Йон Линдквист - Химмельстранд

Изабелла заметила, как сжались и разжались кулаки у этой бабы, будто она хочет ее ударить. Вот это было бы интересно. Да нет… интересно то, что будет дальше… Рухнет навзничь? Или успеет схватить ведьму за волосы и размазать ей морду о дюралевую стенку кемпера? Более вероятен первый вариант. Куда более вероятен.

— Мой сын… — сказала женщина, едва шевеля губами, будто челюсти свела судорога. — Мой сын на такое не способен.

— То есть вы хотите сказать, что моя дочь на такое способна?

— Можете с ней поговорить, — Карина впилась глазами в Изабеллу. — Я зайду попозже, — сказала она с плохо скрытой угрозой внезапно охрипшим голосом.

Изабелла без труда выдержала этот ничего хорошего не предвещающий взгляд. Нос у Карины короткий и плоский, так что многого тут не достигнешь, даже если впечатаешь эту наглую рожу хоть в бетон, а вот зубы… зубы выдаются вперед, хруст будет что надо.

Она склонила голову набок и улыбнулась своим мыслям.

Карина, не оглядываясь, пошла к своему кемперу. Не надо быть психологом, чтобы даже со спины, по походке, понять, в какой она ярости. Но не только гнев, что-то еще… Страх? Да, наверное, страх…

Краем глаза Изабелла заметила голову Молли в окне. Подслушивала…

Само собой.

Бенни лежит в своей корзинке и наблюдает, как по полупрозрачной стене палатки передвигается тень Кошки. Длинный хвост… нахалка. Совершенно обнаглевшее существо. Мало того что влезла на чужую территорию — потерлась о стойку палатки и двинулась к входу.

По шкуре то и дело пробегает неприятная дрожь. Кошка движется плавно и текуче, как вода. Или как Змея. Тень на ткани намекает, что она стала еще больше, чем была. Больше любой из виденных Бенни кошек. Очень опасная Кошка.

Тень медленно приближается к входу. О, ужас… что делать?

И наконец в щель просунулась кошачья голова.

Голова как голова. Не так уж она велика, эта Кошка. Дрожь прошла.

Кошка своими мягкими, отвратительно неслышными шагами входит в палатку. Хозяйка ни черта не замечает, уткнулась в свой звуковой ящик и мычит что-то, неразборчиво и фальшиво. А тут, чуть не у нее на глазах, эта Кошка собирается захватить палатку. И не стесняется показывать свои захватнические планы. Уши торчком, хвост качается из стороны в сторону — и вправду как Змея.

Ну нет.

Что-то щелкнуло в голове у Бенни. Рефлекс. Инстинкт, над которым не властен ни страх, ни разум. Одним прыжком он выскочил из корзинки. Ощерившись и коротко и яростно взлаивая, бросился на Кошку.

Кошка от неожиданности подпрыгнула, едва не свалилась на бок, но показала отменную реакцию: пустилась наутек к своему кемперу. Нос у Бенни по-прежнему побаливал, и жажда мести застилала глаза кровавой пеленой.

— Бенни, ко мне! Бенни, ко мне! — отчаянно закричала Хозяйка, но Бенни уже ничего не видел и не слышал, кроме Кошки.

Но что это? Не добежав пару метров до своего вагончика, Кошка повернулась, выгнула спину, зашипела, начала мурзиться и увеличиваться в размерах.

Бенни остановился и пару раз коротко гавкнул, стараясь подмешать к лаю как можно больше грозного рыка. Кошка сделала пару шагов по направлению к Бенни, и Бенни, сам того не зная, как так получилось, на те же два шага отступил. Отступил и остановился. Ни шагу назад.

Кошка изготовилась нападать, но поняла, что Бенни готов к бою, и раздумала. Так они стояли в пяти метрах друг от друга, шипели, рычали, выли и поливали друг друга отборными ругательствами. И при этом оба знали, что боя не будет. Эти пять метров между ними — нейтральная территория, ничья земля. Будущее поле вооруженных инцидентов. Вполне возможно. Но на сегодня инциденты отменяются.

Выполнив прямые обязанности бойцов пограничной службы, Бенни и Кошка разошлись по домам.

— Фу, — сказала хозяйка. — Фу, Бенни!

Бенни тихо прошел в свою корзинку. Обычно ему бывает неловко, когда Хозяин или Хозяйка употребляет это слово. Кто его вообще придумал? Таких и слов-то нет — что это еще за «фу»? Но сейчас он не обиделся и не застыдился. Пусть Хозяйка фукает, сколько ей вздумается. Он хороший, настоящий пес. Хорошая собачка , как она выражается.

— Мама, посмотри!

Рисунок Молли изображает хаос. Бессмысленное переплетение черных спиралей и волн.

— Красиво… послушай…

— Ты правда считаешь, что красиво?

— Да… я должна тебя…

— По-настоящему красиво?

— Молли… заткни фонтан на секунду. Ты взяла шланги?

— Какие шланги?

— Ты прекрасно знаешь, какие шланги.

— Нет. Не знаю.

Широко открытые глаза. Не моргнет, не отведет взгляд, не покраснеет — эталон искренности и невинности. Не надо было заводить этот разговор. Молли расспрашивать бессмысленно. Изабелла и сама мастерски врет, но по сравнению с дочерью она совершеннейший дилетант. Неопровергаемые, даже неоспоримые доказательства не производят на нее никакого впечатления — она будет с той же убежденностью утверждать обратное.

Все верят ей безоговорочно. Мало того — Изабелла и сама начинает сомневаться: а вдруг Молли и в самом деле ни в чем не виновата?

А сейчас вообще невозможно определить, правду она говорит или нет. Черт с ней. Она еще раз посмотрела на рисунок. Молли так сильно нажимала на фломастер, что тушь оставила черные кляксы даже на следующей странице альбома.

— И что здесь нарисовано?

Молли открыла глаза еще шире — изобразила удивление:

— А разве ты не видишь?

— Нет. Пока не вижу.

— Это же мы! Я и ты, мама!

Майвор никогда не видела, чтобы Бенни вытворял что-либо подобное. Ни с того ни с сего набросился на маленькую безвредную кошечку. Он и сам невелик, но кошка-то вдвое меньше его. Майвор, в отличие от Дональда, никогда не поднимала на Бенни руку, но словесную выволочку он получил изрядную. Хотя по виду не скажешь, что ему стыдно: лежит в своей корзинке и вылизывает лапу. Вид довольный.

С другой стороны, надо сказать песику спасибо. Радио за последние полчаса буквально околдовало ее. Ни дать ни взять — наркотик. Старые лоты — как бутоны, расцветающие воспоминаниями.

Интересно, что это за канал, если он работает даже в этом странном месте?

Она вышла из палатки. На поляне — никого. Майвор погладила себя по животу и нахмурилась. Дело не в том, что хочется есть. И даже не в одиночестве. Странное чувство пустоты в животе и груди, которому и определения не подберешь. Как будто это бескрайнее пустое поле внедрилось в душу.

Майвор всю жизнь старалась избегать странных мыслей. С годами зрела уверенность, что все беды оттого, что люди слишком много думают. А внедрившийся в душу газон… более чем странное предположение.

Чушь собачья.

Почему собачья? Она покосилась на Бенни. Тот почувствовал ее взгляд, насторожил длинные уши и посмотрел на нее яркими умными глазенками.