Вадим Караваев - Наследие предков

Естественно, никого и никогда из реальных злодеев найти не удавалось, поэтому спихивали вину на кого ни попадя, хотя сами тыловые и догадывались, куда уходят коробки и фляги из грузовиков и складов. Но устраивать из этого шумиху было бы себе дороже — за подобный наезд на «спецуру» в условиях активных боевых действий можно ведь и жизнью поплатиться. А разбираться никто и не будет: бомбу ли тебе в штабной «уазик» заложили или ты сам на фугас боевиков нарвался. Нет уж! Чтобы потом жене закрытый «цинк» пришел с орденом Мужества и веником гвоздичек от райвоенкомата. Куда лучше все-таки прикрыть похмельные очи на действия проклятых «конкурентов» и благополучно дождаться возвращения из командировки с последующим полноправным требованием боевых выплат, квартиры в столице, санаториев для лечения «чеченского синдрома» и гордого ношения высокого звания «ветеран». Согласитесь, альтернативы далеко не равноценные!

Прапорщик с радиопозывным «Бледный» являлся куда более нетривиальным персонажем в разведроте. Тридцати шести лет от роду, Виталий Иванович Линёв был четвертый и, судя по всему, нежданный ребенок в интеллигентной советской семье затюканных инженеров. Блондин с бледной прозрачной кожей, впалыми глазами и ехидной ухмылкой на тощем лице, он с детства был патологически неравнодушен к радиоэлектронике и всему, что могло взорваться или ярко вспыхнуть. Имея паскудно-вредительский характер, он был ненавидим всеми и всегда, включая самих родителей, за свои дерзкие и пакостные эксперименты.

Из школы Виталика пытались выгнать чуть ли ни ежемесячно в основном за ревностный интерес к физико-химической части общеобразовательной программы. Дважды Виталик устраивал пожар в кабинете химии, намешав в пробирках принесенных из дома реактивов, а на уроках труда в слесарной мастерской вытачивал всевозможные оболочки для взрывных устройств, дистанционным подрывом которых восторгал одноклассников и приводил в шок педагогический коллектив. Единственное, что спасало юного изобретателя от возмездия образовательной системы, так это призовые места на всех городских и областных олимпиадах по профильным дисциплинам.

Попади Виталик в хорошие руки, советская оборонная промышленность получила бы в его лице талантливого инженера и создателя какой-нибудь хитроумной штуки для массового уничтожения себе подобных. Но судьбе суждено было указать юному дарованию иное русло приложения мизантропических талантов.

В конце десятого класса перед самыми выпускными экзаменами будущего Оппенгеймера прямо с урока алгебры вывели под руки двое «педагогов» в штатском и увезли в районное управление госбезопасности для тщательного изучения его талантов. Оказывается, Виталик путем систематического подпаивания соседа-алкоголика, работавшего инженером в каком-то закрытом оборонном НИИ, умудрялся получать различные радиоэлектронные элементы и схемы. Конечно, указанные детали не представляли какой-либо научной ценности или гостайны, но их стабильная утрата всерьез заинтересовала гэбистов. Они, разумеется, быстренько вышли на бледнолицего изобретателя, пытаясь вменить ему чуть ли не попытку создания оружия массового поражения в условиях общежития барачного типа, но потом сжалились над ним. Таким образом, вместо блестящей научной карьеры Виталику выпал жребий нести службу в далеком и не в меру теплом Афганистане, где во второй половине восьмидесятых уже прекращались агонизирующие потуги Советской власти по оказанию помощи дружественному афганскому народу в борьбе за светлое социалистическое будущее.

Интернациональный долг обгорелый до шелушащихся струпьев нордический астеник выполнял в должности сапера в отдельной разведроте десантной дивизии. Служба юному мизантропу понравилась, несмотря на удручающие внешние обстоятельства и очевидную нелюбовь отцов-командиров. Как ни странно, но у наглядного пособия по изучению воздействия радиации на человеческий организм, коим предстал Виталик в глазах сослуживцев, он отличался весьма хорошим иммунитетом и выносливостью, поэтому, проходя отбор, попал по здоровью в десантуру. А когда начальство разузнало про таланты «истинного арийца», его чуть ли не с руками оторвали вэдэвэшные разведчики.

Виталя не подкачал. С утра до вечера с совершенно маниакальным видом он ковырялся во взрывных устройствах. Все спецы из инженерных войск и старшие товарищи из саперов дивизии при одном только виде «бледной спирохеты», как сначала окрестили Виталика, прятались по углам, потому как тот своими досужими расспросами буквально высасывал всю интересующую его информацию по минно-взрывному делу вместе с мозгом. Зато все добытые знания попали на благодатнейшую почву: афганские моджахеды и чеченские боевики взрывались на своих же хитроумных растяжках и фугасах, а адресные акции по ликвидации неугодных элементов поражали воображение всех спецов по диверсионному делу в армии. Направленные взрывы и сами конструкции взрывных устройств были настолько необычны, что у служб безопасности и саперов врага даже мысли не возникало, что подобным образом вообще можно «выпилить» человека.

Помимо нестандартно-ориентированного аналитического ума у Виталика была чудовищная, просто звериная интуиция. Возникало ощущение, что он, как рентгеном, видит, где заложены «обманки», а где само ВУ, и куда ведут замаскированные провода взрывных устройств. Иногда дело даже доходило до того, что он часами не подходил к самому месту предполагаемого расположения ВУ, а долго с разных точек в бинокль или тепловизор изучал местность, а потом указывал снайперам или пулеметчикам, где находится подрывник.

На все попытки вытянуть взрывного гения из десантной разведки в ФСБ или ГРУ, тот всегда отвечал решительным отказом — ему было все равно, где не любить людей, а здесь он уже как-то пообвыкся за последние годы.

К проходу между скалами тройка разведчиков выдвинулась, вооружившись бесшумным оружием с приборами ночного видения. Лежащие повсюду комья земли, развороченной взрывами авиационных ракет, которыми несколько дней назад щедро угощали пилоты двух «сушек» бородатых воинов Аллаха, были перемешаны с кусками гниющей плоти. Повсюду лежали развороченные трупы боевиков, и при отсутствии ветра находиться на склоне было совсем уж скверно.

Первым в тройке шел Митя Гопарь. Маленького роста, коренастый, кривоногий, он лишь изредка заглядывал в прибор ночного видения, прекрасно ориентируясь в кромешной темноте. Спрятавшись за выступом скалы, замыкающим двигался Саша Мясорубка, не отрывающийся от «ночного» прицела специального бесшумного автомата «Вал», тяжелые девятимиллиметровые пули которого на небольших дистанциях обладали огромной останавливающей силой, а бронебойные с легкостью размолачивали в труху двигатель автомобиля.