Борис Конофальский - Инквизитор [litres]

Тварь устала, это уже было заметно, он угрюмо смотрел на сержанта и стражников, налитыми, жёлтыми глазами, тяжело отмахивался от них и лез в болото, в рогоз. Лошадь барона встала, и он тоже поднялся и не без помощи стражников влез на коня. К ним подъехал Волков, Ёган и ещё один стражник.

– Видали, как я его? – Хвастался барон.

– Видали, господин барон, – сказал солдат. – Ваша храбрость впечатляет, только я боюсь, уйдет он.

– Черта с два! – Барон отпил из своей огромной фляги. – У него в брюхе половина моего копья, и сержант его порубил неплохо. Сидит, вон, в траве, дышать боится. И как нам его оттуда выгнать?

– Сейчас придет Клаус и поднимет его собаками. Он выйдет на чистое место, там мы его и прикончим. – Сказал сержант.

– Живым мне он нужен, – сказал Волков.

– Ну, что ж, значит, будет брать живым, – пообещал барон и тут же забрал у одного из стражников копье.

Барон был пьян, весел и задорен. И солдат понял, что живым его упыря не видеть. Он вздохнул. А невдалеке, в зарослях рогоза, уныло и натужно заревел раненый упырь. Кони как с ума посходили, Волков едва удержался в седле, да и барон тоже. Два коня, на которых не было седаков, кинулись прочь.

– Ишь, как орет, – восхитился барон. – Зря стараешься, мы тебя сегодня возьмем, сатанинское отродье.

Вскоре собрались все: подъехал Сыч, подошел Клаус с собаками. Решали недолго. Клаус и два стражника стали рубить рогоз на краю болота, прорубая ход. Упырь, видя, как к нему приближаются, с хрустом и шелестом стал ломиться к воде и вышел на нее. И уже медленно и тяжело шел по болоту, с каждым шагом погружаясь в воду все глубже и глубже.

– Пойду за ним, – сказал пьяный барон, слезая с лошади.

– Погибните за просто так, – сказал ему солдат.

– Возьму людей парочку. Втроем мы его одолеем.

– Он выше нас всех на голову, ему воды будет по пояс, а нам по грудь. При его силе всех перетопит.

– Так что ж делать? Объезжать болото с другой стороны? А вдруг он не пойдет на другую сторону? Вдруг он пойдет вдоль?

– В том-то и дело. – Задумчиво произнёс коннетабль.– Ладно, сейчас кое-что проверим. Ёган, дай мне арбалет.

Ёган принес из телеги арбалет и болты, натянул тетиву.

– Я его копьем не убил, а вы его хотите из арбалета подстрелить, – усмехнулся барон, опять отпивая портвейна.

– Сейчас посмотрим, – сказал Волков. – Ёган, болт с серебряным наконечником давай.

– Ага, – ответил тот и уложил на ложе болт с серебром, прижал его зажимом и отдал оружие Волкову.

А упырь медленно шел вглубь болота. Грязь и тина доходила ему уже до пояса, а он могучими руками разбрасывал тину перед собой и уходил.

Солдат поднял арбалет. В такую цель с такого расстояния он промахнуться не мог.

– Ну, что ж, посмотрим, не врет ли книга, – прошептал он и нажал на спуск.

Болт вошел упырю прямо между лопаток, а тот даже не вздрогнул, как будто даже не заметил. Как шел, так и шел. Но это были только первые мгновения. А потом чудовище остановилось, повело плечами, словно что-то чесалось меж лопаток. Затем он полез за спину лапищей, да дотянуться до того места не мог. Он стал приплясывать в воде, а на берегу все собравшиеся с любопытством глядели на него. И тут Ёган сказал:

– Ишь ты, как хребтина чешется, аж затанцевал.

Все засмеялись, а громче всех засмеялся пьяный барон, а упырь все-таки изловчился и дотянулся до болта, отломил половину с оперением, но не более того. Наконечник остался меж лопаток, и уж тут его затрясло. Он заметался, стал молотить руками по воде, зачем-то подгребать тину к себе и выть стал трубно и нудно. Кони словно ждали этого, запрыгали, заскакали, стали брыкаться, пытались разбежаться. Стражники ловили их, держали крепко. А упырь завалился в воду набок, стал биться, поднимая серую муть, как будто плыл куда-то, но плавал недолго и вдруг замер, затих. Так, что из воды торчало только плечо и ухо. И пар от него шёл.

– Все, натанцевался, урод, устал маленько, – резюмировал Ёган, и все опять засмеялись.

А барон дал Ёгану флягу, предварительно отпив. Ёган с поклоном взял флягу и сделал аккуратно глоток, так, чтобы не мусолить горловину.

– Сержант, – сказал Волков. – Вроде сдох, достать его нужно.

– Да, господин, – ответил сержант.

Стражники кинули жребий, проигравшие полезли в болото, привязали тушу, а оставшиеся на берегу выволокли ее, с трудом подняли и под ржание лошадей закинули ее в телегу.

Повезли в Рютте. По дороге барон еще больше напился: пел песни, орал и хвастался. А ближе к деревне уже чуть ли не падал из седла. Сержанту и Ёгану пришлось его поддерживать и увезти в замок, а Волков с остальными поехал на площадь вешать упыря. Стражники уже хотели взять упыря, но солдат остановил их. Чуть свисая с коня, заглянул в телегу, стал рассматривать рану. В спине упыря чернела дыра с обугленными краями размером в кулак. Внутри все тоже было черным, словно выгорело.

– Что ж, не врет книга, – сказал солдат и добавил: – вешайте.

Стражники подогнали телегу и прямо из неё вздёрнули людоеда. По деревне понеслись крики мальчишек:

– Коннетабль нового людоеда убил.

И на площадь снова шли люди. И смотрели не только на упыря, смотрели и на коннетабля, кланялись ему, а одна румяная бабёнка, не старая глазастая и озорная крикнула:

– Господи, спасибо, что послал нам такого доброго человека.

Солдат величественно отвечал на поклоны и даже милостиво улыбался сельчанам. А зеваки сходились на площадь, бабы с нового рынка даже оставляли товар, что бы взглянуть на нового упыря. И из трактира вывалили все, кто не был на работах в монастыре. И ту появилась она. Как всегда со своей чёртовой служанкой. Были они верхом, бесцеремонно расталкивая зевак лошадьми, женщины добрались почти до самой виселицы. Постояв там, красавица скривилась от отвращения, и подъехав к Волкову так близко, что их колени почти соприкоснулись, сказала, вложив всё своё пренебрежение в слова:

– Что, поймал несчастного уродца и теперь горд собой?

– Поймал и горд,– ответил солдат с вызовом.

– И теперь наслаждаешься почитанием черни.

– Наслаждаюсь, и дальше буду ловить, и дальше буду наслаждаться, пока всех не переловлю. Мне нравится, что люди славят меня.– Говорил он тоном, который госпоже Хедвиге явно не нравился.

– Ты ничтожен,– скривила губы красавица.

– Тогда мне остаётся вас только пожалеть. – С улыбкой сказал Волков.

– С чего бы тебе меня жалеть?

– Потому, что скоро я получу рыцарский статус, и вам придётся стать женой ничтожества.

– Ни-ко-гда,– выговорила она заносчиво, с презрением уставившись на него.

– Представляю, как тяжко вам будет делить со мной супружеское ложе,– с притворным сочувствием говорил солдат,– возможно, вас придётся привязывать к кровати.