Наталья Александрова - Портрет неизвестной

— Что же привело вас в мой скромный дом? — осведомился Исаак, неодобрительно взглянув на зятя. В его возрасте следует быть скромнее и больше молчать да слушать.

— Я много слышал о знаменитых амстердамских ювелирах и хотел бы купить у вас несколько хороших камней.

— Несколько камней? — Исаак окинул гостя оценивающим взглядом. Затем он позвонил в серебряный колокольчик.

Метхен появилась быстро, даже слишком быстро. Не иначе, она подслушивала под дверью.

— Принеси нашему гостю кофе. Вы ведь пьете кофе? — ювелир вопросительно взглянул на русского. — У нас в Амстердаме к нему очень многие пристрастились.

— Да, мне тоже нравится этот напиток, — кивнул господин Нелидов. — Он придает бодрость и улучшает настроение. И от него на следующий день не болит голова, как от вина.

Метхен принесла еще одну чашку и кофейник со свежезаваренным кофе, налила кофе всем троим мужчинам и удалилась. Мужчины пили кофе в благоговейном молчании.

Наконец, отставив пустую чашку, Исаак открыл маленьким ключом ящик стола, вынул из него шкатулку черного дерева, инкрустированную серебром и перламутром. Он вставил в скважину этой шкатулки другой ключик, меньше первого, повернул его — и шкатулка раскрылась, как распускающийся цветок, открыв перед гостем деревянные лепестки своих стенок. Теперь стало понятно, что на столе стоит не простая шкатулка, а табернакль — старинное хранилище для мощей святых или для редкостных драгоценностей. На каждой из деревянных пластин табернакля были выложены бархатные подушечки, на которых сияли алмазы — голубоватые африканские, бесцветные индийские, золотистые бразильские.

Господин Нелидов долго разглядывал алмазы, но затем поднял на ювелира разочарованный взгляд.

— Эти камни, конечно, хороши, — проговорил он, — но я ожидал чего-то большего.

— Вот как? — ювелир смотрел на гостя, слегка прищурившись. — Большего?

— Да… когда я ехал к вам, у меня было странное чувство, что меня ждет нечто удивительное.

— Вы словно услышали зов? — спросил Исаак и переглянулся со своим зятем.

— Да, именно зов! — подтвердил русский вельможа.

— Ну что ж… тогда взгляните на это!

В руках Исаака появился замшевый мешочек, и он вытряхнул на стол огромный золотистый камень.

Комната наполнилась предзакатным сиянием. Это сияние отразилось в глазах Нелидова, и они вспыхнули таким же золотистым светом, как алмаз.

— Вот это дело! — проговорил Нелидов, и Исааку показалось, что он внезапно избавился от своего акцента. — Вот это тот самый алмаз, который я надеялся увидеть!

— А вы — тот самый покупатель, которого ждал этот камень! Впрочем, цена его велика. Этот камень стоит не менее пятидесяти тысяч золотых. Под силу ли вам такая цена?

Нелидов не отрывал взгляд от алмаза, словно камень загипнотизировал его.

— Пятьдесят тысяч? — повторил он. — Это очень большие деньги, огромные.

— Но камень того стоит. Впрочем, если вы не располагаете такими средствами…

— Стоит… — Нелидов, наконец, поднял взгляд на Исаака. — Я куплю его. Сейчас я отдам то, что у меня с собой, — десять тысяч золотых, остальное завтра же принесет мой слуга.

— Прекрасно, господин! — Исаак улыбнулся. — Сегодня — удачный день для нас обоих!

Он положил камень обратно в мешочек и, прежде чем отдать его Нелидову и пересчитать деньги, предложил:

— Если хотите, я могу послать с вами пару крепких молодцов. Камень дорогой, а Амстердам — город неспокойный.

— Не беспокойтесь, мингер. Я не боюсь уличных грабителей — при мне моя шпага, да и слуга у меня надежный.

Когда русский вельможа покинул дом ювелира, Исаак сказал зятю:

— Вот радость и печаль нашей работы: мы радуемся удачной сделке, но печалимся от расставания с живой красотой камня. Отдать покупателю камень — то же, что выдать замуж свою дочь. Это необходимо, но грустно.

Алина пошевелилась и застонала. Она села на полу, огляделась, увидела перевернутое кресло, валяющийся на полу шприц, следы борьбы — и вспомнила все, что предшествовало провалу в беспамятство. Вспомнила, как допрашивала Михаила, как хотела вколоть ему сыворотку правды, как из-под стола, словно чертик из табакерки, выскочила та женщина…

Дальше была темнота.

— Ну, ничего, — пробормотала Алина вполголоса. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним…

И тут прозвучал короткий сухой смех, открылась дверь соседней комнаты, и на пороге появился невысокий худой человек с узким, острым, как бритва, лицом, в надвинутой на глаза кепочке.

— Точно, — проговорил он, отсмеявшись, — именно тот, кто смеется последним!

Алина вскочила, метнулась к выходу, но узколицый человек непостижимым образом оказался у нее на пути и схватил Алину за руку железной хваткой.

— Куда это ты так торопишься? Отбегалась, красотка! Тебя один человек очень хочет повидать. Догадываешься, кто?

— Не собираюсь играть в загадки… — прохрипела Алина, безуспешно пытаясь вырваться.

— Дюбель!..

Лицо Алины залила смертельная бледность.

— Ты… так ты от Дюбеля? — прошептала она, потому что голос пропал от страха.

— Точно, угадала! — осклабился мерзкий тип. — Так что тебе не меня бояться надо, а его. А я только тебя к нему доставлю. И не стреляй глазами по сторонам, на этот раз от меня не убежишь, помогать тебе больше некому.

Алина с тоской поняла, что мерзкий тип прав. А тот поднял с пола моток скотча и связал Алине руки, но не за спиной, а спереди.

— Так-то, лапочка, теперь будешь смирная, как овечка.

После чего он снял кепочку и обтер лоб, который переходил в обширную лысину, а на лысине располагалось большое родимое пятно, напоминавшее очертаниями Каспийское море. Алина только тяжело вздохнула.

В машине ехали молча, она не пыталась завести разговор и вертеть головой, чтобы запомнить дорогу, она и так ее знала.

Приехали за город. Участок был большой, огороженный таким высоким и сплошным забором, что не видно было дома. Водитель вышел из машины. Над воротами висела камера, которая повернулась в его сторону, после чего ворота открылись.

Участок был совершенно пустой, только газон и дорожки, замощенные плиткой. Ни цветочка, ни кустика, ни деревца. Впрочем, Алину это интересовало в последнюю очередь. Спотыкаясь, она шла по дорожке под взглядом здоровенного качка, который появился из дома. Когда она чуть не упала, зацепившись каблуком за стык в плитке, качок не сделал попытки ей помочь. Взгляд его был совершенно равнодушный.

В доме встретил их второй такой же качок, который молча разрезал скотч на руках Алины и втолкнул ее в комнату.

Человек стоял у окна против света, так что Алина не сразу его разглядела. Впрочем, ей это было вовсе не нужно, она и так прекрасно его знала.