Сергей Милушкин - Заражение. Том 1 [СИ]

Но… почему этот идиот так спокоен? Впрочем, ответ на поверхности, даже думать не нужно — под кайфом или кто-то его крышует. Однако, достаточно одного взгляда на его глаза, и даже человек, далекий от наркологии, уверенно скажет — принял дозу.

Марцелов держал перед собой пузырек на уровне глаз, а человек на стуле перед ним потянул носом воздух, прикрыв ужасные, темно-синие с прожилками веки. В дежурке наконец-то воцарилась тишина — ни звонков, ни хлопанья входной двери, ни криков нарядов и ругани задержанных. Полная, странная тишина.

Марцелов аккуратно приблизил пузырек к носу и вдохнул — сперва сдержанно, совсем чуть-чуть, но потом сильнее — потому что запаха как такового не было. Едва уловимый сладковатый аромат из забытого детства. Что это могло быть?

В голове вдруг прояснилось. Парадоксально, но он словно взглянул на вещи другими глазами, так, как никогда до этого не смотрел. Это было удивительно, неожиданно, свежо и ярко, настолько ярко, что он даже зажмурился.

Что же это за запах — вертелась в голове назойливая мысль. Видимо, последняя его собственная мысль. Потому что через мгновение пузырек выпал из рук и разлился на столе — по протоколу зазмеилась темная полоса, съедающая только что написанное: никто и никогда уже не разберет имени и фамилии задержанного.

То, что он увидел в следующий момент — точнее, уже не совсем он, а кто-то сидящий внутри него, повергло полицейского в сильное, почти ошеломленное состояние — но осознавал он это состояние всего несколько мгновений, пока кора головного мозга еще могла самостоятельно реагировать на внешние возбудители, пока зрение принадлежало ему, также, как и мысли были его мыслями — сержанта Марцелова.

Прямо перед собой он увидел человека, сидящего с открытым ртом, удивленного и испуганного одновременно, человека огромного, в мятой полицейской форме, с взлохмаченной шевелюрой и родинкой на носу.

Он увидел себя.

Как же глупо я выгляжу, подумал он. Какой я недоразвитый, тупой жирный кретин.

Потом он вспомнил, что хотел успеть на «Поле чудес» и на этом его собственная мыслительная деятельность оборвалась.

Неделю он трезвел, поглядывая на визитку. Первые дни лета выдались дождливыми, пахучими, сладкими. Память вечерами прижимала настолько, что он, возвращаясь из больницы, сидел в баре, обхватив голову руками, не говоря ни слова.

Возле него стоял неизменный стакан с отверткой, только теперь Андрей почти к нему не прикасался.

— Чего не пьешь? — спросил Стас, заметив, что стакан, который он налил час назад, до сих пор полон.

— Не могу, — ответил Андрей. — Не лезет.

— Странно. Вчера лезло. Что-то случилось? — опытный бармен всегда видит настроение клиента и определяет его состояние лучше дипломированного психолога. В этом кроется популярность небольших баров, а не в выпивке, как многие думают.

— Мне тут предложили кое-что. Вот не знаю, соглашаться или нет. Очень странное предложение.

— Надеюсь, это не собрания анонимных алкоголиков? — Стас мельком взглянул на Андрея и затем рассмеялся: — Да ты не волнуйся, я не обеднею!

— Нет. Кое-что посерьезнее. Раньше бы я никогда в такое не полез, но теперь…

— Не криминал, надеюсь.

Андрей отодвинул стакан с ядовитым оранжевым содержимым.

— Налей мне кофе.

— Не поздновато для кофе?

— Двойной.

— С коньяком?

— С лимоном.

— И правда что-то стряслось, — пробормотал Стас, заправляя кофемашину.

Он принял заказ от официантки, разлил текилу, смешал пару коктейлей для влюбленной парочки, готовой приступить к любовным играм прямо в баре и, наконец, поставил дымящуюся чашку перед Андреем.

— Корица, перец, соль, имбирь…

— Имбирь.

Стас взял с полки пузырек и вытряс в чашку имбирную пыль.

— Ну-с… говори, пока меня на куски не разорвали. — Народ у барной стойки прибывал: клерки, служащие, студенты, девушки и юноши, в компании и по одиночке — каждый искал кроме выпивки возможность пообщаться, не остаться один на один с собственной тенью. — Что-то мне подсказывает, дело непростое.

Андрей кивнул.

— Если в двух словах, предложили побыть подопытным кроликом.

— Чего? Кем-кем?

— В институте вирусологии… кстати, слышал про такой?

Стас покачал головой:

— Нет. Хотя…

— …туда требуются добровольцы для испытания лекарств. Ничего сложного, вкалывают вакцину, сидишь там месяц или два под наблюдением врачей или ученых, не знаю, кто там у них. Потом выписывают домой, ведешь дневник самочувствия, записываешь показатели: пульс, давление, аллергические реакции. Короче, все, что вылазит. И за это неплохо платят.

Стас покосился на Андрея.

— Неплохо — это сколько?

— Не меньше, чем я зарабатываю написанием статей про кондиционеры и памперсы. Даже больше. Плюс страховка. На случай…

— …если что-то пойдет не так и ты превратишься в мутанта.

Андрей кивнул.

— Типа, как… — Стас запнулся, но Андрей продолжил.

— Да, ты прав. Как у Саши. У нее что-то пошло не так. Один случай из тысячи или даже из миллиона. Но… как раз такие случаи и должно выявлять тестирование.

Стас помолчал, разглядывая прозрачный бокал, висящий над стойкой бара, махнул рукой в сторону посетителей, требующих срочно свою выпивку, потом ответил:

— Не знаю, что тебе посоветовать. Ты, наверное, и так все решил… Дело, черт побери, опасное. Малейшая ошибка в расчетах, а у нас сам знаешь, все через пень колоду, и все, ты овощ. Никому не нужен, никто к тебе не придет поменять памперс, чувак. К тому же, как я понимаю, испытывают что-то новое, экспериментальное. Вакцины для новых типов вирусов. Помнишь, что в прошлом году зимой творилось? — Он нахмурился, потом раздраженно крикнул толпе «Иду!!! Две минуты подождите!». — Я тут стоял с утра до вечера, пока сам в итоге не слег, — таких историй наслушался, волосы дыбом вставали. Вечером пришел человек с работы, ничего не предвещало. Покашливал. А утром жена нашла холодного в постели рядышком. Скрюченного. Как тебе такое?

Андрей кивнул. Он слышал все эти истории не раз и не два; передаваясь из уст в уста, они обрастали новыми леденящими подробностями, раз от раза делаясь все ужаснее. Он не слишком верил слухам, но и полностью отрицать их было невозможно — на горячую линию звонили люди, утверждавшие, что лично готовы засвидетельствовать сказанное и после того, как количество звонков стало критическим, Лезнер сказал: «Мы, конечно, должны проверять все эти звонки, когда не оказывается помощь, врачи неверно или специально квалифицируют смерти, чтобы снизить статистику. Кто дежурил на горячей линии, вы это слышали. Но… у нас просто не хватит сил. И я с вами хочу посоветоваться — стоит ли нам дальше нагнетать эту истерию, публиковать это, или может, было бы правильнее дать народу передышку, успокоить…»