. Мне страшно оставаться в этом доме без тебя.

Девочка вдруг вспомнила про иконки в углу избы и повернула голову в сторону ликов святых. — Простите, пожалуйста! Это я виновата! Если бы я не попросила Федю поехать сюда, ничего бы не случилось. Пусть лучше крылатые гадины меня съедят, но Федечка будет живой! Помогите!

Жека снова заплакала, спрятав мокрое лицо в ладонях.

Из-под кровати к ней на колени запрыгнула Василинка. Жека вздрогнула. Кошечка лизнула теплым шершавым язычком царапину на руке девочки и перебралась к Федьке, свернувшись калачиком на его груди.

— Знаю, Василиночка! — обратилась к кошке девочка. — Ты не хотела царапаться. И погреб ты помогла найти с добрыми намерениями. Ты тоже испугалась, ведь правда?

— Мяу, — ответила царапка и закрыла глазки.

— А вдруг Федя уже умер? — испугалась Жека. — Что делать?

Слезы с новой силой потекли рекой из ее синих глаз.

Василинка мяукнула и, спрыгнув с кровати, начала аккуратно лапкой сгребать осколки маленького зеркала в сверкающую горку. Самый большой осколок она придвинула к ногам девочки.

— Ну, конечно! Умница! — воскликнула Жека. — Как я сразу не догадалась? Можно дыхание проверить зеркальцем!

Девочка взяла зеркальный осколок и поднесла к Федькиному носу. Гладкая поверхность тут же запотела. — Уф, — выдохнула она. — Живой! Ее слезинки, одна за другой, покапали на Федькино лицо.

— А-а-ай-й-й, — застонал мальчик. — А говорила, что ныть не будешь, — еле-еле прошептал он, не открывая глаз.

— Федечка, — радостно выкрикнула Жека и прижалась к нему, поцеловав щеку. — Как я рада, что ты не умер!

Одноклассник ничего не ответил, он снова застонал, повернув голову в сторону плоских плюшевых оленей.

Больше за весь вечер он ничего так и не сказал. Только стонал. Глаза он тоже не открывал. Голова мальчика постоянно металась на подушке. Его бросало то в жар, то в холод. Все тело сотрясала дрожь.

Весь день и весь вечер Жека ухаживала за Федькой. Она, то протирала его холодным мокрым полотенцем, то набрасывала на него одеяло. Время от времени девочка поила одноклассника водой с ложечки. Так, тихо и печально в дом пришла ночь.

— Что, если я соберу осколки зеркала, — подумала Жека. — Возможно, Дженика придет и подскажет, как помочь Феде.

Девочка взяла с кухни совок, собрала в него сверкающую горку и высыпала на стол, отодвинув при этом волшебные ключи и прадедушкины дары. Она стала вертеть осколки, укладывая зеркальную мозаику на белой скатерти. Наконец, зеркальце было собрано.

Внезапно свет в лампах заискрился и погас. — Только не это, — расстроилась Жека. Она на ощупь взяла спички и дрожащими руками зажгла свечу. Рядом с подсвечником появилась матрешка в нарисованной грубой серой рубахе-мешковине с хмурым лицом и седой косичкой. Девочка раскрыла куколку на половинки и обомлела. Из нее вылетели мерзкие летучие мыши, в считанные секунды, исчезнув в зеркальных стекляшках.

Когда девочка заглянула в зеркало на столе, то ужаснулась. Как же ей было страшно! В каждом из семи осколков Жека увидела тело друга, на котором верхом сидела со злобной физиономией гадкая гостья-карлик с черными кожистыми крыльями.

— Вот она, взбалмошная самозванка! Поглядите-ка, сестры, на нее! — заговорило одно из отражений змеиным шипением. — Ну, дуреха, здрасте тебе.

— Ополоумела ты, сестра, что ли! — возмутилось отражение из соседнего осколка. — Какое еще здрасте ей! Пропади ты пропадом, девчонка!

— Ну же, сестрицы-трясовицы, не будьте столь неприветливы, — вкрадчивым голосом заговорило третье отражение. Оно сверкнуло приторно зелеными глазенками и ухмыльнулось, посматривая на Жеку. — Познакомься, детонька, мы — бесицы-трясовицы, лихоманки и лихорадки в одном прекрасном лице!

Жутко стало Жеке, холодок пробежал по ее спине. — Может, в печь осколки бросить вместе с этими лиходранками, — подумала она про себя. — Но, так я не избавлюсь от них и не спасу Федю. Трясовицы невидимо сидят на нем, а зеркало лишь показывает мне их.

— Мяу, мя, — подсказала кошечка, сидевшая возле ног.

До слуха Жеки четко донеслось: — Вымани их!

— Придется чуть-чуть приврать, — сообразила девочка. — Но это ради блага, честное слово, — убеждала она себя, молча.

— Вы прекрасны! Вашей красоте можно только позавидовать, — сказала Жека, часто моргая, чтобы лиходейки не заметили ее неискренность. — Можно подарить вам чудесную косметику? Она еще больше подчеркнет ваше великолепие. Я с большим удовольствием покажу вам, как пользоваться ею.

Девочка спешно наклонилась, достала из рюкзака косметичку, открыла замочек и стала выкладывать на стол содержимое, демонстрируя каждую вещицу перед зеркальцем.

— Это — серебристая тушь. Она превратит ваши глаза в снежные искорки, — показала Жека блестящий длинный футляр. — А вот это — настоящая французская помада! От нее ваши губки станут, словно бархатные лепестки розы.

— Моя помада! — выкрикнуло одно отражение.

— Э, нет, дорогая сестрица, помада моя! — воспротивилось другое отражение.

— Я ее хочу, — заканючила третья сестра в зеркале. — Но тушь мне тоже по душе.

— Стоп, стоп, стоп! — прикрикнула четвертая лиходейка-трясовица. — А ну-ка, девчонка, скажи, чего хочешь взамен? — прищурилась она из зеркальца на Жеку. — Своего дружка пустоголового небось спасти?

— Да, — честно ответила девочка.

— Тогда и у нас предложение! — хмыкнуло четвертое отражение. — Отправишься за лекарством в Ховринскую больницу, что в Москве. С нами туда полетишь. Поисками пилюль сама будешь заниматься. Сама и скумекаешь, как оттудова выбраться. Все поняла, незванка? Косметичку свою сразу отдашь! И помни, к утру не выберешься, я, сестрица старшая, Невея-мертвящая, в избу ворочусь и сгублю навеки друга твоего, болвана!