Йон Линдквист - Химмельстранд

Леннарт и Улоф, не обращая внимания на вечный собачье-кошачий конфликт, побежали к палатке, откуда только что вышли Стефан, Петер и Майвор. У Майвор глаза как плошки. Рука прижата к груди.

— Что произошло? — издалека крикнул Леннарт. — Кто-то ранен?

Майвор отняла руку от сердца и приложила ко рту, будто именно в эту секунду дала обет молчания. Крови на блузке не было — ее трагический жест объяснился испытанным потрясением.

— Он… в меня… стрелял! — севшим голосом раздельно произнесла она.

Дверь кемпера закрыта. Улоф осторожно заглянул в палатку. Все так, как и было, когда они здесь собирались… нет, не все. Фотография Элвиса Пресли лежит на полу, стекло разбито, и в щеке у Элвиса дыра. Он осмотрел ткань палатки и нашел еще одну дырку.

Ну и идиот. Стрелять боевыми патронами, когда рядом полно людей.

Он покачал головой и вышел из палатки. Стефан и Петер отвели Майвор на безопасное расстояние и усадили на траву. Краем глаза Улоф заметил, как Мод и пес Дональда начали неторопливо нарезать круги друг вокруг друга.

— Мы хотели позаимствовать несколько досок… — объяснил Петер. — Телефонный сигнал ловится только высоко над крышей, так что… ну, собирались построить что-то вроде башни… И вот — пожалуйста. Явился Дональд и начал пальбу. Он… — Петер покосился на Майвор, убедился, что та на него не смотрит, и покрутил пальцем у виска.

Ненужная предосторожность. Майвор выразила ту же мысль словами:

— Он спятил, совершенно спятил. Уверен, что все вокруг — это сон. Его сон.

Хозяин очень зол, а это значит, нужно держаться от него подальше. Мало ли что. Уж лучше Кошка. Непонятное существо, конечно, но все-таки. Кошка издает свои странные звуки — Бенни лает. Кошка бежит по кругу — Бенни бежит за ней. Или наоборот. Не всегда ясно, кто за кем бежит.

Ну нет. Никогда Бенни не допустит, чтобы за ним охотилась Кошка. Он прибавил скорости — надо сократить расстояние и показать раз и навсегда, кто из них охотник. Он уже забыл про острые когти и поцарапанный нос. На этот раз он победит. И это очень приятное чувство. Настоящий пес, умный, быстрый и неутомимый — с удовольствием похвалил себя Бенни, видя, как дециметр за дециметром сокращается расстояние между ним и длинным пушистым извивающимся хвостом. Теперь-то я тебя поймаю!

И вдруг произошло нечто неожиданное. Кошка поскользнулась, упала и покатилась по траве. Эта секундная потеря времени оказалась решающей — Бенни настиг ее, прежде чем она успела подняться на ноги. Он зарычал и показал зубы.

Кошка свернулась в комочек и прижала уши. Перекусить горло — и конец всем этим глупостям.

Он зарычал еще страшнее. Страшно, как мог.

И тут Кошка его удивила. Она повернула голову набок и подставила ему шею.

Это еще что такое? Бенни смутился, облизнулся и коротко тявкнул. Поднял лапу и несильно ударил Кошку по животу. Знай, кто здесь главный.

Кошка подняла голову и неуловимым движением лапки опять ударила его по носу — но не больно, не выпуская когтей. Бенни заскулил, в шутку, само собой. Сделал вокруг Кошки круг и сел рядом. Он просто-напросто не знал, что предпринять. Кошка посмотрела на него, он посмотрел на Кошку. Та поднялась с травы, уселась, устроилась поудобнее и стала умываться.

Бенни понюхал воздух. Запах Внуков усилился. Интересно, Кошка тоже его чувствует? По ней не видно, а как спросить, он пока не придумал.

Итак, Эмиль видел в поле белую фигуру. Так сказала Молли. И как только она это сказала, Изабелла сразу поняла, почему она здесь оказалась. Ей было двадцать три, когда она впервые эту фигуру увидела. В первый и в последний раз, но после этого ждала и мечтала увидеть снова. Тогда она была не готова.

Готова ли она теперь?

Да. Теперь она готова.

Двадцать три… Изабелла как раз встретила симпатичного футболиста по имени Петер. Они провели вместе всего несколько ночей — ему надо было уезжать в Италию, где он играл в «Лацио». Конечно же, пообещали, что обязательно найдут друг друга… но все ее мысли были о карьере, и как раз в то время она достигла своей вершины. Тогда она не знала, что то вершина. Думала, очередной шаг наверх.

Летняя коллекция Н&М. Предстоял показ, потом большая фотосессия.

Она уже прошла по подиумам в Милане и Париже, попала на обложку «Фемины»… более чем заметная модель. Для того чтобы у нее было настоящее имя, не хватало нескольких последних штрихов — и этот показ летней коллекции «Хеннес и Мориц» мог многое изменить.

Для показа сняли салон «Бернс». Изабелла понимала, что значит для нее этот показ. Странное состояние: с одной стороны, она будто выпила стакан виски, с другой — редкостное обострение чувств. Стопроцентная собранность — и зыбкие, размытые контуры людей и предметов.

Она делила гримерную с тремя молодыми девушками из подтанцовки. Портнихи делали последние поправки в платьях, тех, что ей предстояло показать на подиуме, — каждое сшито в единственном экземпляре. Изабелла весело болтала и улыбалась, но, едва только чувствовала, что на нее никто не смотрит, исподтишка оглядывала комнату. Что-то было в этой гримерной… что-то, чего она не могла видеть… жужжание какой-то машины? Или в голове шумит?

«Нервы», — решила она.

Наконец все готово. Последний, совершенно ненужный стежок на талии, последний, тоже ненужный штрих гримерной кисточки — и она пошла к рампе.

Щелкающий монотонный ритм Destiny Childs чуть не рвал динамики и отдавался в голове глухими ударами. Survivor . Выживший. Она машинально мотала головой в такт и смотрела, как загибает пальцы помощник режиссера. Стояла за кулисой в полутьме, уже готовая к выходу, и не могла избавиться от мысли — что-то пропустила. Что-то важное.

Помощник дал знак — на выход.

Изабелла вышла на подиум. Именно та кошачья походка, какая и должна быть, именно та осанка, какой от нее добивались менеджеры. Все по высшему разряду — проход к краю подиума, остановка, небрежно упереть руки в бока, обязательные фотовспышки — и в этот момент она внезапно поняла.

Это то, о чем я мечтала.

Глаза адаптировались к яркому свету. Там, в конце зала, на проекционном экране светилась картина зеленого луга. Лето — под стать коллекции. Рядом с экраном — серебристый яйцевидный кемпер, добросовестно создающий иллюзию трехмерности. Смотрите, вот весенний луг, а на лугу — домик на колесиках.

Публика… контуры человеческих фигур, толпящихся у стойки с суши, у столиков с дармовыми бокалами рислинга и стопочками водки «Абсолют». Кое-кто рассеянно поглядывал на подбоченившуюся модель и тут же отводил взгляд.

Это то, о чем я мечтала?

Ритм внезапно замедлился, будто кто-то придержал пальцем виниловую пластинку, а потом и вовсе слился в тяжелый, болезненно отзывающийся в лобных пазухах гул. У нее помутилось в глазах, но мысль работала с четкостью часового механизма.