Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

Выходя в кольцевой коридор, Даэд плотно закрыл дверь и оглянулся, прислушиваясь. Он уже знал, что каморки охотников опоясывают весь наружный край витка, все они так же открыты ветрам и солнцу, а в коридор выходят только небольшие двери. Внутренняя стена кольцевого коридора тоже прерывалась запертыми дверями, изрисованными грубыми узорами, между ними — проходы к центру. Оттуда слышался лязг посуды и громкие голоса. Кто-то запевал, потом, перхая, умолкал, а дальше смеялись, нестройно выкрикивая. После зябких сквозняков каморки Даэда кинуло в тяжелый жар, влажно пахнущий едой и хмелем.

Он шел по коридору мимо дверей, пытаясь понять, что означают знаки на каждой. Большие, угловатые, иногда фигуры повторялись, но чаще — разные. Та, что повторялась чаще других, показалась ему знакомой. Треугольник, наискось перечеркнутый двумя жирными линиями, одна внизу сламывалась торчащим хвостом.

Даэд совсем было собрался нырнуть в проход, ведущий к центральному залу, когда дверка, отмеченная таким знаком, распахнулась.

— Илена? — он застыл, быстро обводя глазами стройную фигуру в чем-то очень цветном, с перьями и лентами, успел увидеть глубокий вырез платья, булавки, сверкающие на плечах. И уставился в отчаянные голубые глаза.

— Ты? Тут? Ты что тут? Я думал…

Илена посмотрела в стену за его плечом, по шее кинулась вверх краска, делая нанесенный на скулы румянец ярким и тяжелым.

— Пусти, — сказала, хотя он не держал, стоял растерянно разведя руки.

Отвернулась и быстро пошла во внутренний коридор, на голоса и смех, мелькая узкими подошвами под широким легким подолом.

— Подожди! — Даэд кинулся следом, но девушка, разок оглянувшись, ступила в боковой проход и пропала там, среди витых ступенек и плавных боковых переходов.

Даэд потоптался немного. И снова двинулся к центру, на голоса.

Идти было долго. Диаметр витков навершия в два раза превышал прочую ее часть, и узкий коридор, изгибаясь и петляя, но неуклонно стремясь к центру, не торопился. В закутах прятались двери, иногда запертые, а чаще просто завешенные шторками, оттуда неслись голоса, мужские, изредка смешивались с женскими возгласами. Кто-то там смеялся, мужчины, отметил Даэд, перед глазами которого стояла недавняя фигура Илены — в лентах и блеске украшений, а женщины отвечали тише, серьезнее. Может быть — испуганнее? Один раз из-под витой лесенки, взмахнув шторой, вывалился парень в одних лишь штанах, заправленных в тяжелые сапоги, покосился на Даэда и затопал впереди, хлопая себя по бокам и что-то напевая. Скрылся за поворотом. И снова Даэд шел один, отмечая багровые сполохи на гладких стенах. Их становилось больше, шум тоже стал сильнее, уже слышались отдельные слова и голоса.

— А я ему… — орал кто-то, сам себя останавливая и сердито призывая собеседников, — да заткнитесь, кшаат вас! Дай сказать, Хетта! Нет, я скажу!

— Выпей, Осм, чего болтать на сухую!

— Я скажу!

— Пей!

Когда невнятно заговорили все вместе, Даэд встал в широком проеме, чувствуя, но не обращая внимания, как по лбу и подмышками медленно и щекотно стекают капельки пота. Сперва ничего толком не разглядел в большом круглом зале, из-за непривычно живого, мечущегося света, такого угрожающе красного. Черные фигуры шевелились у столов, высоких, как в семейных столовых, где сидеть не на подушках, а на стульях и табуретах. Тут вместо них — лавки, длинные. Фигуры вставали, нагибаясь, валились снова, их перекрывали другие — бродя и находя себе новые места. На Даэда не обращали внимания и он, помедлив, ступил внутрь, встал у стены, прислоняясь и тут же откачиваясь. С изумлением пощупал неровную кладку, кусающую пальцы выступами и впадинами. Камень. Живой, настоящий камень, а не полированные плиты, гладкие или мелко-узорчатые. Вся комната из него, понял, вытирая руку об штаны, чтоб стряхнуть мелкую каменную крошку. Это — оно дороже бронзовых кувшинов и золотых тарелок, вилок из серебра, подумал, щурясь на пламя, которое рвалось из грубого очага, занимающего самый центр комнаты. Поперек пламени лежал черный прут, а на нем… Даэд сглотнул, различая в прожаренной туше знакомые очертания. Толстое тулово бочкой, длинная шея, собранная сейчас грубой гармошкой, свисающий мощный клюв. Слепой побелевший глаз на маленькой по сравнению с клювом голове. Под мерный скрип голова повернулась, качнулся, указывая на потолок, обрубок крыла. В пламя слетели несколько черных чешуй размером с ладонь, рассыпав на камни мелкие искры. Кто-то выругался, тряся над столом рукой, укушенной далеко улетевшей искрой:

— Эки, грозу тебе в зад, с молниями и громом! Верти аккуратно, свалишь жратву в очаг, накормим угольями!

— Готово, совсем готово, саа Хетта. Лучший кусок тебе, подставляй тарелку.

— Сам принеси, — наставительно возмутился в ответ хмельной голос.

Крупный мужчина у очага выпрямился, махнув рукой Даэду.

— Эй! Как тебя, младший? Принеси гранны! Оглох? Ты!

На его крик стали оборачиваться едоки, на темных против света лицах блестели глаза.

— Я? — переспросил Даэд, делая шаг вперед.

— Ты! Ты! Иди сюда, насекомое. Зима еще далеко, а ты спишь.

— Стой, — заревел давешний спорщик, которому так и не дали дорассказать, — Эки, то не младший. Это же парень-подарок. Ичи великой Неллет.

Шум в зале стих. Только пламя трещало, когда в него падали тяжелые капли с туши мертвого ксиита.

— Парень Янне-Валги? — Эки всплеснул руками, загреб край рубахи, вытирая жирные пальцы, — давай поближе, ичка. Баш на баш. Дашь на себя посмотреть, а мы тебя накормим славной едой. Жрал когда настоящее мясо? Ну, иди, иди к Эки, малыш.

Кто-то фыркнул, еще кто-то загоготал, передразнивая интонации, с которыми внизу, в семьях подзывали пушистиков — сунуть в маленький рот орешек или корешок.

— Ич-ич-ич, скачи скорее к папе, папа Эки сам тебе пережует мяска, сам выплюнет в ротик!

— Я не ичи! — Даэд нагнул голову, не двигаясь с места, — мне нужен дозорный. Не пропустить клич. Янне просил, чтоб я…

— Какой он тебе Янне, клоп! — сидящий Осм воздвигся, к удивлению Даэда оказавшись щуплым и низкорослым, но с широченными плечами и длинными, как змеи, руками, — для тебя он великий Янне-Валга, первый небесный охотник, победитель зверья и гроз!

— Я знаю.

— Знаешь, так и говори! Великий Янне-Валга, первый небесный охотник, повелитель, тьфу, победитель зверья и гроз попросил… что там просил наш Яннека?

Но крупный владетель очага не дал ему закончить. Проворно огибая столы, подошел, толкая Даэда в бок:

— Не слушай. Осм устал на охоте, скоро заляжет спать. Ты будешь есть или нет? Пойдем. Расскажешь нам о великой Неллет, а? Правда, что в покоях принцессы танцуют без перерыва самые прекрасные девы Башни, и с каждым шагом сымают с себя покрывала? А правда, что посуда у Неллет сплошь из резного стекла, которое поет, когда его тронешь?