Кристина Кашор - Джейн, анлимитед [litres]

Несколько минут тетя Магнолия и морской обитатель остаются в таком положении. Джейн стоит на пирсе, слезы капают ей на пальто. Стин плотно прижался к ее ногам и периодически поднимает глаза на девушку. Так же как тетя Магнолия и подводное создание, он молчит.

Морское животное поворачивает голову и смотрит Джейн в глаза. Она оказывается словно прикованной к этому взгляду, она тонет в колодце его чувств. «Это животное обладает силой». Джейн ловит себя на этой мысли, однако понятия не имеет, что за сила имеется в виду.

Животное уплывает. Вода над ним бесшумно смыкается. Тетя Магнолия снова садится, свесив ноги с пирса. Она не смотрит на Джейн. Та пытается понять ее по положению плеч. Тетя Магнолия истощена: успокаивая кого-то другого, она стыдится того, что причинила боль родной племяннице. Джейн не может себя заставить сесть рядом и остается чуть в стороне. Она снова болтает ногами над водой.

– Стин, – говорит Джейн. – Это имя моего бродяки, Стин. Он сказал мне, что морские создания больны.

Голова тети Магнолии медленно опускается в знак согласия.

– Они называются морскими медведями.

– Ты с ним разговаривала?

– Не совсем.

– Ты дала ему что-то вроде лекарства?

– Все гораздо проще, – поясняет она. – И не так фантастично. Они больны, потому что травмированы и огорчены. Огромная часть их популяции была убита зорстедскими охотниками. На какое-то время их мясо вошло в моду, и их нещадно истребляли. Охотники убедили правительство в том, что морские медведи бессловесны. Как только можно было поверить в такое про животное, которое мы только что видели. – Ее голос прерывается, она задыхается от негодования. Джейн наблюдает за тем, как тетя Магнолия делает ровный глубокий вдох.

– Это было давно. Сейчас охота на морских медведей запрещена. Но это очень древнее животное, зорстедские ученые предполагают, что их память уходит глубоко и заживает медленно. Я участвую в научной программе. Прихожу сюда утром и жду. Если какой-нибудь морской медведь подплывает – а это часто случается, – я просто сижу с ним и трогаю его с добротой.

– Что это значит? – спрашивает Джейн.

– Думаю, ты понимаешь, что это значит, милая, – говорит тетя Магнолия.

Джейн молчит. Тетя смотрит на свои ладони и тихо продолжает:

– Просто быть с морским медведем. Не пытаясь произвести на него впечатление. И ему тоже позволить просто быть. У них есть то, что мы могли бы назвать… психической способностью. Если я хочу просто побыть рядом с животным, оно понимает, что именно таково мое намерение. То, что они позволяют нам это делать – а так было не всегда, – признак того, что к ним потихоньку возвращается доверие к людям. Пока нам не удается вернуть его полностью. Пока их боль не утихла. Это похоже на боль души самого океана. Я это чувствую, Дженни.

Джейн тяжело подобрать слова, чтобы ответить.

– В этом и заключается твоя работа здесь? – спрашивает она.

– Да, – подтверждает тетя. – Правительство платит ученым.

– Ты ответственная за эту операцию?

– Нет, боже упаси! Моя должность очень маленькая. Прохожу подготовку, но я ведь не так давно в Зорстеде. Есть такая программа. Любой, кто находит общий язык с животными, может участвовать. Ты тоже можешь.

Джейн сказать на это нечего, она только хлопает глазами.

– Как ты убедила их, что ты отсюда? Они ничего не заподозрили?

– Я осторожна и делаю вид, что не люблю говорить о своем прошлом. Конечно, были моменты, когда я ловила на себе удивленные взгляды, но здесь очень лояльны ко всяким причудам. Кажется, местные жители и не рассчитывают понять всего, что видят. Как бы там ни было, если бы ты встретила кого-то, кто не понимал бы наших обычаев, тебе вряд ли первым делом приходит в голову, что он мог прибыть из альтернативной реальности.

– Пожалуй, – отвечает Джейн. – А ты не скучаешь по нашим технологиям? Разве акваланг не решил бы эту проблему быстрее?

Магнолия дарит Джейн спокойную кривую улыбку.

– Даже при отсутствии сжатого воздуха, – говорит она, – техника дайвинга здесь довольно сложная. У них есть своего рода водолазный колокол с воздушными трубками, которые поднимаются над водой. Даже если бы у нас было снаряжение для подводного плавания, сомневаюсь, что мы использовали бы его. Вторжение в жилища животных не способствует их исцелению.

Какое странное, смешанное чувство – злиться на человека, который учил ее мягкости, уважению, который научил ее успокаиваться. Джейн смотрит, как вода танцует у нее под ногами, и чувствует, что Стин рядом. Она осторожно наклоняется, чтобы увидеть свое отражение. Что-то в этом необычном лице поражает ее. Джейн поворачивается к тете Магнолии и понимает, что даже в этом мире у нее тетушкины скулы и нос.

– Как твои зонтики, моя дорогая? – спрашивает тетя Магнолия.

Легкие Джейн – медуза, которая бесшумно движется в толще великой печали.

– Не знаю, почему я здесь, – говорит она. – Почему у меня должен быть бродяка, раз я не из этого мира. И прежде всего я не понимаю, почему поехала в Ту-Ревьенс.

Прежде чем ответить, тетя Магнолия на минуту задумывается.

– Не понимаю, почему существа из разных миров не могут сочетаться друг с другом? – говорит она. – В Зорстеде полно бродяк, которые так и не нашли своих людей. Возможно, из-за того, что все эти люди – где-то в других мирах.

– Стин говорил что-то подобное, – кивает Джейн. – Но что ты понимаешь под разными мирами? Ты считаешь, кроме этих двух, есть еще?

– Ну, всю жизнь я думала, что мир всего один. Но если выяснилось, что их два, то почему не может быть и тысячи?

Джейн вдыхает солоноватый воздух и слышит, как волны бьют по столбам пирса. Тетя Магнолия оставила ее совсем одну. Осиротевшую, без денег (во всяком случае, Джейн понятия не имела ни о каких счетах). Ее план воссоединиться с племянницей был смутным и неоформленным, могущим в любой момент развалиться, как карточный домик.

– Мне нужно подумать, – говорит Джейн.

«Когда мне нужно подумать, – сообщает Стин, – я гуляю».

– Пойдешь со мной? – спрашивает у него Джейн.

«Обязательно, если ты этого хочешь».

– Конечно хочу! – Джейн легонько гладит его между ушами, затем встает. – Ты ведь мой бродяка, разве не так?

Глядя на Джейн, встревоженная Магнолия тоже поднимается на ноги.

– Мы пойдем прогуляться, – осторожно говорит Джейн.

– Хорошо, – сглатывает тетя. – Мы ведь еще увидимся, дорогая? Пожалуйста!

– Не знаю, – отвечает Джейн, думая про себя: «Ты не такая, как я считала. Ты не та, за кого себя выдавала».

Глаза тети Магнолии блестят от слез. Она крепко обнимает девушку, целуя в лоб. Она говорит Джейн, что любит ее.

– Возвращайся, – просит тетя.

Джейн долго держит тетину руку, затем отпускает.