Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

— Рот открой, — голос Калема перебил печальные размышления.

Неллет послушно открыла рот, раскусила огромную клубничину, глотая сочную, освежающе сладкую мякоть.

А Калем уже отвернулся, быстро складывая в корзинку собранные ягоды.

— Давай скорее. Если успеем, я тебе покажу. Что-то. Секрет.

Неллет заторопилась, стараясь не терять осторожности. Ягоды такие спелые. Еще не хватало, чтоб Калема обругали за неаккуратность при сборе.

— Иди за сарай, — велел он, когда обе корзинки наполнились, — я отнесу и мухой обратно.

В огромный сарай они пробрались не как обычно, через большие щелястые двери, куда закатывали повозки и всякую хозяйственную технику, а с задней стороны, через маленькую невидную дверцу. Калем плотно прикрыл ее и вокруг воцарилась темнота, полная душного запаха сена, старой пыли и машинного масла. Оказалось, тут, под огромным сеновалом, который расположился над их головами, была маленькая каморка, закут, из которого шел коридорчик уже в большую часть сарая. Без окон, такая тесная, что Неллет почти прижалась к плечу и локтю мальчика. Сразу отступила, загремев чем-то под ногой. И замерла, когда из угла донесся еле слышный писк. Почти такой, какой был в ее сне. Только совсем тихий. И еще — не злой, а жалобный.

— Тихо ты. Пороняешь тут все.

Щелчок зажигалки засветил маленький огонек в руке мальчика. Свет запрыгал, показывая его лицо, плечо, пошел вперед, а там стена и понизу навалены какие-то старые вещи, тазы и ведра, ворох тряпья. Калем присел на корточки, головой и плечами закрывая место, куда светил. Писк усилился.

— Ну? Иди, не укусят.

Неллет присела рядом. В низкой коробке с помятыми боками ползали крошечные котята, поднимали головы с острыми ушками, смотрели, не видя, мутными, чуть приоткрытыми глазами.

— Нравится? — Калем отвел руку с зажигалкой и другой рукой погладил черного котенка на голове. Тот запищал, пытаясь подняться, но голова перевесила и он ткнулся носом в подстеленную тряпку.

— Какие маленькие!..

— Потрогай. Не бойся. Это врут все, что кошки — демоны из другого мира. Вот ты. Ты видела там кошек, хоть раз?

Неллет молча покачала головой.

— Извини, — примирительно сказал Калем, — чота забываю все время, не надо про это днем. Я не хотел.

— Ничего. Сегодня хорошо все. Из-за новой вассы, наверное. А чего они пищат? Им нужно поесть, да?

— Поедят, не бойся. Вон Исса, прячется. Тебя боится.

В углу сверкнули и погасли глаза, Калем отвел огонек зажигалки. Встал, касаясь плеча девочки.

— Пойдем, а то она ждет, чтоб покормить. Три штуки. Здорово, да? Это для Натен, на ее день рождения.

Он уже открыл дверцу. Неллет попыталась рассмотреть, как невидимая Исса, прыгнув в коробку, кормит своих малышей, но в каморке стояла кромешная темнота, и котята не пищали.

— Как думаешь, понравится ей? — Калем поднял ногу, стряхивая с пижамной штанины соломенную труху.

— Наверное. А где они будут жить? Веа Клодэй не позволит. В комнатах.

Калем беззаботно пожал плечами. Дернул тесемку на вороте рубашки.

— Если не позволит, мы с Натен убежим. Заберем котят, Иссу, и станем жить на берегу Лагуны, построим там дом. Ты была на берегах за мысом?

— Была. Нет, не была. — Неллет не слышала своих слов, поглощенная печалью и обидой. Она совсем не нужна им. Убегут вдвоем, сказал Калем. А ее бросят тут. Оставят. Вместе они — только потому что так получилось. Ее привезли и поэтому они вместе. А если бы не привезли, они прекрасно бы, без нее…

— Жалко, что ты у нас принцесса. Убежали бы вместе.

— Правда? — Неллет снова обрела слух. Не решалась улыбнуться, боясь — Калем подшучивает над ней.

— Конечно. Но тебя везде найдут, это раз. А еще — ты потом должна найти себе мужа. Или тебе найдут. И кто знает, этот твой — понравится ли ему с нами жить. Там же дикое все.

Рассуждая, он выглядел старше своих десяти лет. Но закончив, потер макушку, и Неллет засмеялась, так смешно встали дыбом короткие волосы.

— Тебе пора уже, — спохватился Калем, — смотри, Натен не говори, ясно? У них глаза откроются, вот-вот. Как раз на день Натен мы ее приведем и ей покажем. Беги, а то мисери Ло вернется и устроит шум.

С появлением Иссы в жизни Неллет произошли изменения. Она сначала не связала их с мятой коробкой, в которой подрастали котята, ползали, глядя на мир мутными, только открытыми глазами. Но шли дни и Неллет заметила, если утром она убегала посмотреть на котят, то ночами сны становились мягче, спокойнее. А еще в них не было горестей любимых друзей. Она уже не становилась Натен, узнавшей о смерти матери, испуганной маленькой Натен, сидящей в большой комнате на мягком табурете, пока за дверью шепчутся и вскрикивают соседки, помогающие отцу приготовить печальную трапезу после похорон. И горе Калема, потерявшего любимого пса, который спас его, тонущего в быстрой речке, больше не возвращалось, чтобы снова и снова рвать ей сердце ночами. Никогда она не рассказывала друзьям, как много знает о них, и не собиралась рассказывать. Только старалась чаще делать для них что-то хорошее, пусть мелочи. Подарить Натен красивую шелковую накидку, которую прислали из дворца. Или угостить Калема изысканными сластями. А друзья, радуясь подаркам, тактично не спрашивали, почему родители не навещают отданную в городской пансион дочь. Сама Неллет знала, почему. До ее изменения должно пройти семь лет, в пятнадцать она вернется во дворец и ляжет в саркофаг, наполненный вязким гелем. Всего семь лет, малая капля в длинной медлительной жизни, пролетят — не заметишь. И что с того, что для самой девочки время текло совсем по-другому, такая мелочь, знала королева Ами, время пройдет, относя своим неостановимым потоком жалкие семь лет ученичества в полузабытую даль прошлого, а после изменения все станет другим. Ведь уже пролетело два года, пошел третий, а царственная чета так и не выбрала дня, чтобы отправиться в школу веа-мисери Клодэй, зато школа получала от них не только деньги на содержание принцессы, но и многие, нужные всем вещи. Отличная еда, заработная плата персоналу, мебель и возможность нанимать лучших учителей. Иногда заботливая веа-мисери всерьез обдумывала, а не предложить ли принцессе стать куратором школы, когда она подрастет и вернется во дворец. Пусть ей всего шестнадцать, но так нелегко будет отказаться от привычной финансовой безопасности, что пришла в пансион вместе с хрупкой серьезной девочкой, которую по ночам часто мучают кошмары.

Но времени до выпуска оставалось еще пять лет, полно — с точки зрения мисери Клодэй, недавно разменявшей шестой десяток одинокой жизни, успею подумать попозже, решала она, сидя в своем кабинете, что располагался в угловой комнате второго этажа, с панорамным окном от пола до потолка.