Линкольн Чайлд - Багровый берег [litres]

– Но «Пембрукский замок» пропал сто тридцать лет назад. Какие доказательства можно найти спустя столько лет?

– Вспомни, что я тебе говорил. – Он показал на юг, на далекую часть побережья, резко выступавшую в море. – Вон тот изгиб береговой линии должен был действовать как сеть. Если судно напарывалось на эти камни, то там должны были остаться обломки.

Констанс посмотрела туда, куда показал Пендергаст:

– Как ты можешь делать такие выводы на основании нынешней топографии? Сто тридцать лет штормов наверняка изменили линию берега.

– Находись мы на полуострове Кейп-Код, я бы с тобой согласился. Но береговая линия здесь перемежается со скалистыми участками, которые действуют как природные волноломы, сохраняя свою форму.

Он опять замолчал, оглядывая обдуваемый ветром ландшафт. Потом снова перебросил ремень сумки через плечо:

– Идем.

Констанс последовала за ним вниз, к береговой полосе. Здесь из воды торчали коварные камни размером с автомобиль. Даже издали она видела, что их бока усыпаны острыми как бритва ракушками. Между камнями рокотал прибой, взметая вверх громадные клочья пены, зависавшие в плотном воздухе. Ветер сдувал морскую пену с сердитых бурунов, которые неустанно накатывались на берег.

Немного не дойдя до камней, Пендергаст остановился. Он опустил металлодетектор на землю, достал навигатор, бинокль, цифровую камеру и устройство непонятного назначения, которое тоже положил на землю. Потом он вытащил карту и развернул ее, закрепив углы камнями. Это была крупномасштабная (1:24 000) топографическая карта Эксмутского района, исписанная аккуратным почерком Пендергаста. Он несколько минут разглядывал карту, часто отводя от нее взгляд, чтобы рассмотреть какую-то точку на береговой линии. Потом сложил карту и убрал ее в сумку.

– Половина двенадцатого ночи, – сказал он скорее себе, чем Констанс. – Ветер должен был дуть с той стороны. – Он посмотрел на северо-восток, где стоял маяк. – И света в маяке не было.

Пендергаст взял навигатор и странное устройство и направился на юго-запад, двигаясь по касательной к береговой линии. Констанс пошла следом, время от времени останавливаясь вместе с ним, когда он сверялся с навигатором. Пендергаст встал в точке между маяком и коварной линией неровных камней, уходившей в море.

– Костер должен был гореть далеко на берегу и на возвышении, возможно на вершине дюны, – пробормотал специальный агент. – Он был невелик, чтобы создавать важную для них иллюзию отдаленности. Но он должен был разгореться ярко и жарко.

Пендергаст снова принялся ходить туда-сюда, то и дело сверяясь с навигатором. Сняв зюйдвестку и сунув ее в карман плаща, он поднял непонятный прибор и принялся наводить его в разных направлениях, заглядывая в него, как топограф заглядывает в объектив теодолита.

– Что это? – спросила Констанс.

– Лазерный дальномер.

Пендергаст произвел несколько замеров, сравнивая их с показаниями навигатора. После каждого измерения он перемещался на новое место. Каждое последующее перемещение было короче предыдущего.

– Здесь, – сказал он.

– Что «здесь»? – спросила Констанс, слегка раздраженная загадочностью Пендергаста.

– Здесь идеальное место для размещения костра. – Он кивнул на юг, в сторону ряда похожих на клыки камней, окруженных бурунами. – Этот риф называется Костедробильные камни. Обрати внимание, что наше местоположение находится на одной линии с Эксмутским маяком, но таким образом, что эти Костедробильные камни размещаются между маяком и проходящим мимо судном. Судно, которое следует южным курсом и из-за шторма держится поближе к берегу, использует маяк Эксмута как ориентир, направляющий его вокруг северного берега Кейп-Энн. Если сдвинуть огонь на милю к югу, судно, ориентируясь по ложному свету, должно напороться прямо на эти камни, которых в бурную ночь не видно.

Констанс огляделась. Они стояли на галечном пляже, усеянном маленькими ровными голышами. Пляж тянулся в обе стороны – на север и на юг.

Пендергаст продолжил:

– Во время шторма при высоком приливе и северо-восточном ветре обломки должно было расшвырять вокруг нас.

– Так где же они? Вернее, где они были? По сообщениям тех лет, никаких обломков так и не нашли. Корабль длиной в триста футов не мог исчезнуть бесследно.

Пендергаст, прищурившись, смотрел в сторону камней, ветер играл упавшей ему на лоб прядью светлых волос. Если он и испытывал разочарование, то не подавал виду. Наконец он повернулся и посмотрел на север.

Что-то в его позе и выражении лица насторожило Констанс.

– Что там? – спросила она.

– Я хочу, чтобы ты медленно повернулась – как бы невзначай, чтобы не привлечь к себе внимания и не вызвать подозрения, – и посмотрела на вершины дюн на севере, в направлении Эксмута.

Констанс провела рукой по волосам, лениво потянулась и повернулась. Но не увидела ничего – только голую череду дюн, покрытую тонким слоем морской травы, трепещущей на ветру.

– Я ничего не вижу, – сказала она.

– Там был человек, – помолчав, произнес Пендергаст. – Темная фигура. Когда ты повернулась, он исчез за дюнами.

– Пойдем посмотрим?

– Когда мы туда доберемся, он наверняка будет уже далеко.

– Почему тебя это взволновало? Мы видели и других людей на этом берегу.

Пендергаст продолжал молча смотреть на север с обеспокоенным выражением лица. Потом он тряхнул головой, словно отбрасывая мысли, которые вертелись у него в голове.

– Констанс, – сказал он вполголоса, – я хочу попросить тебя сделать кое-что.

– Хорошо, если только не надо будет плавать.

– Ты не возражаешь, если мы побудем здесь какое-то время?

– Не возражаю. А зачем?

– Я собираюсь провести сеанс медитации чонгг ран.

– Здесь?

– Да, здесь. Я буду тебе признателен, если ты проследишь, чтобы мне никто не помешал. За одним исключением: если та фигура, любая фигура, снова не появится на дюне.

Констанс помедлила всего секунду:

– Хорошо.

– Спасибо.

Пендергаст снова огляделся вокруг, охватывая своим ясным внимательным взглядом мельчайшие детали и запоминая их. Он опустился на колени. Потом, откинув в сторону несколько камешков и сделав в песке небольшое углубление для головы, лег на спину. Подтянул ремень своего непромокаемого плаща, вытащил из кармана зюйдвестку, сунул себе под голову вместо подушки. Сложил руки на груди, как покойник, и закрыл глаза.

Несколько долгих мгновений Констанс смотрела на него. Потом огляделась, заметила большую корягу, прибитую к берегу и торчащую из песка футах в десяти, подошла к ней и села, выпрямив спину. Берег был совершенно пустым, но, если бы тут еще оставался некий наблюдатель, прячущийся неподалеку, что-то в манере Констанс, возможно, навело бы его на мысль, что он видит львицу, наблюдающую за своим прайдом. Она застыла так же неподвижно, как и Пендергаст: две замершие фигуры на фоне темного низкого неба.