Лин Картер - Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1

В своей радости он забыл удивиться тому, что Анафас подозрительно небрежно заботится о своем добре, и не подумал о странном дружелюбии пламенного пола, самого по себе необычного. Даже громадный арочный проем позади помоста, подозрительно незаметный с другого конца пещеры, всерьез не обеспокоил Ялдена. Только когда он достиг широкой лестницы, поднялся на помост, и до колен погрузился в чудесные золотые реликвии прежних веков и иных миров, драгоценные камни из неизвестных шахт, чуждой природы и назначения, Ялден начал осознавать, что что-то тут не так.

Но сейчас он заметил, что волшебный проход через пылающий пол быстро сужается, оставляя его в одиночестве на помосте среди кучи золота, которого он желал, без надежды на помощь. А когда дорожка полностью исчезла, и глаза Ялдена безнадежно осматривались вокруг в поисках спасения, беспокойство ему добавила некая бесформенная желеобразная тень колоссального размера, что маячила и издавала зловоние позади помоста. Ялден не позволил себе упасть в обморок, но заставил себя рассмотреть, что тень эта была намного омерзительней, чем всё то, о чем гласили легенды, и что семь её переливчатых глаз смотрели на Ялдена со спокойным и игривым выражением.

Затем Анафас, зверь-чародей полностью выкатился из-под арки, могущественный в своем мертвящем ужасе, и долго демонически хохотал над маленьким испуганным воришкой. А потом позволил ораве раболепных и неистово голодных зеленых саламандр завершить свое медленное неумолимое восхождение на помост.

Говард Филлипс Лавкрафт и Лин Картер. «The Bell in the Tower», 1989. Впервые на русском языке. «Мифы Ктулху» и «Посмертное сотрудничество». У Лавкрафта был незаконченный рассказ «Потомок» (The Descendant, 1926) — о человеке, который кричал каждый раз, когда звенел церковный колокол. Через 60 лет Лин Картер решил дописать этот рассказ.

Источник текста:

«The Xothic Cycle: The Complete Mythos Fiction of Lin Carter»

Когда-то в Лондоне жил человек, который кричал каждый раз, когда раздавался звон церковных колоколов. Он жил уединённо со своей полосатой кошкой в Отеле Грея, и люди принимали его за безобидного сумасшедшего. Его комната была заполнена книгами самого банального и легкомысленного содержания, и час за часом он пытался потеряться среди этих глупых страниц. Очевидно, всё, чего он искал в жизни, — ни о чём не думать . По какой-то странной причине необходимость размышлять очень пугала его; и от всего, что могло всколыхнуть глубины его воображения, этот человек бежал, как от чумы.

Он был очень худым, седым и морщинистым, но некоторые люди утверждали, что он не так стар, как выглядит. Страх сжимал его сердце своими ужасными когтями, и от любого внезапного звука его глаза округлялись, а лоб покрывался капельками пота. Если у этого жильца отеля и были друзья-знакомые, то он их избегал, потому что не хотел отвечать ни на какие вопросы относительно своего странного поведения. Те же, кто когда-то знал его как учёного и эстета, говорили, что им очень жалко видеть его в таком состоянии. Он бросил всех своих знакомых много лет назад, и никто из них не знал наверняка: покинул ли он страну или просто скрылся из виду, поселившись в какой-нибудь тайной глуши.

В те дни, о которых я пишу, исполнилось уже десять лет с тех пор, как он снял комнату в Отеле Грея и ни с кем не разговаривал до того самого вечера, когда молодой Вильямс приобрёл Некрономикон .

Это Вильямс был мечтателем, и ему было всего двадцать три года; и в первый же день, когда он вселился в этот старинный дом, молодой человек почувствовал странность и холодное дыхание космических ветров, исходящих от седого, сморщенного мужчины, живущего в соседней комнате. Будучи любопытным, Вильямс постарался сдружиться со своим соседом, хотя старые друзья не осмеливались приближаться к старику. Молодой человек удивлялся страху, который засел в этом измождённом наблюдателе и слушателе. Никто не сомневался, что этот старик постоянно за чем-то следит и к чему-то прислушивается. Но наблюдал и слушал он скорее разумом, чем глазами и ушами, и каждую свободную минуту он старался утопить в непрестанном потоке легкомысленных, скучных, популярных романов. Но когда начинали звонить церковные колокола, он закрывал уши и вопил; и полосатая кошка, жившая в его комнате, выла с ним в унисон, пока не стихал в отдалении последний звук.

Как ни пытался Вильямс, он не мог заставить своего соседа говорить о чём-то серьёзном или сокровенном. Старик во время встреч с молодым соседом принимал несвойственные себе вид и поведение, симулировал улыбку и лёгкое настроение, лихорадочно и безумно болтал о всяких весёлых мелочах, но его голос с каждой минутой становился высоким и напряжённым, пока не превращался в пронзительный неразборчивый фальцет. Но знания старика были глубокие и основательные, его самые тривиальные замечания были предельно ясны; Вильямс не удивился, узнав, что его сосед обучался в Харроу и Оксфорде.

Позже выяснилось, что старик был ни кем иным, как лордом Нортхемом, о древнем родовом замке которого, на побережье Йоркшира, ходило так много странных легенд; но когда Вильямс попытался заговорить о замке и его предполагаемом римском и даже доримском происхождении, старик отказался признать, что в этом строении есть что-то необычное. И он лишь пронзительно хихикал, когда юный посетитель заговорил о тайных подземных склепах, которые, согласно легенде, высечены в сплошных гранитных скалах, которые хмуро смотрят на бурные воды Северного моря.

В таком духе проходили посиделки между двумя соседями до той самой ночи, когда Вильямс принёс домой печально известный Некрономикон безумного араба Абдула Альхазреда. Он знал об этой страшной книге с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать лет, и зародившаяся любовь ко всему необычному заставляла его задавать определённые вопросы согбенному от старости, хитрому книготорговцу, который содержал странный и пыльный магазинчик на Чандос-стрит; и Вильямса всегда удивляло: почему люди бледнели, когда он упоминал про Некрономикон ? Старый книготорговец сказал Вильямсу, что по слухам только пять экземпляров пережили гневные эдикты священников и жестокое подавление со стороны законодателей, и что все экземпляры считались благополучно спрятанными теми напуганными, заботливыми хранителями или архивариусами, которые осмелились прочесть ненавистные чёрные буквы.

Но теперь, наконец, Вильямс не только нашёл доступную копию пресловутой книги, но и купил её за такую низкую цену, что это казалось смешным. Он приобрёл её в лавке иудея, находящейся в самом убогом закутке рынка Клэр, где молодой человек иногда покупал необычные, любопытные и мрачные артефакты; и он почти вообразил, что закрытые спутанной бородой губы сварливого, старого левита изобразили улыбку, как бы с облегчением , когда Вильямс обнаружил книгу и объявил о своём желании купить её. На самом деле, растрёпанный кожаный переплёт с застёжками из латуни, изъеденной яркими пятнами, был размещён на полке так заметно, и цена представляла такое абсурдно малое число, что всё это почти заставило Вильямса подозревать, что книготорговец был нетерпелив, даже обеспокоен тем, чтобы поскорей избавиться от проклятой книги.