Катрина Кейнс - Итан слушает [litres]

– Нравится такая правда, а, юноша? Не жмет и не палит?

Иглы на запястьях Бригадира впивались в плечи, и ученику шамана хотелось отвернуться. Это стало его единственным желанием. Только сделать этого он не мог.

– Боишься, что они увидят твои трофеи? – прошелестел наконец Бригадир.

И тот, кто нашел правду, понял: он и в самом деле не хочет, чтобы эти слабые, беспомощные существа видели черепа на его шее. Маленькие Огнеглавые напоминали ему оленят, которых нес на плече поддельный посланник Смерти. Смерти, которой не было места в Жерновах жизни.

– Где правда? – проревел он. Непосильно тяжелыми показались ему вдруг собственные кости. – Где…

Знание яркой вспышкой пересекло сознание, на миг заставив померкнуть все остальные мысли.

– Где Он? – повторил ученик шамана, не в силах оторвать взгляда от жизней, сгорающих и тут же вспыхивающих вновь, никогда не отдыхающих, никогда не обретающих покой.

Бригадир поднял руку, изогнутую и обрамленную кровавыми сосудами, – и ученик шамана увидел рядом с Жерновами Часы.

В Часах не было белых нитей, не было широких лент, не было серого пепла. В них бежали антрацитовые песчинки – потоком, сворачивая куда угодно и когда угодно, останавливаясь, замедляясь… Он пытался уследить за этим движением, но руки, держащие Часы, постоянно их переворачивали, и путь песчинок оказывался бесконечным.

Как ни старался, ученик шамана так и не смог увидеть Того, кто держал Часы. Только руки – сильные руки с мозолистыми пальцами, руки Смерти – остались в памяти того, кто искал правду.

– Самая невероятная правда на свете. – Черный Бригадир назвал его настоящим именем, которое он сам тогда не смог бы выговорить, даже если бы очень постарался, и улыбнулся. – Ты ее не заслужил.

Он знал, что не заслужил. Он знал, что будет перемолот в Жерновах, а потом, стертый и изничтоженный, заново начнет свой бег. Но ему предлагали выбор: даже после великой ошибки, после украденной веры. Стоит только спросить «Почему я?», и белая лента зашуршит, направляя судьбу по нужной колее.

– Теперь я должен пойти с тобой, да?

Бригадир развел в стороны руки, и в то же мгновение исчезли Жернова и Часы, и мир снова обрел способность двигаться.

– Любопытство, – сказал он. – Любопытство – замечательная вещь. Оно пахнет как свежескошенная трава, а на вкус напоминает молочную пенку.

– Правда пахнет железом.

– Ее куют, а не выращивают, ничего удивительного, мальчик мой.

Вопрос вертелся на языке и заставлял шерсть вставать дыбом. Но из-за него белая лента побежала бы дальше, прямиком в Жернова жизни. Теперь Бьярндир знал, что ответа не существует. Бригадиры просто чувствуют это: слушают ветер, прижимаются ухом к земле и вспоминают песок в Часах Смерти.

Бесконечное движение, которое, если закрыть глаза, точно укажет путь.

Да и запах. Запах ни с чем не спутать. Жасмин, мокрая земля и металл.

Дорогами Смерти ходить сложнее, чем дорогами Жизни. Но у последних, Бьярндир знал наверняка, всегда есть конец. И дальше он предполагает не самое лучшее начало.

За черепа Огнеглавых пришлось заплатить, но не потому, что этого потребовал черный Бригадир, похожий на фигурку из бумаги. Так решил тот, кто искал правду, решил сам.

Рев кадьяка распугал всех пичужек в округе, но сползающая с костей плоть была не самым страшным. Когда под скелетом стал расти новый Бригадир, от его крика затряслись звезды.

Кто был первым Бригадиром? Уже не вспомнить. Столько двуликих ступило на дороги Часов, что и не сосчитать.

Почему они вдруг стали отыскивать чернеющие судьбы? Может, от скуки, а, может, от безысходности. В мире все еще слушали грохот Жерновов, а не шепот Песочных Часов. Может, Бригадиры просто следили за тем, чтобы Жернова не росли от питающей их крови. Может, они ждали – и ждут до сих пор – того, чьей лентой Жернова подавятся.

Уговаривать ступить на дорогу Смерти сложно, потому что ее все боятся. Об этом позаботилась Жизнь: может, там, откуда она пришла, мука́ стоит целое состояние.

Между Часами и Жерновами должно быть равновесие, но Бригадиры не умеют строить, – на то они и Бригадиры. Они – Итан, я и так давно уже мертва… – сказала Кэй из-за его плеча.

«Я так устала » он тоже услышал.

Она взяла его серые ладони в свои, – и Итан почувствовал мертвенный холод, обжигающий кожу. Он впервые заметил, какие удивительные у Кэйлин глаза – серые, как туман шоссе номер двадцать девять, как низкое небо над Мэпллэйром. Как кожа самого Окделла. Раньше он никогда не обращал на это внимания.

Кэй выпустила его руки и прошептала «До встречи, балбес!».

А потом она исчезла в тумане, словно и не было в городке Мэпллэйре никакого мертвого джинна.

Чтобы стать Бригадиром, нужно не только победить свой главный страх. Нужно умереть. Исчезнуть из Жерновов и появиться в Часах, пойти по другим дорогам. Отречься от того, что делает тебя тобой.

Медведь отрекается от своего медвежьего естества и носит только напоминание о нем.

Ворон отрекается от крыльев и носит перья на шее.

Человек, вопреки всякой логике, не становится зверем – он говорит «Прощай» себе самому. Воспоминаниям, фрагментам личности и тому необъяснимому предчувствию, которое никогда не обманывает. Остаются лишь жажда и дебри остаточных эмоций, – их не так-то просто выдрать из остова. Сосуд, наполненный правдой , а на стенках его еще осталось то, что совсем недавно вылили.

Стать Бригадиром может только тот, кого загнали в угол. Загнанное в угол существо покажет клыки и согласится существовать за чужой счет. Будет рыскать и выслеживать тех, кто нарушает правила, установленные Жерновами. Установленные Часами. Установленные тысячи лет тому назад.

Слишком много потерь за знание правды и силу, привязывающую к вечному голоду, – вот что думают люди.

Поэтому и нет ни одного Бригадира-Огнеглавого.

Он знал ее сколько… месяца четыре? Пять? Казалось, целую вечность.

Она подарила им время. Итан знал, что нескоро поймет, как тяжело ей это далось. Куда тяжелее, чем всем остальным.

Самоубийство называют трусостью, а самопожертвование – подвигом. Как же назвать поступок девушки, которая упала в реку, а потом добровольно взяла Жнеца за руку?

Итан Окделл ничего не смог сделать, вся его невероятная неуязвимость оказалась совершенно бесполезной. Бьярндир не смог помочь. Никто не смог помочь. Даже Эван, который теперь знал о смерти куда больше их всех вместе взятых, не нашел лучшего способа, чем… чем то, что должно было произойти с самого начала.

На мосту.

Итан потерял хорошего друга. Бьярндир решил, что лучше момента просто не найти. И теперь Окделл шел вслед за Бригадиром, совсем как ребенок за Гамельнским Крысоловом. На самом деле, он, видимо, почти не соображал, что делает. Даже когда они оказались на болотах, а вокруг появились стайки вездесущих Игнес Фатуи.