Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

А пока у нее были заботы поважнее. Веа осмотрела бескрайний стол черного дерева, полюбовалась статуэткой танцующей туземки с южных островов Ценеи, и не стала нажимать кнопку переговорника. Взяла в руку тяжелый бронзовый колокольчик. Позвонила, с удовольствием ощущая в ладони солидную тяжесть древнего металла.

— Пусть Калем Калемаа из среднего класса сестры Лоун зайдет ко мне, — велела безликой посланнице в коричневом глухом платье и строгом чепце, прикрывающем волосы.

Девушка присела в поклоне уважения. И исчезла в коридоре. Даже шагов не слышно, одобрительно подумала веа, поправляя на висках уложенные пепельные пряди.

За окном сверкал замечательный весенний день, ласточки чиркали воздух, проносясь у стекол на расстоянии руки, и казалось, от их острых крыльев на фоне из крыш, башенок и шпилей должны оставаться царапины.

— Доброго дня, веа-мисери, пусть ваши дни всегда будут прекрасны.

Мальчик склонил голову, прижимая руку к испачканной рубашке. И тихонько попытался краем башмака счистить грязь, налипшую на другую ногу.

— Не топчись, — веа внимательно осмотрела ученика. Откинулась на высокую спинку стула, сплетая пальцы.

— Ну почему ты все время такой грязный, ученик Калем? Рубашка порвана. Я вижу, можешь не прикрывать дырку локтем.

— Я постираю, веа-мисери. И зашью.

Она кивнула сложной прической, схваченной старинными гребнями:

— Разумеется, постираешь. Наши ученики все должны уметь, а не только получать знания. Если бы не твой талант, ты все время проводил бы на кухне, наказанный за неряшество и проступки. Молчи, пожалуйста. Сейчас мне важно другое.

Она помолчала, чтоб Калем подождал ее следующих слов. Наблюдала за сменой выражений на широком лице с веснушчатым носом. И спросила резко:

— Долго вы собираетесь хранить свой секрет? Тот, что в сарае?

Калем сделал удивленное лицо. Даже рот приоткрыл, показывая крупные зубы с щербинкой между передних. Растопырил ладони, пожимая плечами.

— Хватит кривляться. Вы бегаете туда поутру, прокрадываетесь вечерами. Ты и миссе Натен. И еще принцесса Неллет. Такая честь для нашей школы, обучать ребенка королевской четы. И вдруг я узнаю, что вы там завели каких-то тварей, таскаете им еду. Разводите грязь.

— Это не твари, — угрюмо и с вызовом ответил мальчик, — это кошка. С котятами.

Веа в свою очередь открыла рот, с ошеломлением глядя на Калема. Побарабанила пальцами по гладкому дереву стола.

— Кошка?

— Это такой небольшой зверь, — пустился в пояснения Калем, — пушистый. Она очень чистая, зовут Исса, и она умеет ловить мышей. И крыс.

— Я знаю, что такое кошка! Ты забыл, я имею диплом знатока старины. И в рукописях я встречала. Этих. Этих тварей. Ты хочешь сказать, что у нас в сенном сарае существует живая кошка?

— С котятами, — подсказал Калем, — я подарил их миссе Натен, и она очень обрадовалась.

Веа бережно взялась пальцами за виски. Перед глазами плыли, сменяя друг друга, картинки из старых, поблекших от времени рукописей. Злобные демоны с полосатыми спинами, ощеренные пасти, лохматые хвосты. Мертвые птицы в когтистых лапах.

— Откуда? — вопросила она слабым голосом пространство большого кабинета, — откуда у нас, в нашем благополучном городе возникли древние демоны, которых извели, постой, полтора тысячелетия назад?

— Вот не знаю. Я ее нашел, уже такую, ну с животом. Совсем помирала, голодная. Я ж не мог ее бросить! И потом, никакая Исса не злобная, она, конечно, ловит мышей, но ей лучше, если я приношу кусок мяса или наливаю молока. Я не беру в кухне, — поспешил мальчик успокоить расстроенную веа, — я из своей еды беру. Она мало ест. Зато умеет мурлыкать. Веа-мисери, ну правда, она очень хорошая. Теплая.

Мальчик замолчал, взглядывая на директрису исподлобья. Когда она поднимала глаза, он улыбался, стараясь быть очаровательным. Веа Клодэй вздохнула и повернулась к большому окну, за которым мелькали ласточки. К неслуху Калему она питала материнскую привязанность, потому была с ним особенно строга. Когда-то, в свои далекие двадцать лет у мисери Клодэй был муж и маленький сын, а еще рыжие волосы и такая же широкая улыбка. Она прожила замужней дамой пять лет, до того, как однажды ее Коста и любимый, так похожий на мужа рыженький мальчик погибли, разбившись о скалу в лодке во время рыбалки. С ними там был последний подарок матери на день рождения сыну — такая же рыжая ручная белка, нахальная, с пышным хвостом и большими зубами. Больше всего подкосило веа, тогда еще молодую мисерис Кло, что все случилось в день рождения сына. Эта мысль, огромная, черная, заполнила мозг и душу, и ни о чем больше не могла думать Кло. Подарок и день рождения. Она сделала подарок сыну, а неумолимый хэго сделал чудовищный подарок ей самой, лишив сразу мужа, сына и дурацкой пушистой белки. Так, с остановленным лицом и повисшими руками ее привезли в центр наведения покоя, где она подписала бумаги. И заснула, молясь, чтоб утихла боль. А проснулась совсем другим человеком. Конечно, она помнила их. И часто с тихой и светлой радостью перебирала мельчайшие детали прежней жизни. Ведь никакого горя они уже не приносили. Так славно, так покойно и хорошо.

Вот только через много лет, когда родители привезли в школу пятилетнего Калема, у веа Клодэй заболело сердце и болело несколько дней подряд, утихая и снова сжимаясь. Она не могла понять, почему, ведь сходство мальчика с погибшим когда-то сыном доставило ей лишь удовольствие. Тогда, в первый вечер, сидя в кресле перед экраном фильмографа с бокалом лекарственного питья, веа спокойно взвесила все. И не стала никуда обращаться, решив, эту боль она переживет сама. Со временем боль пошла на убыль. Осталась только радость от присутствия в школе этого самостоятельного парнишки, помолвленного с высокой строгой миссе Натен, и в которого незамедлительно влюбилась маленькая принцесса, как только появилась в школе. Было так, будто ее рыжий Натан вернулся через много-много лет, только волосы стали спокойнее цветом.

А теперь эти кошки…

— Так, — веа Клодэй решительно встала, оправляя на боках платье плотного шелка в мелких узорах — белых по серому, — я сама хочу посмотреть. Пойдем, покажешь.

— Э-э-э, — Калем с испугом смотрел снизу в строгое лицо директрисы с неровным румянцем на впалых щеках, — так, это… Там грязно совсем. Ну и шерсть. Сено всякое.

Но директриса не слушала, быстро идя по коридору к лестнице.

По пути она прихватила с собой садовника, Калем шумно вздохнул, оглядываясь на двоих взрослых. Не нравилось ему это все. Теперь не будет никакого секрета, и вообще вряд ли веа-мисери позволит, а вдруг велит дяде Санку прийти ночью и выбросить кошку вместе с коробкой и котятами. Попробуй уследи.