Андрей Дашков - Последнее кино

Происходящее подозрительно отдавало фарсом. По мнению пациента, игра актеров не стоила выеденного яйца. Не дожидаясь, пока Мао сдернет с плеча винтовку, он поднял пистолет и сказал, подражая уверенным в себе мужчинам из старых фильмов:

– Расслабьтесь, ребята. Повернулись кругом. Не делаем резких движений. Стоим молча. А я пойду дальше.

– Ну, что я говорил? – злорадно спросил Мао, не спеша выполнять команду. – Контра махровая! Клеймо ставить негде. Жидомасон. Шлепни его, Кун-цзы!

Тот, которого обозвали труднопроизносимым именем Кун-цзы, приготовился проткнуть пациента штыком. Пациент выстрелил.

У него не было выбора. Впервые он сделал что-то, не задумываясь. Может быть, поэтому попал, причем прямо в сердце.

Кун-цзы с удивленным видом (хотя выражение узкоглазого лица довольно трудно поддавалось расшифровке) осел на землю и ткнулся лбом в ногу своего убийцы. Пациент поспешно убрал ее, чтоб, не дай бог, не подцепить желтуху.

– Ну ты даешь! – сказал Мао, не скрывая восхищения. И повернулся, чтобы сбежать. Сзади на его халате обнаружилась надпись «Вся власть советам!», а под нею гексаграмма «Воспитание великим».

Пациент попал точно в кружочек буквы «о». Пуля подтолкнула Мао в спину и заставила его свалиться в подворотню, где он исчез, соединившись с темнотой.

Пациент огляделся по сторонам, высматривая привлеченных выстрелами и враждебно настроенных аборигенов. Таковых в пределах видимости не наблюдалось. Жителям дурацкой деревни плевать было на его выстрелы. Тем лучше.

Он пошел дальше и внезапно почувствовал голод. Фруктовое пюре осталось сладким воспоминанием. Собираются ли его кормить во время «сеанса»? Хотя бы внутривенно… Ощущение нешуточного голода занимало его в течение следующих десяти минут.

Выйдя на перекресток, он свернул направо, привлеченный запахами чего-то съедобного. Новая улица была гораздо светлее. Здесь полыхали холодным огнем вывески над заведениями, что показалось пациенту в высшей степени удивительным. Патрулей не было видно. Несмотря на комендантский час, на противоположной стороне улицы топтались то ли криминальные элементы, то ли проститутки. На ближайшем доме светилась надпись «Бар», а чуть ниже «Открыто круглосуточно».

Пациент поспешно устремился туда и, распахнув дверь, очутился в длинном зале с большим количеством столов. Справа было огорожено пространство, где стояли вешалки, ощетинившиеся множеством крючков. Голые блестящие крючки выглядели зловеще. Взгляд пациента уперся в плакат «Предприятие высокой культуры обслуживания. Пожалуйста, оставляйте оружие в гардеробе!».

«Черта с два!» – подумал набравшийся опыта пациент, сунул пушку за пазуху и двинулся через зал к стойке, расположенной возле дальней стены.

Слева раздавался стук бильярдных шаров. Он увидел стол под зеленым абажуром.

Вокруг стола ковылял с кием наперевес хромой коротышка в белых кальсонах, в треугольной шляпе на голове и в мундире с орденами на груди. На вновь прибывшего коротышка не обратил внимания. Из музыкального автомата раздалась песня «Я люблю тебя, жизнь…»

Утирая внезапно пролившуюся при этих звуках сентиментальную слезу, пациент приблизился к стойке. Тут было гораздо оживленнее, и никто не пытался немедленно поставить его к стенке. Над стойкой перемещался торс лысоватого суетливого мужичка с бородкой клинышком. Торс был облачен в жилетку. Чуть поодаль на высоком табурете сидела девица в облегающих розовых брюках и курила такую огромную самокрутку, каких пациент никогда не видел. Казалось, что она надувает бумажный кулек.

При появлении нового клиента бородатенький угодливо рванулся к нему и спросил, картавя:

– Что будете пить, товарищ?

Вежливое обращение пациенту понравилось, хотя товарищей у него отродясь не водилось. Он долго выбирал, что заказать – пиво или покрепче. Выдержит ли организм? Крепкое он пил очень редко, только чтоб отличать праздники от будней. Но эта ночь была патологически не похожа ни на что.

– Налей ему «кровавую», Володя, – хрипло посоветовала девица, вынув самокрутку из утонченного рта и держа ее утонченными пальцами.

Пациент не успел сообщить, что от вида крови ему становится дурно. Бармен схватил с полки красивую сверкающую бутылку и плеснул в стакан на два пальца. Затем так же стремительно и ловко вонзил огромную иглу в протянутую руку девицы. Та не возражала и даже не пискнула от боли. Судя по всему, бармен попал точно в вену. Натянув на расширяющуюся часть иглы резиновую трубку, он произвел, причмокивая, несколько всасываний. При этом его щеки смешно втягивались.

Пациент смотрел на рубиновые капли, падающие в стакан, и пытался справиться с головокружением. Несмотря на голод, подступила и тошнота. По мере наполнения стакана девица болезненно бледнела, зеленела, потом вдруг сползла с табурета и хлопнулась в обморок. Володя успел выхватить чудовищную самокрутку из ее пальцев и положил в пепельницу.

Пациент рванулся было на помощь потерпевшей, но дружелюбный бармен остановил его, протянув длань с татуировкой в виде магического пентакля:

– Не беспокойтесь, товарищ. Врач прописал Наденьке кровопускания.

Затем крикнул в полумрак:

– Товарищи! Унесите донора!

Из служебного помещения явились угрюмые «товарищи» в одинаковой форме, которая делала их похожими на игрушечных солдатиков, и уволокли девицу на кухню. Бармен торжественно водрузил стакан на салфетку перед клиентом.

Пациент решил, что если этому клоуну тоже не нужны деньги, а нужно что-нибудь другое, он разберется с ним так же, как с желтыми патрульными. Он уже догадывался, что вряд ли избежит барахтанья в трясине, на которое обрекало его собственное подсознание. Все тут было истиной и все было ложью. Жизнь, смерть, боль, удовольствие – пустые слова, если ничего не принимать всерьез. Есть только сон, дурацкий и абсурдный сон, населенный проекциями его фобий, многоликими и подлыми шутами. Пациент заподозрил, что понял наконец нечто важное (если осталось хоть что-нибудь важное) и одновременно смешное: сам он – тоже шут. Проблема лишь в степени осознания этого простого факта. И не каждому дано веселить «публику».

Он настолько обрадовался сделанному скромному открытию, что немедленно приложился к стакану. «Кровь» Наденьки оказалась томатным соком, а водка была необычайно высокого качества. С непривычки и от усталости пациент быстро захмелел. Симпатичный бармен Володя смотрел на него с умилением, как на любимую собачку. И не требовал заплатить.

Дальнейшее пациент помнил смутно. Пока он торчал возле стойки, ему наливали снова и снова. Потом он очутился за столом, во главе которого восседал мрачный усатый мужчина с тяжелым взглядом. Серьезный мужчина был волосат, одет в майку с надписью «Я слишком сексуален для своей одежды», галифе, хромовые сапоги и курил трубку. Только однажды он разомкнул губы и спросил со значением: