Линкольн Чайлд - Багровый берег [litres]

Он поднял руки. Влажные и красные. Облизнул их. Такой же вкус был у прутьев решетки в его клетке. Он опустил глаза. Голова Нехорошего лежала неподвижно, шея была странно вывернута, язык вывалился изо рта, глаза остались открытыми.

Он принюхался и ощутил странные запахи. Женщина убежала.

Носком своей большой ноги он ткнул голову в глаз. Тот смотрел куда-то далеко. Очень далеко.

Где женщина?

Он принюхался. Он хотел, чтобы она ушла. Здесь его дом. Его территория. Не ее. Он избавился от ненавистных лиц. Больше они не придут. Теперь это его место.

Он прошел мимо алтаря и загасил пальцами свет. Наступила темнота. С темнотой он дружил. Это другие в темноте глупели и боялись.

Женщина пошла в Тупики.

Его цепи исчезли. Тот странный человек появился неожиданно, предупредил его об Убийцах, которые придут к нему, а потом сломал его замок. Теперь он свободен. Он может идти куда угодно – даже в Верхнее Место. Но он уже был в Верхнем Месте… и оно совсем не такое, как они обещали. Они обманывали его. То, о чем он мечтал всю жизнь, было ложью. Как и все остальное, о чем они говорили. Солнце – так они это называли. Сколько боли они ему причинили, этот Кровопийца Нож и все остальные, они говорили, что ему за все воздастся в тот день, когда они отведут его на солнце – теплый огонь в небесах. Темнота исчезнет, свет будет повсюду.

И когда он подумал обо всем этом, подумал о боли, подумал о лжи, подумал о холодной темноте, которую он обнаружил в Верхнем Месте, такой же темноте, как и здесь, его ярость вернулась. Сильнее прежнего.

Он двинулся в сторону Тупиков. За женщиной.

Констанс с детства дружила с темнотой. Пусть она и заблудилась, но двигалась уверенно.

Стены были сырые, и с них капала вода. Иногда Констанс натыкалась пальцами на пауков или многоножек, которые разбегались, когда она задевала их. Она слышала и крыс, они тихонько шуршали, попискивали и бросались в стороны при ее приближении. В воздухе все сильнее пахло грибами, грязью и гниением. Воздух не двигался, кислорода в нем становилось все меньше. В этом направлении выхода явно не было.

Касаясь стены, Констанс добралась до угла, остановилась и прислушалась. Все, что она услышала, – это приглушенный шум прибоя, вибрации самой земли и стук падающих капель. В остальном все было тихо.

Она обогнула угол, нащупывая ногами опору на влажном полу и не отрывая рук от стены. Какое-то насекомое, наверное многоножка, упало ей в рукав и стало отчаянно извиваться на ее коже, и Констанс остановилась, чтобы вытряхнуть его. Она снова подумала о каком-нибудь месте, где можно было бы переждать, но потом отбросила эту мысль как стратегию последней надежды. Демон Моракс определенно знал эти туннели лучше, чем она. С одним стилетом в скованных руках она не имела ни малейшего шанса убить его. После того, что он сделал с Гэвином, – того, что она видела и слышала, – она не может ожидать от него чего-то иного.

Нет, отсюда было не вырваться. Ей придется вернуться, пройти мимо Моракса и выбраться тем же путем, каким она пришла сюда.

А. К. Л. Пендергаст отвернулся от двух выпотрошенных тел. Он прошел назад по своим следам и побежал по параллельному туннелю в том направлении, откуда доносились крики, хотя они уже и смолкли со зловещей быстротой. Но почти сразу же туннель снова разветвился. Пендергаст остановился и внимательно прислушался, но вновь наступившая тишина не позволяла определить, куда нужно идти.

Протяженность туннелей удивила его. Видимо, их сооружали в течение длительного времени, может быть веков, – стиль сооружения менялся от одного участка к другому, работы наверняка велись на протяжении многих лет. Здесь была та же атмосфера, что и в катакомбах, которые он когда-то посетил в Риме, – атмосфера тайного места отправления культа. Но эти туннели имели и дополнительные свойства, о чем свидетельствовали странные символы на стенах, запах человеческого присутствия, другие зловонные запахи, гораздо более жуткие.

Пендергаст пригляделся к земле и выбрал левый туннель, показавшийся его глазу более нахоженным. Этот туннель тоже разветвлялся несколько раз, но Пендергаст продолжал выбирать более утоптанные коридоры. Через несколько минут туннель сделал поворот, и Пендергаст увидел впереди тюремную решетку, блокировавшую дальнейшее продвижение. В решетке была металлическая дверь, распахнутая настежь. Из тупика за решеткой исходил омерзительный запах, наводивший на мысль о том, что здесь длительное время пребывало какое-то живое существо, при полном отсутствии каких-либо средств гигиены и ухода за телом.

Он посветил фонариком в эту примитивную камеру: она была около ста футов в длину и заканчивалась стеной, место для сна было устлано грязной соломой, также имелась переполненная яма для отправления естественных надобностей и стоял сломанный стол. С одной из голых стен свешивалась цепь, к которой был пристегнут стальной ошейник, усаженный острыми шипами. Пендергаст присел и увидел на сыром песчаном полу следы обитателя камеры – множество отпечатков босых ног, сходных с теми, по которым он шел из Эксмута. Здесь и был заперт убийца – в течение очень долгого времени.

Пендергаст выпрямился и отыскал лучом света навесной замок, который прежде висел на двери, а теперь лежал открытым на земле. Беглый осмотр внезапно сменился сосредоточенным изучением. Пендергаст поднял замок и внимательно пригляделся к нему, потом достал из кармана лупу и обследовал механизм. У него в руках был почти новый шведский «Аблой» с защищенной дужкой и противоударным цилиндром. Очень серьезный замок, такой, возможно, не поддался бы даже Пендергасту. Но было видно, что с замком поработали тонко, хитроумно и изобретательно, так что он казался запертым, хотя на самом деле был открыт.

Что-то в этом методе показалось Пендергасту зловеще знакомым.

Закончив осмотр, он шагнул в камеру и прошел в ее дальний конец, ступая по грязи, старым куриным остовам, кускам гниющей шкуры, разбитым мозговым костям. Свет его фонаря разгонял в стороны огромных тараканов. На земле у дальней стены лежали цепи, открытые кандалы и наручники. Это тоже были новехонькие продукты высоких технологий. У кандалов и наручников имелись собственные маленькие замки, и Пендергаст обследовал каждый из них по очереди, бледнея все больше.

Тюремщики не пожалели затрат и времени, чтоб исключить малейшую возможность бегства. Но в последний свой приход в эту камеру они не заметили, что замки наручников и кандалов отперты и существо может мгновенно освободиться и напасть на них.

Наверняка тюремщиками были те, чьи тела он видел сейчас в туннеле.