Руслан Ерофеев - Хтонь. Человек с чужим лицом

Все показания Сопов давал весьма примитивным языком. Потерпевших он называл «бабушками», привычными для него терминами обозначал половой акт и задействованные в нем органы. Было очевидно, что он говорит не по подсказке. Алексей самостоятельно нарисовал схемы и точно пометил на них места, где были совершены убийства пенсионерок, а потом привел следователей к своему шалашу на берегу Кинешемки. Там были обнаружены рыбловные снасти, остатки пищи и книга под названием «Глухой неведомой тайгой» — своеобразное руководство по выживанию в лесу.

Но Сопов как недоразвитая личность очень поддавался постороннему влиянию и внушению. Поэтому было важно выяснить у него подробные детали совершения преступлений, то есть вынудить его проявить так называемую «преступную осведомленность». Это бы исключило возможность того, что олигофрен признался в убийствах под давлением оперативников.

12 июня Сопов согласился принять участие в следственном эксперименте и пообещал показать, где насиловал, убивал и снова насиловал «бабушек». И действительно привел следователей к реальному месту нападения на первую женщину — в лесопосадку в районе поселка Буденного. Оставалось прибыть к месту второго убийства, которое Сопов правильно отметил на своей схеме. Однако, когда его туда везли, поведение Алексея резко изменилось. До конечной остановки автобуса оставался примерно 1 км, и Сопов вдруг начал проявлять признаки беспокойства, а потом резко заявил, что дальше ехать не хочет и ничего показывать не будет. На вопрос, с чем это связано, Алексей вразумительно ответить не смог. Неожиданно для всех у него возникли глубокие продолжительные позывы к рвоте. Нужно было немедленно, пока Сопов пребывал в этом состоянии, выяснить, какие ассоциации вызвали у него приступ тошноты (Р. Ерофеев, «Убийца-некрофил вышел на свободу и проживает в Ивановской области», областной общественно-политический еженедельник «Иваново-Вознесенск», № 20 (699) от 29 мая — 4 июня 2007 г., стр. 18).

У следователя по особо важным делам областной прокуратуры Игоря Захарова, который вел дело, возникла догадка, что Алексей возвращался к месту убийства второй женщины и видел труп в стадии гниения. Если первую старушку нашли сразу же в день убийства, то вторая пролежала чуть ли не неделю, причем стояла жаркая погода. Даже если Сопов возвращался к трупу на второй день, то неминуемо должен был почувствовать тлетворный запах. Так и оказалось. Фраза: «Она воняет», неоднократно повторенная убийцей, также является не вымыслом. Лишь после того, как Сопов узнал, что труп давно увезли в морг, он согласился показать место преступления.

Казалось бы, убийства раскрыты, виновный найден. Но ивановских следователей ждали серьезные профессиональные испытания. Экспертиза показала, что группа крови насильника отличается от групповой принадлежности того, кто оставил во влагалищах трупов свою сперму. Провели анализ еще раз и еще — то же самое. Получалось, что насиловал и убивал кто угодно, только не Сопов. Обвинение разваливалось на глазах. Для проверки выводов ивановских экспертов следователь по особо важным делам областной прокуратуры Игорь Захаров даже выезжал в Москву, в Бюро Главной судебно-медицинской экспертизы РСФСР, но и столичные специалисты подтвердили, что происхождение спермы, изъятой из трупов женщин, от Сопова полностью исключается. Более высокой экспертной инстанции попросту не существовало. После выдачи официального заключения экспертизы нужно было выпускать олигофрена из СИЗО. Выходило, что все выводы следствия — сплошная юридическая ошибка. Однако оставался вопрос, почему все косвенные доказательства были за то, что убивал именно Сопов (там же).

По счастливой случайности именно тогда на глаза Игорю Захарову попался свежий июньский номер журнала «Наука и жизнь» со статьей доктора биологических наук Рыскова (в книге — Рыскина) под названием «Генная дактилоскопия». В ней рассказывалось о новом методе идентификации людей на базе фундаментальных исследований генома человека. Следователь понял, что это последний шанс доказать вину Сопова. Он тут же позвонил в Москву, попросил не торопиться с дачей официального заключения и помочь ивановцам встретиться для консультации с учеными Института молекулярной биологии АН СССР. Провинциалов сразу пригласили на научную конференцию (там же).

Результаты участия ивановцев в научной конференции в Бюро Главной судмедэкспертизы в книге описаны максимально достоверно: доктор Рысков отказался брать на себя риск и заниматься столь спорным исследованием, а вот его коллега Павел Иванов, напротив, взялся за проблему с энтузиазмом. Так был открыт феномен парадоксального выделительства.

Судебно-психиатрическая экспертиза обнаружила у Сопова олигофрению в степени умеренно выраженной дебильности, осложненную хроническим алкоголизмом. Однако это не лишало его возможности в период совершения преступления отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Поэтому Сопов был признан вменяемым, и в 1989 г. Ивановский областной суд приговорил его к 15 годам колонии усиленного режима. При этом суд признал в качестве доказательства выводы генно-идентификационной экспертизы. Отбыв наказание, Сопов освободился из мест лишения свободы и, по имеющимся данным, жив и здоров. А также еще относительно не стар.

Как известно, еще в 1984 г. «советский Джек-потрошитель» Андрей Чикатило задерживался по подозрению в совершении серии сексуальных убийств. Однако его причастность к этим преступлениям тогда была исключена на том же основании, что поначалу и в случае с Соповым. Лишь в 1990 г. Чикатило наконец был изобличен как серийный маньяк, и эксперты выяснили, что он также являлся парадоксальным выделителем. Так благодаря кинешемскому олигофрену было совершено важное научное открытие, которое не в последнюю очередь способствовало изобличению Чикатило (там же).

Судьба Д. Г. Бурылина была совсем иной, чем у купца Брыльева из книги, хотя по-своему и не менее трагичной. В 1919 году его музей был национализирован вместе с фабриками и переименован в Иваново-Вознесенский городской музей, а самого Дмитрия Геннадьевича оставили в нем, по предложению М. В. Фрунзе, главным хранителем. По сути, фабрикант лишился всего своего имущества, которое было реквизировано большевиками. Однако он, в отличие от вымышленного купца Брыльева, не собирался покидать родной город и оставлять коллекцию на произвол судьбы. Чудаковатый старик, конечно, в душе продолжал считать экспонаты своей собственностью и порой уносил древности с собой в каморку, щедро выделенную ему новой властью в подвале его же бывшего особняка. В итоге Бурылина арестовали… по подозрению в краже собственных ценностей! Существует легенда, что бывший фабрикант перед смертью… проглотил все свои бриллианты, чтобы никто их не нашел! Но, учитывая, что умер он в тюрьме, под следствием, «достояние республики» вряд ли удалось уберечь от большевиков.