Андрей Дашков - Черный «ровер», я не твой

Итак, городок – огромный хоспис, куда сплавляют негодный материал. В этом случае кто выдал Вовчику путевочку? Что, если бывшие хозяева? Следовало отдать им должное – чувство юмора у них отменное. Посмотрим только, кто будет смеяться последним. В предстоящей игре Вовчик проигрывать не собирался.

Он двинулся к стойке, на ходу навешивая ярлыки: шлюха, игрок, лопух, темная лошадка, задроченный муж, неудачник, дойная корова, рогоносец, бухгалтер. Он редко ошибался – там, на «большой земле». Здесь все могло быть с точностью до наоборот.

Вовчик рулил прямо на черный «кис-кис», зная по опыту, что бармены способны быстро и точно ввести в курс дела. Однако этот кадр напоминал кусок мяса, подвергнутый глубокому замораживанию и запакованный в красивый костюм. Глаза неподвижно смотрели сквозь клиента. Злые и твердые на вид губы были склеены слюной. Волосы мышиного цвета закреплены лаком. И только белые пальцы порхали, хватая сияющие стаканы и перетирая их хрустящим полотенцем. Чувствовалось, что бармен делает это только для того, чтобы занять руки. Малый явно потерял интерес к профессии, да и к выручке, хотя еще сохранял внешний лоск и особый шик – просто по многолетней привычке.

Едва задница Вовчика успела соприкоснуться с поверхностью табурета, как по стойке к нему скользнула пепельница и остановилась в пятнадцати сантиметрах от края. Вот что значит школа! Он стряхнул в нее пепел и сделал жест, известный каждому в его родном городе. Жест обозначал марку и количество жидкости.

Человек со стеклянными глазами, взгляд которых был направлен в никуда, понял его прекрасно. Вовчик отхлебнул из придвинутого бокала и поздравил себя с благополучным прибытием. Ему нравилось это заведение. По крайней мере выпивка оказалась отличной. Что же касается траура, причин могло быть множество – сгорел детский сад или скончался всеобщий любимец-мэр.

– Как проехать к мотелю? – вежливо осведомился Вовчик, выбирая взглядом столик, желательно с одинокой дамочкой в комплекте. Он был единственным посетителем «Дуплета», торчавшим у стойки, как лайнер у пирса, – самая неудобная позиция для изучения обстановки.

– Мотеля нет, – буркнул бармен безжизненным голосом.

– А что есть? – Вовчику послышалось что-то знакомое, почти родное. Таким тоном с ним разговаривали в тех местах, где отказывались платить по долгам. Вначале. Но в конце концов расплачиваться приходилось всем. Будь он у себя «дома», уже плюхнул бы бармена мордой об стойку и слегка повозил бы. Вместо полотенца. Для оживления беседы.

– Есть один семейный пансион, но там давно не берут постояльцев, – нехотя объяснил отморозок. – А теперь тем более… Здесь нечасто бывают гости, – добавил он будто в оправдание.

Вовчик погрозил ему пальцем.

– Ты что-то путаешь, приятель!

Он уже подсчитал, что за последнее время около сотни человек получили билеты в один конец. Конечно, это были не самые тихие люди и кого-то из этой публики могли убить. Но если хотя бы половина из них выжила, они поставили бы город на уши. А отсутствие мотеля вообще казалось Вовчику абсурдом. Впрочем, даже если это правда, он знал, что делать. Найти бабу на одну или несколько ночей никогда не составляло для него труда. Он надеялся, что в машине спать не придется. Про Иду и дохляка он как-то забыл.

– Мы открыты круглосуточно, – намекнул бармен без энтузиазма.

– Уж не думаешь ли ты, что я буду до утра пялиться на твою рожу? – задал Вовчик резонный вопрос самым спокойным тоном. Теперь он улыбался, и в его улыбке было что-то безжалостное. Маленькие загадки этого городка не то чтобы раздражали его, но вызывали понятное желание расставить по местам все и всех.

В ответ бармен равнодушно пожал плечами. Похоже, его ничто не задевало. И причина этому – отнюдь не самообладание. Вовчик бросил на стойку смятую купюру, не задумываясь, в ходу ли здесь такие деньги.

– До утра – это не так уж долго, – сказал бармен сквозь зубы, аккуратно отсчитывая сдачу. Вот что добило Вовчика. Гнилой базар и особенно сдача, которую ему отсчитали с его полтинника, будто какому-то мелочному лоху! Он никогда не видел и не слышал, чтобы болван, стоящий на разливе, позволял себе так много. Он мог бы достать пушку и заставить недоноска трепыхаться, моля о пощаде. Но, во-первых, Вовчик находился в благодушном настроении, а во-вторых, еще не выяснил расстановки сил. Кому-то же принадлежала эта лавочка!

– Когда начинается шоу? – Он повел мощным подбородком в сторону подиума.

Тут бармен впервые сфокусировал на нем отрешенный взгляд и неожиданно улыбнулся – не от радости, а просто потому, что настала его очередь. Эта улыбка напоминала оскал черепа.

– Утром, – сказал он сиплым голосом. – Шоу будет незабываемым. Это я вам гарантирую.

В половине третьего Вовчик решил свалить из «Дуплета» и найти себе компанию. Например, веселую вдовушку. Однако глубокой ночью в провинции это казалось абсолютно утопичным. Вовчик слыл реалистом. В баре не подвернулось ничего подходящего. И что интересно: шалав был полный набор – от малолеток до «ягодок опять», – но все какие-то… раскаявшиеся. И непременно в сопровождении местных лабухов.

Хрусты карманы распирают, а он один, как монах, – комедия! Вовчик еще не настолько оборзел и оголодал, чтобы поднимать шум из-за телки. Единственная свободная баба была страшна, как смертный грех. Он скорее трахнул бы Иду… А что? Взять и проучить старушку! Только ведь получится не наука, а подарочек жизни. Вот тебе, выкуси, старая стерва!..

Снаружи его ожидал первый неприятный сюрприз. Кто-то изуродовал дверцу «ровера», выцарапав на ней гвоздем: «Демон, прочь!» Вовчик не стал нервничать, тем более палить по витринам, хотя очень хотелось. Аж руки чесались. Он знал, что задержится здесь и обязательно найдет борзописца. И тогда тот оплатит ремонт с процентами.

Вовчик огляделся. Ряды сверкающих пятен тянулись в обе стороны. Луны, помеченной черепом, не было видно из-за крыш. Ее бледное свечение с успехом заменили уличные огни. Кроме всего прочего, это был городок редкостных чистоплюев. На тротуарах – ни единого окурка. Чудовищные по своему уродству урны в виде пингвинов с распахнутыми клювами торчали через каждые двадцать–тридцать шагов.

Чуть ли не впервые в жизни Вовчик поймал себя на иррациональном ощущении погруженности в безвременный вялотекущий кошмар. Куда ни направишься – всюду ночь, отодвинутая за границу света и тьмы, и глубокое человеческое молчание по ту сторону дыхания и бессмысленной речи. Впрочем, он был слишком большим оптимистом, чтобы лелеять подобные эмоции. Вовчик решил положиться на случай и покатил вниз по улице.

Некоторое время ничего не менялось, за исключением вывесок, рекламных щитов и контуров зданий. Город напоминал дохлого червя – сегменты кварталов были нанизаны на парализованный нерв главной улицы. Чертовски длинный нерв…