Татьяна Корсакова - Лабиринт Медузы

К столу они не опоздали, но пришли едва ли не самыми последними. Говорить об этом Нике Иван не стал. Молча глянул на пустующий стул Олежки Троекурова, так же молча выдержал многозначительный взгляд Ксю и помог Нике усесться на место.

– Ну ты попал, Серебряный! – Вадик Лазицкий перегнулся через стол, посмотрел многозначительно. – Олежкин папашка грозится полицию вызвать. Они сейчас как раз у Агаты, разбираются. И твой предок, кстати, там же. Ты о чем вообще думал? Ты же из Троекурова отбивную сделал ни за что ни про что.

– Да ладно? – Иван вздохнул, старательно расправил накрахмаленную салфетку. Хотелось спросить, точно ли ни за что ни про что, но тогда бы пришлось вмешивать Нику.

– Я подтвержу, если что. – Вадик ухмыльнулся.

Надо же, а ведь казалось, что он небезнадежен.

– Что случилось? – спросила Юна встревоженным шепотом. – Что опять случилось? – добавила с непонятной злостью. – Неужели нам всем мало того, что происходит?

– А что происходит? – Ксю рассматривала свой идеальный маникюр. – Ты нашла еще одного жмурика? Не части, сестричка. Это уже становится неинтересно.

– Он снова напал на Троекурова. – Вадик некрасиво, как-то по-детски, ткнул в Ивана пальцем.

– Бедный Олежка! Что ж ему так не везет? – Иван потянулся за минералкой, разлил по двум стаканам, один придвинул к Нике таким образом, чтобы его запотевший край коснулся кончиков ее пальцев. Она благодарно кивнула в ответ. Или ему просто показалось?

– Ив, это правда? – Ксю кокетливо поправила бретельку топа.

– Правда. – Вадик глянул сначала на Ксю, потом на Юну. Наверное, ожидал одобрения.

– И почему Ив напал на Олега? – поинтересовалась Ксю.

– В том-то и дело, что на ровном месте. Мы шли себе, никого не трогали…

– Рот закрой, – сказал Иван так тихо, как только мог.

– А чего это ты меня затыкаешь? – Вадик рвался в бой, и этот его внезапный порыв по-прежнему оставался для Ивана загадкой. – Или ты думаешь, что раз ты сын Серебряного, так тебе все с рук сойдет?! Может, и сошло бы, но Олегов батя тоже не лыком шит.

– Вот только папенька Ива в списке Форбс поближе к вершине будет, – хмыкнула Ксю и тут же добавила: – Сильно поближе.

– А мы сейчас списками меряемся? – спросила Юна и обвела их всех строгим взглядом.

– Скажем так, мы сейчас эти списки сверяем. И знаете, что я заметила? Кое-кого в списках нет, а за столом есть. – Ксю бросила многозначительный взгляд на Нику. – Любопытно получается. Не находите?

– Это низко – судить о людях по их социальному статусу, Ксения, – заметила Юна и дернула плечом, сбрасывая с него ладонь Вадика.

– Зато сразу становится ясно, ху из ху. И темные лошадки выходят из тени. – Ксю снова посмотрела на Нику. – Что скажешь?

– Это ты мне? – Ника повернула голову. Как у нее получалось выглядеть так, словно она зрячая? Как-то ведь получалось. Вот и сейчас. Ксю сначала замерла, а потом помахала рукой у Ники перед лицом, проверяя.

– А кому же еще? Все остальные тут люди известные, уважаемые.

– Кем уважаемые? – И голосом она владела вполне себе. Вот только стакан с водой сжала слишком уж крепко. Хорошо, хоть не нож.

– Всеми. – Ксю усмехнулась. – Ты в силу своей ущербности, наверное, вообще не в курсе, куда попала и с кем имеешь дело.

– Ксения, – Юна постучала вилкой по краю тарелки, – мы тоже не знаем, с кем имеем дело. – На Нику она старалась не смотреть, словно смущалась ее слепоты.

– Да все мы прекрасно знаем. – Ксю откинулась на спинку стула. – Очередная побирушка из тех, кого так любит собирать под своим крылом наша любимая бабушка. Ну, скажи, что это не так? Переубеди нас! Объяви, что и твой папочка есть в списке Форбс. Есть?!

– Нет. – Ника аккуратно сложила ладони перед собой. Тонкие пальцы не дрожали, но Иван знал, чего ей стоит это спокойствие. – Моего папочки нет в списке Форбс.

– Тогда, может, мамочка? Кстати, где она? Мы уже начали привыкать к этому колхозному шику. Куда она делась?

– Уехала.

– Уехала или Агата ее выперла? Надеюсь, ты не думаешь, что задержишься на нашей вилле надолго? Не надейся, как только наша бабка умрет, ты окажешься на улице. – Ксю понизила голос и снова потянулась к Нике. Наверное, чтобы та ее лучше слышала.

– Ксения, ну что ты такое говоришь?! – Юна тоже понизила голос, перешла на злой шепот. – Бабушка жива!

– Ты еще скажи, что бабушка не умрет, что она живее всех живых. Как дедушка Ленин. – Презрительная гримаса изменила идеальное лицо Ксю до неузнаваемости. А Иван подумал, что своих бабушек и дедушек он не видел и не помнил, но если бы они были живы, то вот такой разговор в их семье не состоялся бы никогда. В их семье многое шло по-другому. Их семья была нормальной. И плевать на всякие там списки!

А тем временем в обеденный зал вошла Агата. Сначала она, следом Артем Игнатьевич, отец и Олежка Троекуров с папенькой. Троекуров-старший был мрачен, Олежка имел вид жалкий и пришибленный, а Агата… А лицо Агаты не выражало ровным счетом ничего. Сейчас она как никогда напоминала Медузу, бесчисленные изображения которой украшали виллу.

– Что-то я не вижу полиции. – Ксю перевела насмешливый взгляд с Олежки на Вадика. На Ивана тоже посмотрела, но уже одобрительно. – А ты его хорошо отделал, Ив. Не расскажешь, за что?

– Ни за что! – Олежка уселся на свое место, со скрежетом придвинул стул поближе к столу.

– Осторожно, ты царапаешь паркет! – сказала Юна таким тоном, которому позавидовала бы даже Тереза.

– Ну что там? – сунулся было к Олежке Вадик, но тот отмахнулся.

– А то, что бабушка не допустит, чтобы по вилле разгуливали полицейские! – Юна скрестила руки на груди. – У нее есть другие рычаги влияния.

– Влияния на что? – с вызовом спросил Олежка. На Ивана он смотрел с ненавистью. На Нику, кстати, тоже. Хорошо, что она не видит.

– На все. – Юна улыбалась. – Это вилла принадлежит Агате, и все здесь играют по ее правилам.

– Так уж и все! – хмыкнула Ксю. – Даже мы?

– Даже ты, сестричка. И все твои выкрутасы ровным счетом ничего не значат. Все знают, что ты будешь делать то, что велит тебе Агата.

– А если не буду?

– Будешь! Мы все будем. Мы для того и приехали сюда, чтобы сыграть отведенные нам бабушкой роли.

Иван краем уха прислушивался к этой перепалке, а сам поглядывал на отца. Похоже, Агате и в самом деле удалось загасить конфликт, потому что их с Олежкой родители общались вполне себе мирно. Но это вовсе не означало, что серьезный разговор отменяется. С отцом такое не прокатит. А еще было любопытно, почему хозяйка дома собрала их за обеденным столом. Ужин – понятно, ужин – это традиции, дресс-код и все такое, но вот обед.

Вопрос этот, похоже, волновал не только Ивана. Но задать его первым решился только один человек.