Йон Линдквист - Химмельстранд

— Привет, — сказал Петер и кивнул на пустой стульчик. — Как дела?

Стефан молча сел. Петер, как ему показалось, пришел в себя — там, на поляне, он напоминал сумасшедшего. Дональд, наверное, неплохой психолог, несмотря на всю свою нагловатость.

— Дела… — повторил Стефан. — Я тут…

— Пива хочешь? — прервал его Дональд. Стефан поднял ладонь — нет, спасибо. Дональд достал банку для себя и щелкнул замочком. — И что ты тут ?

— Я тут подумал. — Стефан повертелся на стуле, пытаясь найти подходящую для изобретательного и деятельного альфа-самца позу. — Нам же надо разобраться, что там… за пределами. Я имею в виду — систематически.

Дональд сделал большой глоток пива и звучно отрыгнул.

— Систематически , — повторил он, пародируя интонацию Стефана.

— Что вы имеете в виду — систематически? — спросил Петер.

— Я имею в виду вот что: мы обследуем окрестности постепенно. Надо найти вешки или что-то в этом роде. Едем сразу во все четыре стороны и оставляем вешки с равными промежутками. Тогда даже те, у кого нет навигатора, могут принять участие. Я имею в виду — не телефонного навигатора, а джи-пи-эс. Телефоны же не работают — нет покрытия. И тогда, во-первых, не будем плутать по одним и тем же местам, а во-вторых, не заблудимся. Стоят вешки — значит, мы здесь уже были.

Дональд и Петер переглянулись. Дональд выпятил нижнюю губу и многозначительно покачал головой.

— Черт меня подери… как тебя зовут? Стефан? Лихо… не ожидал. Может, все-таки выпьешь пива?

Четыре машины. Четыре направления. Пять человек: Дональд, Петер, Стефан, Леннарт и Улоф — эти, разумеется, едут вместе. Весь мужской состав, за исключением малолетнего Эмиля.

Майвор разорила свой запас палочек-поддержек для цветов. Все пошло в ход: колышки для палаток, Карина принесла воротца для крокета. Суетились все, кроме Изабеллы, — ее мучила головная боль.

Что-то надо делать. Что-то надо придумать. Все стараются скрыть, что вместо удивления и непонимания постепенно подкрался страх. «Двенадцать дней их страх сводил с ума, теперь его сменила смерть сама» [9] Дж. Г.Байрон. Дон Жуан. Перевод Т.Гнедич. — вспомнил начитанный Стефан, но вслух произносить не стал. И без того тошно. Главное — не появлялось солнце. Поначалу мало кто сомневался, что петля времени, в которую они угодили, постепенно сомкнется, и солнце вернется на место. На то она и петля — солнце просто-напросто задержалось где-то за горизонтом.

Но нет — шли минуты, часы, а солнца все не было.

Почему-то именно отсутствие солнца беспокоило больше всего. Оказывается, очень трудно примириться с исчезновением того, что кажется само собой разумеющимся, привычным. Настолько привычным, что не замечаешь — есть ли на небе солнце, или оно скрылось за облаком и сейчас появится вновь. И это легко объяснить: в часы самого глухого одиночества всегда можно поднять голову и обратиться либо к солнцу, либо к его ночному заместителю — месяцу.

И солнце, и луну часто изображают с человеческими лицами, приписывают им метафизические способности, иногда поклоняются как богам. Это излишне. Достаточно их молчаливого, безличного присутствия. Свет их не зависит от нашей воли, а значит, мы не так уж одиноки — во Вселенной есть и другие силы, которые зажигают и гасят звезды, заставляют солнце лить на землю живительное тепло, а луну — пускаться в меланхолическое странствие по ночному небу.

Так что, как бы ни были люди в кемпинге озабочены отсутствием продовольствия и связи с окружающим миром, главное — солнце. Появится солнце, и все встанет на свои места. И оно наверняка где-то есть. Где-то за горизонтом. Иначе откуда эта ровная фарфоровая синева пустого неба? Чем оно освещено?

Бенни посмотрел на пахнущий Коровой кемпер — Кошка по-прежнему торчала в окне. Песик сделал пару шагов и остановился — вспомнил, как его схватили за шкирку и больно швырнули в корзинку. Покосился на палатку — Хозяин сидит на своем стуле, но может и встать. Лучше не рисковать.

Почему-то ему стало страшно. Надо за кем-то погнаться. Гнаться здесь не за кем, но для охоты дичь не обязательна. Важен процесс. Бигль припал к земле, помедлил секунду и пустился в погоню за воображаемой дичью.

Нет ничего лучше бега. Встречный ветерок сдувает все страхи… Да и Нет, Хорошо и Плохо — все исчезает в легком ритмичном топоте мягких лап по ровной, подстриженной траве, в слаженной и приятной работе самой природой предназначенных для бега мускулов. Левая передняя, задняя правая — вместе. Потом наоборот — правая передняя, левая задняя.

Никаких препятствий, никаких кочек — можно гнать изо всех сил. Через пару минут лагерь уже далеко позади. Бенни снизил скорость, пробежал еще чуть-чуть, больше для удовольствия, и присел отдохнуть, вывалив длинный розовый язык.

Понюхал воздух. Знакомые лагерные запахи здесь уже неразличимы… но, может быть, пахнет еще чем-то?

Да. Пахнет.

Он сделал несколько кругов, попытался понять, откуда идет запах, — и не понял. Запах шел отовсюду — слабый, но для его обоняния вполне достаточный. Так пахнет, когда Люди разводят Огонь.

Но пахло еще кое-чем, еще интереснее. Он почти прижал нос к земле и пробежал несколько метров. Знакомый запах, но Бенни никак не мог сообразить, откуда он здесь взялся.

Запах Внуков.

Иногда к Хозяину и Хозяйке приходят Люди, и некоторые приводят с собой Внуков. Есть Большие Внуки, и есть Маленькие Внуки. Еще меньше, чем Бенни. Здесь пахнет Маленькими Внуками. Они лежат в кроватках, дрыгают ножками и пищат.

И что они здесь делают? Он порыскал в разные стороны — Взрослыми не пахнет. Но как Маленькие Внуки сюда забрались, если они даже не умеют ходить? Загадка.

Ему опять стало страшновато. Он повернулся и побежал в лагерь, поближе к своей корзинке.

Петер пошел к выходу, но его остановило восклицание Изабеллы:

— Сучье дерьмо!

Он обернулся. Изабелла сунула руку в холодильник, в сердцах захлопнула дверцу и покрутила регулятор плиты.

— Ни хера не работает. Ни холодильник, ни плита.

Петер проверил контакты — все в порядке.

— Что ты крутишь? Крутильщик… Я же тебе сказала — ни хера не работает. Весь этот твой сарай на колесах — одна сплошная куча дерьма, и я…

— Потом посмотрю, — прервал ее Петер. — Мне надо ехать.

— Вот как? Ехать? А если ты не вернешься? Значит, твоя дочь и я должны сидеть без электричества, без холодильника и без плиты, пока не сгнием в этой вонючей коробке?

Молли за столиком увлеченно рисует. Ее, похоже, мало волнует мрачная перспектива сгнить в железной коробке. Не торопясь, подбирает нужный фломастер.

— Ну, я поехал, старушка. Как ты на это смотришь? Можно?