Линкольн Чайлд - Багровый берег [litres]

– Историк, – выпалил Лейк. – Маккул. Вот что он искал.

Пендергаст продолжил:

– Не знаю, что случилось с пассажирами, хотя сильно опасаюсь, что произошло худшее. Но мне точно известно, что капитана судна замуровали в вашем подвале, для того чтобы пыткой вырвать из него информацию о том, где на корабле хранятся ценности.

– Боже милостивый, – пробормотала Кэрол.

– Не понимаю, – сказал Лейк. – Зачем откапывать и уносить скелет по прошествии стольких лет?

– Затем, что капитан так и не сказал им, где хранятся сокровища. – Пендергаст помолчал, глядя на коварные камни и бесконечные ревущие буруны. – Мародеры не ведали, что пароход и его миссия финансировались английской аристократкой леди Элизабет Харвелл. Она оплатила все предприятие. А для финансирования дома для женщин, который она собиралась построить в Бостоне, она отправила так называемую «Гордость Африки», сказочно ценную коллекцию рубинов, которые сегодня стоили бы несколько миллионов. Она доверила их капитану. После крушения, увидев толпу на берегу и поняв, что пароход заманили на камни, капитан сделал единственно возможное. Закапывать камни у него не было времени. И потому он спрятал их в единственном более или менее безопасном месте.

Наступило молчание.

– И где же это место? – спросил Лейк.

– Он их проглотил, – ответил Пендергаст.

– Что? – вскрикнул Лейк.

– Даже под пыткой капитан не раскрыл тайну, – продолжил Пендергаст. – Его мучители подозревали, что на пароходе есть сокровища, но они и не догадывались, что это рубины – камни размером с таблетку. Останки капитана и их вожделенное сокровище более века оставались в подвале, о местонахождении тела не знал никто, кроме тех, кто совершил эту жестокость . И вот в один прекрасный день в Эксмут приезжает историк в поисках информации о «Пембрукском замке». Раскапывая биографию леди Харвелл, он узнал, что на пароходе были камни «Гордость Африки». И вероятно, сказал об этом не тем людям, а они мгновенно сделали очевидный вывод.

– Очевидный вывод… – задумчиво произнес Лейк. – Господи милостивый… я, кажется, понимаю, к чему вы клоните.

– Вот почему украли вашу винную коллекцию. Потомки тех, кто погубил «Пембрукский замок», узнали о камнях от Маккула и поняли, что капитан их проглотил. Если так, то камни должны были находиться в нише вместе со скелетом, только руку протяни. И они унесли не только камни, но и скелет, понимая, что чем меньше улик останется, тем ниже шансы, что их имена будут связаны с преступлениями, как старым, так и новым. К их беде, они потеряли одну косточку.

Лейк прерывисто вздохнул. Он был потрясен, шокирован. И в то же время заинтригован. Целое состояние в виде драгоценных камней все эти годы находилось в подвале его дома… Но когда он задумался об этой истории во всей ее полноте, она представилась ему притянутой за уши.

– Это довольно причудливая гипотеза, мистер Пендергаст. Я не детектив, но есть ли у вас какие-либо физические свидетельства в поддержку вашей теории, что пароход намеренно заманили на камни у нашего берега? Или что капитан проглотил целое состояние в драгоценных камнях?

– Нет.

– Тогда к чему это представление? Зачем приводить нас сюда, показывать берег – довольно протяженный берег, должен сказать, – где этот корабль могли заманить на камни… тогда как на самом деле это сплошные спекуляции?

Короткая пауза, и потом Пендергаст ответил:

– Чтобы держать вас, как вы сами просили, «в курсе».

Лейк вздохнул:

– Что ж, вы правы, все справедливо. Спасибо.

На сей раз пауза была более продолжительной. Опасаясь, что он был чрезмерно резок, Лейк попробовал зайти с другой стороны:

– И вы считаете, что историка убили те же люди, которые ограбили мой подвал?

– Да.

– А второе убийство – Даны Данвуди?

– С этим менее ясно. Многое еще предстоит выяснить. Прежде всего, как вы столь любезно заметили, мы должны найти убедительные свидетельства судьбы «Пембрукского замка». А потом определить, почему убийцы вырезали так называемые Тайбейнские надписи на телах жертв.

Лейк кивнул:

– По этому поводу в городе много разногласий. Половина считает эти убийства делом рук идиотов, играющих в магию. Остальные говорят, что это всего лишь отвлечение, чтобы сбить с толку полицию.

– Именно эту дилемму мы и решаем.

– Но вы же не станете утверждать всерьез, что кто-то здесь практикует магию? – спросила Кэрол.

– Этот вопрос остается открытым.

– Да бросьте! – со смехом сказал Лейк. – Все эти легенды про ведьм – это и есть легенды, не более того!

На этот раз заговорила Констанс:

– Боюсь, вы ошибаетесь. Я узнала, что ковен ведьм, бежавших из Салема, в семнадцатом веке действительно располагался на болотах. И колония не вымерла. Ее перенесли в другое место – куда-то на юг.

Лейк посмотрел на Кэрол. На ее бледное, испуганное лицо. Он вполне мог ее понять: мысль, что люди, укравшие его коллекцию, были не только ворами, но и убийцами, могла кого угодно выбить из колеи. Но ведьмы? Нет, это смешно.

– Теперь, мистер Лейк, вы полностью в курсе нашего расследования. И если вы нас извините, мы вернемся к насущным делам.

С этими словами Пендергаст молча начал спускаться по винтовой лестнице из башни маяка. Лейк, замыкавший шествие, спускался медленно, задумчиво.

В половине третьего Пендергаст остановил «порше-спайдер» в конце Дюн-роуд. Он вышел из машины, и Констанс сделала то же самое, наблюдая за тем, как он открыл багажник, извлек оттуда металлодетектор и полотняную сумку с разным инструментом. Пендергаст оделся по погоде – в зюйдвестку и плотный непромокаемый плащ. День стал еще более серым, а влага в воздухе достигла такого уровня, что, казалось, начала собираться в капельки соленой воды. Но тумана не было, и видимость оставалась хорошей: приблизительно в миле к северу Констанс видела эксмутский маяк, где они провели часть утра, беседуя с Лейком.

Она последовала за Пендергастом по узкой песчаной тропинке к воде. Там, где тропинка поднималась повыше, он остановился, повернулся на восток и стал осматривать береговую линию, почти незаметно поворачивая голову. После полудня похолодало, и Констанс, уступая погоде, надела вязаный свитер с узором и юбку миди из неброского твида.

Констанс было знакомо молчание Пендергаста, и ее вполне устраивало, что она может заняться своими собственными мыслями, но через пятнадцать минут ею овладело нетерпение.

– Я знаю, ты не любишь, когда тебе задают назойливые вопросы, но что мы здесь делаем?

Пендергаст ответил не сразу. Наконец он прервал свои наблюдения и повернулся к Констанс:

– Боюсь, что наш друг-скульптор прав. Моя теория кораблекрушения остается игрой моего воображения. Мы пришли сюда, чтобы найти доказательства.