Тим Каррэн - Биоугроза

- Главное в том, Нэш, что я никогда не представляла из себя ничего особенного. Я считала себя моделью. Моя мать считала меня шлюхой. Но я хорошо зарабатывала, позируя с мотоциклами, грузовиками и квадроциклами, в одном поясе для инструментов и защитной каске. Она пожала плечами. - Но я никогда не чувствовала себя частью чего-либо. До сего момента.

- Правда?

- Ты, наверное, подумаешь, что я сумасшедшая. Теперь, когда я с вами, ребята, я ощущаю себя... нужной, частью чего-то. Понимаю, это звучит глупо. Но это правда. Вы даете мне чувство безопасности, защищенности. Этот мир сошел с ума и стал опасным, но с тобой, Нэш, я чувствую себя уверенно. Почувствовала это с самого начала. От тебя исходит ощущение силы. Энергия. Мы все чувствуем это. И это притягивает нас к тебе.

- Во мне нет ничего особенного, поверь мне, - сказал я ей.

- Неправда.

Она сказала мне, что от меня, в отличие от других, исходит ощущение безопасности. У остальных не было ничего подобного. Она сказала, что своим присутствие Гремлин вызывал у нее мурашки, потому что она считала его принадлежащим к тому типу мужчин, которые всегда пускали слюни над ее календарями. И которые готовы были трахнуть стульчак унитаза, если б узнали, что ее зад прикасался к нему. Гремлин был таким.

- Маленький мозг с бушующими гормонами, - сказала она. - Ходячий глупый член.

Я засмеялся. Да, что касается этого засранца, она попала в яблочко.

- Я изучаю людей, Нэш, - сказала она мне. - Всегда изучала. Меня интересовали люди и их отношения.

- И что ты думаешь об отношениях в моей маленькой команде?

- Думаю, они тесные и крепкие. У тебя хорошая команда, - призналась она. - Карл - нормальный парень. Он как послушный сторожевой пес. Никогда не предаст. Техасец Слим? О, боже, как бы его характеризовать? Он странный, но преданный. Любит рассказывать про морги и бальзамирование тел. И у меня складывается впечатление, что у него не чисто профессиональный интерес к трупам. Опять же, на девяносто процентов он - брехун. В остальном, он - нормальный.

Микки призналась, что Джени немного ее запугала. Возможно, потому что не любит ее и чувствует исходящую от нее угрозу. Но, как сказала Микки, для этого не было причины. Поскольку Джени очень красивая, имеет тонкие черты лица и идеальную нордическую внешность - от голубых глаз до высоких скул и светлых волос, скорее серебристых, чем желтоватых.

- Она, правда, привлекательная, Нэш. Но позволь мне сказать, она немного прохладно относится не только ко мне, но и к тебе, ко всем. Хотя она заботливая и сострадательная. Она дает тебе почувствовать, что заботится гораздо больше, чем готова это признать. Но это типа "Я забочусь, милый, но моя хата с краю".

Микки сказала, что сразу же почувствовала связь между мной и Джени. Будто она была подключена ко мне, а я - к ней, а вместе мы образуем некую электрическую цепь.

- Точно, - сказал я. - Только я начинаю уже думать, что эта цепь больше не работает.

- Если это так, то уверена, что она обвинит в этом меня, - сказала Микки. - Она давно уже на меня косо смотрит. - Ты обладаешь силой, и я сразу это поняла. От одного взгляда на тебя у меня начинали шевелиться волосы на затылке. Но сперва я не понимала, почему. Никто не пытается тебе перечить, кроме Джени с ее постоянными перепадами настроения. Я знаю, что в тебе что-то есть. Поскольку что бы это ни было, остальные боятся этого.

Я проникся к Микки симпатией. Она была честной. Такой же, как Джени, только более прямолинейной, никаких игр, никакой хитрости, никакой эзотерической женской загадочности. Микки открыла мне все карты. Было в этом что-то очень приятное.

- И что ты думаешь теперь, когда ты знаешь о Тени? - спросил я ее. - Думаешь, что я какой-то страшный монстр? Псих, который кайфует от того, что мучает других людей? Гребаное животное, не знающее пощады, каким считает меня Джени?

Микки собрала в своем взгляде всю силу обольщения, которой обладала - а она у нее была немаленькой - и посмотрела на меня.

- Нет, Нэш. Я вовсе так не считаю. Ты делаешь это во благо всех нас, при том, что это вызывает у тебя страх и ненависть. Но у меня это ненависть не вызывает, - сказала она, подойдя чуть ближе. - Я уважаю силу, которая в тебе есть. На самом деле, она меня заводит.

Я едва не рассмеялся. Она говорила правду. Я видел это по ее глазам. Сила заводила ее, и она не стеснялась в этом признаться.

- Как работает твоя интуиция?

- Нормально.

- Чувствуешь что-нибудь? - спросил я. - Насчет того, с чем мы можем столкнуться?

- Да.

- И?

Она облизнула губы и отвела взгляд в сторону.

- Мы в серьезной опасности.

10

Мы снова сидели в машине.

Было решено, что проще всего покинуть город тем же путем, которым мы приехали. По 80-му шоссе, на запад. Я не имел ни малейшего понятия, куда именно на запад мы едем. Знал лишь, что мы должны держаться того направления. Ибо это было где-то там. То, что я искал, или то, что должен был найти благодаря Тени. Поездка в Де-Мойн казалась страшной тратой времени почти во всех отношениях, и все же я знал, что она была важна. В каком-то смысле. Все дело было в Прайсе? Неужели в нем? Я не знал наверняка, но было похоже на то. Эта мысль пугала меня. Ибо единственной настоящей ценностью, которой, казалось, обладал Прайс, было то, он являлся экспертом в области инфекционных заболеваний.

Время покажет.

Карл сидел за рулем, и постоянно жаловался на мусор на дороге. Микки сидела спереди, рядом с ним. Я сидел сзади, с Прайсом и Техасцем. Джени с Морсом - в третьем ряду. Я повернулся, чтобы сказать ей что-то, но она поднесла палец к губам. Морс спал, и это было хорошо. Я принялся пытать Прайса вопросами. Возможно, просто хотел услышать кого-то, кто знает что-нибудь о происходящем.

И Прайс начал свой рассказ.

- Даже в прежние времена никто не хотел иметь дело с Эболой. Даже ваши заслуженные эксперты по биоугрозе боялись ее. При одном ее упоминании вирусологов бросало в холодный пот. Многие из нас считали, что Эбола является своего рода механизмом Судного дня. Единственной известной нам формой жизни, способной нанести серьезный урон человечеству. Возможно, не просто нанести урон, а уничтожить его подчистую. Организм Эболы был самой страшной вещью, которую мы могли себе представить. Мы знали о ней слишком мало. Она появилась в районе реки Эбола в Африке, уничтожила несколько деревень. Последующие несколько десятилетий случались лишь случайные, хотя и незначительные ее вспышки. Возможно, имей они более серьезные последствия, мы обратили б внимание и пригвоздили бы гадину. Но вспышки имели несистематический характер. Мы не знали, как именно переносится вирус. По воздуху? По воде? И так, и так? Другим каким-либо способом? Являлись ли переносчиками трупы его жертв? Мы отследили его до Центральной Африки, и там след терялся. Мы знали, что он где-то рядом, что он распространяется, но так и не смогли найти его главный источник. Но мы знали, что он существует. И это нас пугало. Мы все представляли себе, что вирус устроит массированный прорыв, передаваясь от одного человека к другому. Миллионы погибших за считанные недели. Поэтому неудивительно, что специалисты по биоугрозе делали в штаны при одной мысли о работе с этим маленьким смертоносным микробом. Один крошечный порез в твоем защитном костюме... и все, не так ли? Вирус проникнет в ваш организм через любую маленькую ранку или ссадину.