Стивен Кинг - Почти как «Бьюик»

Но, с другой стороны, не он один оставался без отца, и по крайней мере Керта Уилкокса похоронили с почестями, а его имя выбили на мемориальном камне перед зданием базы, рядом с именами капрала Брейди Пола, патрульного Альберта Риццо и патрульного Сэмюэля Стэмсона, который погиб в семидесятых. В ПШП его еще звали Помповиком. До смерти Стэмсона помповые ружья мы возили на специальной подставке, закрепленной под крышей патрульной машины: если требовался помповик, ты поднимал руку и брал его. В машину патрульного Стэмсона врезался сзади другой автомобиль, когда он стоял на разделительной полосе автострады, контролируя скорость движения. За рулем сидел пьяный, и мчался он со скоростью сто пять миль в час. Патрульную машину смяло в гармошку. Топливный бак не взорвался, но помповик в паре с подставкой снесли патрульному Стэмсону голову. С 1974 года мы закрепляем помповики под приборным щитком. С 1973-го на мемориальном камне выбито: «Сэм Стэмсон». «На камне», — говорим мы. Эннис Рафферти числится в пропавших без вести, поэтому на камне его нет. По официальной версии патрульный Джордж Морган погиб, когда чистил револьвер (тот самый «ругер», с помощью которого он оборвал страдания мистера Диллона), а поскольку умер он не при исполнении служебных обязанностей, его имя и фамилию тоже не выбили на камне. «Ты не попадешь на камень, если умрешь в результате своей работы, — как-то раз сказал мне Тони, увидев, что я засмотрелся на наш мемориал. — Возможно, это и хорошо. Иначе пришлось бы поставить дюжину камней».

Последним на камне значится Кертис К. Уилкокс. Июль 2001. Погиб, исполняя свой долг. Не очень приятно видеть имя своего отца, высеченное в граните, когда ты хочешь… когда тебе нужен живой отец, но это уже хоть что-то. Эннису Рафферти тоже самое место на камне, тогда бы его сучка-сестра могла приходить и смотреть на него. Но такой строки нет. И что в результате она имеет? Репутацию склочной старухи, из тех, кто, увидев, что ты горишь, даже не пописает на тебя, чтобы спасти. Она доставала нас многие. годы, ни о какой любви не могло быть и речи, но мы поневоле жалели ее. Ей повезло гораздо меньше, чем этому пареньку, который хотя бы знал, что его отец умер, что он не войдет в дом со стыдливой улыбкой и не будет объяснять, почему карманы у него пустые, кожа желтая и ужасно больно мочиться.

Этот вечер ничем меня не порадовал. Я надеялся, что правда пойдет парню на пользу (кто сказал, что правда облегчает душу, должно быть, дурак), но у меня сложилось ощущение, что она не принесла ничего, кроме вреда. Да, любопытство надо удовлетворять, но на лице Неда Уилкокса не читалось никакой удовлетворенности. Только любопытство. Время от времени то же самое я видел и на лице Кертиса Уилкокса, особенно когда тот стоял у окна сдвижных ворот гаража Б в позе охранника городского мероприятия: ноги раздвинуты, лоб прижат к стеклу, глаза прищурены. Но ведь по наследству передаются самые крепкие звенья цепи, не так ли? Кто-то передает следующему поколению что-то хорошее, кто-то — плохое, а то и просто ужасное.

— Насколько всем известно, — продолжил я, — Брайан Липпи убежал через поле в лес. Возможно, так оно и было.

Никто из нас не может утверждать обратное. Жалеть о нем не стали. А вот подружка Липпи, возможно, и осталась жива только благодаря его исчезновению.

— Я в этом сомневаюсь, — пробурчал Хадди. — Готов спорить, она тут же нашла другого Брайана Липпи, отличающегося лишь цветом волос. Они выбирают парней, которые бьют их, пока кто-то не ударит слишком сильно.

Словно жизнь без синяков на руках и лице вовсе и не жизнь.

— Она не подала заявление о его исчезновении, — добавила Ширли. — Ничего такого я не видела, хотя через меня проходят списки пропавших без вести как по городу, так и по округу. Никто из его родственников тоже такого заявления не написал. Я не знаю, как потом сложилась ее жизнь, но у остальных его исчезновение вызвало разве что облегченный вздох.

— Но вы не верите, что он вышиб каблуками заднее стекло и убежал, да? — спросил Нед Хадди. — Вы же там были.

— Нет, не верю, — признал Хадди. — Но это не имеет ровно никакого значения. Главное в другом, и сержант целый вечер пытается вдолбить эту идею в твою голову: мы не знаем.

Мальчишка словно его и не услышал. Повернулся ко мне.

— А как насчет моего отца? Куда, по его мнению, подевался Брайан Липпи?

— Он и Тони не сомневались, что Брайан отправился вслед за Эннисом Рафферти и песчанкой Джимми. Что же касается трупа существа, которое убили в тот день…

— Он очень быстро разложился. — Ширли явно хотелось побыстрее закрыть тему. — Есть фотографии, на них можно увидеть все что угодно, но по существу — ничего.

Они не покажут тебе, как выглядело это чудовище, когда пыталось отскочить от Мистера Диллона. Как двигалось, как кричало. Они ничего тебе не покажут. И мы не можем рассказать тебе так, чтобы ты понял. Это видно по твоему лицу. Ты знаешь, почему прошлое — это прошлое, дорогой?

Нед покачал головой.

— Потому что его нельзя вернуть. — Она заглянула в свою пачку сигарет, должно быть, увиденное ее устроило, потому что она кивнула, убрала пачку в сумочку, встала. — Я еду домой. У меня две кошки, которых уже три часа как следовало покормить.

В этом была вся Ширли, настоящая американская герла, как говаривал Керт, когда подшучивал над ней. Ни мужа (один был, едва она окончила среднюю школу), ни детей.

Только две кошки и вполне приличное жалованье. Как и я, она связала свою жизнь с патрульным взводом Д. Расхожее клише, конечно, но, если вам это не нравится, придумайте что-то еще.

— Ширли?

Она повернулась на нотки мольбы в голосе Неда.

— Что, сладенький?

— Вам нравился мой отец?

Она положила руки ему на плечи, наклонилась, чмокнула в лоб.

— Я его любила, парень. И тебя люблю. Мы рассказали тебе все, что могли, и нам это далось нелегко. Надеюсь, тебе наш рассказ пойдет на пользу. Надеюсь, тебе этого хватит.

— Я тоже надеюсь, — ответил он.

Руки Ширли задержались на его плечах, сжали их. Потом она отпустила его и встала.

— Хадсон Ройер.., проводите даму к ее автомобилю?

— С удовольствием. — Хадди взял ее под руку. — Завтра увидимся, Сэнди. У тебя дневная смена?

— Как и сегодня, — кивнул я. — Отработаем на все сто.

— Тогда тебе лучше поехать домой и выспаться.

— Так и сделаю.

Они с Ширли ушли. Нед и я сидели на скамье, наблюдая за ними. Помахали им, когда они проехали мимо в своих автомобилях, Хадди — в большом старом «нью-йоркере», Ширли — в маленьком «субару» с наклейкой на бампере: «МОЯ КАРМА ПРАВИТ МОЕЙ ДОГМОЙ». Когда их задние огни скрылись за углом здания, я достал пачку сигарет, заглянул в нее. Осталась одна. «Выкурю ее и брошу», — подумал я. Это обещание я давал себе последние десять лет.