Катрина Кейнс - Итан слушает [litres]

Лента Итана, похоже, начала провисать. А теперь его догоняло собственное прошлое. Что, если он вовсе не Супермен? Или хуже: что, если он совсем как Супермен?

Руки дрожали. Дрожали постоянно, независимо от того, держал ли он изуродованными пальцами вилку или скальпель, за виртуозное использование которого и получил свою кличку. Из-за дрожи было сложно закинуть вихрастого парня за алтарь, и еще сложнее – набрать нужный номер на крохотном новомодном мобильнике. Доктор сотню раз проклял прогресс, которому поклонялся, а потом опустился на пол и стал ждать.

В груди словно распускался огненный цветок. Как было приятно услышать испуганный голос мальчишки, который когда-то кричал под белым светом лабораторных ламп. Даже идиопатия, даже поврежденные нервы не спасли его от боли, которая острыми коготками вцеплялась в каждую клеточку кожи. Волокна паутины ложились ровно, как идеально подобранные детали пазла. Доктора ободряюще улыбались друг другу сквозь маски. Кожа выписанного чуть ли не из морга сиротки стремительно белела, словно покрывалась инеем, а потом все залило краской… Доктор сжал край холодной ступени и ожесточенно скрипнул зубами. Проклятые защитники животных! Проклятая Сара!

Он вскочил и с силой пнул ближайший подсвечник. Конструкция зашаталась и осыпала потертый ковер восковыми палочками. Мелкая церквушка под сенью болотного леса уже давно служила пристанищем для ветров, а не для людей. Здесь никто и никого не будет искать. Здесь можно вволю попинать подсвечники и поговорить со своим прошлым.

Доктор видел Итана только издалека и всего пару раз. Единственное, что можно было сказать о парнишке с точностью: он не любил, когда кто-то смотрел ему прямо в глаза. Эти темные очки, самая примитивная защита! Кожа его на вид была куда болезненнее, чем хотелось бы, но это Скальпеля вовсе не удивило. Ведь, по сути, кожа эта и не принадлежала тому, кто ее носил. Она была чужой мечтой.

Мечтой целой группы блестящих ученых, одной из секретных разработок бизнес-воротил Сити. Кто в здравом уме откажется от прочной каменной шкуры, ничем по виду не отличающейся от обычной кожи? Никаких больше ненавистных телохранителей за спиной: люди ненадежны. А если бы разработки пошли дальше, отпала бы потребность и в ядоискателях и, кто знает, может, даже в препаратах, замедляющих старение?

Конечно, не было смысла посвящать денежные мешки во все тонкости своих планов, в ту гигантскую сеть возможностей, которая разворачивалась, как паутина под умелыми пальцами… Ха-ха, паутина . С нее все началось. Ею бы все и закончилось: упорядоченными коконами, тянущими за собой нужных людей. Невидимый контроль, ходячие эпицентры жизненных катастроф, может, даже судьбоносные повороты – если бы долгосрочные наблюдения дали свои плоды. Властям есть дело только до мгновенного результата, до супероружия и до того, что можно использовать для сохранения собственных шкур. Никакого терпения. Никаких шагов назад, чтобы охватить взглядом всю картину…

Жаль амбициозного многообещающего хирурга от сумасшедшего старика отделял всего один шаг: разбитое окно, бросок засохшей краской, погром. Было в этом что-то очень ироничное.

Доктор Скальпель бормотал про себя приветствия, скалился и жалел, что с самого начала не додумался решить проблему собственноручно. Даже если пальцы твои дрожат, всегда вернее сделать работу лично, а не полагаться на всяких знакомых сумасшедших. Пропал неплохой пистолет и целый моток драгоценных нитей. Их оставалось так мало – пауки стало гораздо осторожнее теперь, когда их могли видеть даже те, кто не должен был. Этот идиот-верзила, скорее всего, забыл о них и оставил в кармане плохо подбитой куртки. Как же надо отвлечься на свои ничтожные воспоминания, чтобы доверить цель жизни какому-то… червю?

Брайан очнулся на пыльном холодном полу, и в голове его резво танцевали кадриль лобстеры. Они гремели панцирями, задевали стенки черепа и старались показать, как должна быть важна для их хозяина реальность. Брайан сопротивлялся. От привкуса крови во рту ужасно тошнило, а взгляд никак не удавалось сфокусировать. Наконец Брайан увидел тусклый металлический крест, а потом светлый силуэт Итана, подошедшего к алтарю.

Темный доктор с поломанными пальцами тоже был здесь: стоял прямо под разбитым витражом. Брайан попытался подняться, но смог только рвано втянуть воздух. Слух возвращался медленнее зрения.

Итан и доктор заговорили.

Человек, замерший перед оконным проемом, был похож на паука. Казалось, за своей сгорбленной спиной он прячет оставшиеся лапы, чтобы напасть в самый неожиданный момент. Но к чему-то подобному Итан уже мысленно подготовился: он видел кровожадные тени и бродягу на четвереньках, а еще сумасшедшего библиотекаря и мертвую девушку. Что ему старый паук из прошлого?

– И-и-и-итан… – Отвратительный голос вытягивал имя, как вырванные из шеи артерии, и Окделлу немедленно захотелось бежать без оглядки. – Ты поверишь, если я скажу, что всю жизнь ждал этой встречи?

Усилием Итан заставил себя остаться на месте.

– Почему вы назвали меня вором? Откуда у вас чужой мобильный? Какого вообще черта…

Мужчина шагнул в сторону, заглядывая Окделлу за спину, – и тут же сдернул с его лица темные очки. Сделал он это так быстро, что Итан не успел даже отпрянуть. Из груди «паука» вырвался восхищенный стон.

– У нас все-таки получилось! Ох, если бы…

Окделл шагнул вперед и с силой впечатал мужчину в покрытую золоченой резьбой колонну. Терпение его отбросило хвост и иссякло.

– Кто вы? Что вы со мной сделали?

Но незнакомец лишь расхохотался.

Это было так волшебно – видеть, как его творение выходит из себя, как медленно начинает все понимать, как в белых, надо же, абсолютно белых глазах разгорается гневное пламя. Свирепого зверя интереснее загонять. Но оставить в неведении – о, это еще лучше. Неведение разрывает душу. Неведение порождает слишком много придуманных ответов. Неведение пожирает правду.

– Эти руки уже ничего не могут. – Доктор Скальпель улыбнулся и приподнял кисти с изломанными пальцами. – Даже завершать начатое не могут. Почти.

У него все еще были силы, а в кармане лежал охотничий нож. И когда лезвие не оставило на серой коже ни следа, губы сами расползлись в ухмылке, обнажая широкий оскал.

Итан не почувствовал ни удара, ни острого лезвия, ни даже толчка. Он понял, что его пытались порезать, только очутившись на полу и увидев дыру на водолазке. Веселый радужный единорог, напечатанный на ткани, лишился рога.

– Ух ты! – выдохнул мужчина, убирая бесполезный нож. – Так это даже больше, чем я ожидал! Сара, поганая дрянь, знала бы, что крадет…