Сабина Альбин - Кровь [СИ]

— Prekleto! Zakaj nismo mislili, da bo mogel priti? Saj vedeli smo za pomočnika! Sranje! (Вот чёрт! Ну, почему мы не подумали, что он может явиться?! Мы ведь знали, что был помощник! Дерьмо!)

Но встретив спокойный взгляд Драгана, он замолкает и забирает протянутый ему фонарь.

Штефан перешагивает через невысокую каменную кладку и, направив свет фонаря в темноту вертикально уходящего вниз тоннеля, начинает спуск. За ним следует Драган. Из колодца долетают звуки осторожных шагов и озабоченный голос Штефана:

— Upam, da si bova popravila, preden se vrne. (Надеюсь, получится всё восстановить до того, как он вернется.)

Ирена выходит на высокое школьное крыльцо. Мельком взглянув на сыплющее снегом небо, она торопливо сбегает по ступенькам, продолжая на ходу одеваться: наматывает на шею шарф, застёгивает куртку. Через секунду из дверей школы появляются взволнованные доктор Пеклич и Бэла. Отыскав взглядом Ирену, они бросаются вслед за ней. А та, не теряя ни минуты, спешит к парковке.

У дверей старенького внедорожника Тойоты преследователи наконец настигают спешащую женщину. Доктор Пеклич, переводя дыхание:

— Irena! Niti ne pomisli, da bi šla tja sama! (Ирена! Даже не думайте отправляться туда в одиночку!)

Бэла, для верности схватив подругу за рукав:

— Я с тобой! Если Гром окажется, где-то поблизости, я почувствую.

Ирена переводит мрачный взгляд с Бэлы на доктора, и тот с готовностью разъясняет слова Бэлы. Но не успевает женщина ничего возразить, как к дискуссии подключается тяжело дышащий инспектор:

— Doktor! Gospa Vasiljeva! Pojdita nazaj v šolo! Sam grem z Ireno! (Доктор! Госпожа Васильева! Возвращайтесь в школу! С Иреной поеду я!)

В какой-то момент все начинают говорить разом, сбивчиво и эмоционально, так что трудно различить даже отдельные слова.

В конце концов Бэла, ловко выхватив ключи из рук отвлёкшейся Ирены, забирается в машину и заводит мотор. Оставшаяся снаружи женщина рывком распахивает дверь и, повинуясь её жёсткому взгляду, Бэла пересаживается на пассажирское место. Машина трогается с места и быстро оставляет позади растерявшихся мужчин.

Впрочем, замешательство длится недолго. Инспектор прокашливается и не терпящим возражения голосом сообщает:

— Vzel bom motorne sani in prišel po obvozu hitreje kot onedve. In Vi morali bi ostati. Ljudje bodo bolj prepričani v Vaši prisotnosti. (Я возьму снегоход и в объезд доберусь быстрее их. А Вы должны остаться. Люди будут чувствовать себя увереннее в Вашем присутствии.)

Доктор с угрюмым видом соглашается и, задумчиво опустив голову, бредет назад к высокому крыльцу. За его спиной стрелой проносится шумный снегоход и через мгновение исчезает за тёмным поворотом.

Доктор берется за ручку двери и нос к носу сталкивается с древней старушкой. Судя по белым, как кипень, волосам и сухому морщинистому лицу, ей далеко за 80. Перебирая тонкими губами, она с недоумением рассматривает стоящего перед ней доктора Пеклича.

— Kje pa je Zorko? (А где же Зорко?) — беспокойно спрашивает она.

Доктор же, очевидно, хорошо зная, кто перед ним, громким, но чрезвычайно вкрадчивым голосом старается успокоить старушку:

— Babica. Za nobeno stvar ne skrbite. Šel je iskat malega Kovača. (Бабушка. Ни о чем не беспокоитесь. Он поехал искать маленького Ковача.)

Подхватив женщину под руку, он осторожно направляет её назад в помещение школы. И та послушно идет с доктором назад, медленно и многократно качая головой, как будто помогая себе этими движениями осмыслить услышанное. Уже в коридоре она поднимает на спутника тусклый взгляд:

— In vnuk Špele! Da… mali vragec je… Oh, in Zorko je tudi bil mali vragec. Oh, in Zorko je tudi bil mali vragec in zdaj še vedno. Skoraj štirideset, in splošen samski! (А Шпелин внук! Да… сорванец — мальчик… Ох, и Зорко тоже сорванцом был, да и до сих пор ещё. Скоро сорок, а всё холостой бегает!)

Доктор мягким уважительным голосом вторит собеседнице:

— Tako je. Otroci! Vedno bodo naši otroci, (Да-а-а. Дети! Для нас они всегда остаются детьми.) — и аккуратно переводит разговор на другое: — In ko inšpektor je bil otrok, kaj so rekli v vasi o vampirjih? (А когда инспектор был ребёнком, что говорили в деревне о вампирах?)

При вопросе о прежних временах глаза старушки удивительным образом проясняются. Пожевав губами, она начинает вить неспешную нить своих воспоминаний:

— Oh! So krožile različne zgodbice! Govorilo se je o eni Ani. Med vojno, ko se je napad začel, ona je skrivala nemškega oficira v kleti. In potem isti oficir se je izkazal za vampirja. Tako je to! Pil je njeno kri in se izmuznil! Falot! (Ой! Чего только не говорили! Ходили вот слухи про одну Ану. Во время войны она, мол, скрывала у себя в подвале немецкого офицера, когда наступление началось. А потом этот офицер оказался вампиром. Так-то! Напился её крови и был таков! Молодчик!)

Старушка с поучительным видом поджимает губы и снова принимается качать головой.

Доктор Пеклич, сдерживая волнение в голосе, пытается как можно тактичнее вернуть спутницу к её воспоминанием:

— Neverjetno! Neverjetna zgodba! In kaj se je zgodilo s to Ano? (Удивительно! Удивительная история! И что же стало с этой Аной?)

Старушка глубокомысленно выпучивает глаза:

— In kaj se je zgodilo? Umrla je seveda. (Да что же стало? Умерла, ясное дело.)

Доктор всё-таки не сдерживается и нетерпеливо уточняет:

— Umrla je zaradi ugriza? (Умерла от укуса?)

Старушка с удивлением смотрит на собеседника, как будто опять забыв, кто перед ней, но, немного пожевав губами, отвечает по-прежнему неторопливо и осмысленно:

— Zakaj? Je umrla naravno zato, ker bila stara. To je bilo že dolgo nazaj. Toda slišala sem, da vse življenje ona ni imela vseh kolesc v glavi. Od tistega primera se je začelo. (Зачем? Своей смертью умерла, от старости. Это когда было-то! Вот только с головой у нее всё время нелады были, говорят. С того случая и началось.)

И снова задумавшись, старушка даже останавливается. Но доктор ловко возобновляет разговор:

— Torej, posledice živčnega zloma. Zanimivo! Obstajale so do smrti, rečite? Neverjetno! (Значит, последствия нервного потрясения. Интересно! И сохранялись до самой её смерти, говорите? Невероятно!)

Неспешная его спутница вздыхает и красноречиво поднимает кустистые брови:

— Zakaj je to neverjetno? Naravno je! Samo še drug vampir lahko odstrani takšno norostjo in šele nato… (Что ж тут невероятного?! Известное дело! От такого помешательства может избавить только другой вампир, да и то если только…)

Тут рядом с топчущимися на месте собеседникам, как из-под земли, возникает суетливая женщина лет пятидесяти. Придерживая на груди в спешке наброшенную на плечи шубку, она смущенно растягивает ярко накрашенные губы:

— O! Profesor, saj oprostite mami! Preveč skrbi za Zorana, kot bi bil otrok. In vedno krivi me. (Ой! Профессор, вы уж простите маму! Она слишком беспокоится о Зоране, будто он малый ребёнок. И мне вечно пеняет.)

Доктор Пеклич, скрывая досаду, раскланивается:

— Oprostite, madame, nisem imel čast… (Простите мадам, не имел чести…)

Дама, уже успевшая придать старушке ускорение в направлении спортивного зала, с придыханием представляется:

— Suzana Stanovnik! Ste res ljubeznivi! (Сузана Становник! Вы так галантны!) — и протягивает ему усеянную кольцами руку.