Уильям Тенн - Непристойные предложения

– Мезонный фильтр, значит, вот как они его называют. Что ж, счет с галактической суммой, которую прислала ваша контора, оправдает себя, если я смогу добиться от Руперта желаемого. Но зря вы испортили его внешность!

– … краткий диалог повторился. Наконец, за день до конца полета, Гинсберг отыскал стюарда и попросил объяснить значение…

– Мы бы нашли способ вместить все устройства или хотя бы лучше распределить их, если бы не спешка. Вы хотели, чтобы вам непременно вернули его к среде.

– Да, разумеется. Сегодня у меня передача. Мне требовалась, э-э, стимуляция в лице Руперта. – Лестер нервно пробежался пальцами по рыжим волосам. – Вроде все в порядке.

– … подошел к французу, который уже сидел за столом. Щелкнул каблуками и поклонился в пояс. « Bon appétit », – произнес Гинсберг. Француз радостно вскочил на ноги и…

– Тогда подпишите, пожалуйста, это. Стандартная форма о снятии ответственности. Вы принимаете на себя всю ответственность за действия Руперта. Иначе я не смогу его оставить.

– Конечно. – Лестер подписал. – Что-нибудь еще?

– …«Гинсберг!» – произнес француз, – закончил Руперт.

– Неплохо. Но в таком виде не годится. Нам понадобится… святые агрегаты, это что такое? – Лестер отшатнулся.

Робот стоял совершенно неподвижно и громко щелкал, скрежетал шестеренками и тренькал проводами, словно разваливался на куски.

– Ах, это . – Человек из «Ролга» махнул рукой. – Это очередной баг, который не успели исправить техники. Из-за мезонного фильтра. Насколько мы понимаем, это последействие, связанное с его способностью различать немного смешные и очень смешные шутки. Электронная дифференциация гротеска, сказано в описании, то есть человеческое чувство юмора. Само собой, у робота это всего лишь означает перегиб в выпускной системе.

– Ясно. Надеюсь, он не обрушит это на меня, когда я буду страдать похмельем. Робот, смеющийся над собственными шутками! Ух , вот это звук! – Лестер поежился. – Руперт, смешай мне «трехслойное прилунение».

Пурпурная металлическая глыба развернулась и уковыляла на кухню. Мужчины усмехнулись при виде шаткой, кривоногой походки робота.

– Вот вам пара баксов за беспокойство. К сожалению, это вся мелочь, что у меня есть. Хотите пачку «звездочетов»? Менеджеры меня ими заваливают. Лакрица? Клен с грецким орехом?

– Я предпочитаю сигареты с лесными яблоками. И жена тоже… о, спасибо. Надеюсь, все пройдет успешно.

Сервисный механик спрятал лучевой замок под блузу и отбыл.

– Три двадцать, – крикнул ему вслед Лестер. Дверь закрылась.

Руперт вернулся с замысловатой спиралью из прозрачной трубки, заполненной желто-белой жидкостью. Комик быстро осушил коктейль и выдохнул.

– Отлично! Замечательно в своей мерзости. Тот, кто сделал твой блок бармена, явно разбирается в электронике. Послушай, я не знаю, какие именно указания тебе давать… хотя, если подумать, теперь ты умеешь читать. Вот сценарий сегодняшнего теледар-шоу, основной сюжет. Напечатай сопроводительный сценарий для меня на основании каждой подчеркнутой мной реплики в оригинале, вариации шуток на заданную тему. Их я заучиваю для своих знаменитых импровизаций, но тебе этого знать не нужно. Приступай.

Робот молча просмотрел стопку бумаг, мгновенно «запомнив» своей микропроволокой каждое слово.

Затем уронил сценарий на пол и двинулся к электрической пишущей машинке. Отодвинул кресло. Спустил металлический торс вниз по металлическим ногам, чтобы было удобно печатать. И приступил к работе. Из пишущей машинки вылетали листы.

Лестер восхищенно наблюдал.

– Если только его идеи окажутся вполовину столь же смешными, сколь быстрыми… эй! – Лестер поднял стопку бумаги с пола и положил на стол. – Раньше он никогда так не делал. Был самой аккуратной машиной на планете, вечно все за мной подбирал. Но… гений имеет право на темперамент!

Словно подтверждая его слова, зажужжал радиофон.

Он ухмыльнулся и поймал прыгнувший в руки аппарат.

– Радиоцентр, – сообщила трубка. – Звонок от мисс Джозефин Лисси. Ваш шифр или ее?

– Мой. Эл-уай, сто тридцать четыре, уай-джей. Проверка.

– Все верно, сэр. Разговаривайте.

Радиофон с шипением переключился на личную систему шифрования Лестера, что означало приватную беседу на длине волны, которой пользовались миллионы людей. На крошечном экране над трубкой появилась с девушка с такими же морковными волосами, как у Лестера.

– Привет, Рыжий, – улыбнулась она. – Знаешь что? Джо любит Лестера.

– Умная девочка, умная. Погоди минутку, я тебя переведу. Приходится напрягать глаза, чтобы разглядеть твое личико на этой штуке. И тебя слишком мало.

Он повернул диск, переключив радиофон на частоту дверного экрана. Затем, пока радиофон с жужжанием возвращался на место на потолке, аналогичным образом настроил дверной экран на внутренний прием.

Изображение Джозефин Лисси возникло над старинным радиатором, и Лестер со вздохом опустился на диван.

– Послушай, забавник, это не любовное воркование. Я звоню насчет последних неприятностей. Грин и Андерсон проболтались Гаскеллу.

– Что! – Лестер вскочил на ноги. – Я их засужу! Я тоже могу… Они подписали обоюдное соглашение, что не придадут огласке, что я пользуюсь их услугами!

Она пожала плечами.

– А толку. К тому же, они не предали это огласке – только рассказали Гаскеллу. Ты даже не сможешь это доказать. Это лишь слухи, из-за которых Гаскелл немедленно хочет тебя видеть. Грин и Андерсон убедили его, что без заучивания их сценария ты не сможешь сымпровизировать даже отрыжку. А Гаскелл боится, что основная программа под его спонсорством сдуется.

Лестер ухмыльнулся.

– Не волнуйся, Джо. При удаче…

– Любимая космическая опера моей блаженной тетушки! – взвизгнула Джозефин. – Что это?

Этим была оглушительная череда лязгов, ударов, металлического скрежета и сиреноподобных завываний. Лестер развернулся.

Руперт закончил печатать. Он держал в пурпурных пальцах длинный лист с готовым сценарием и трясся над ним. Уиррр. Глонкети-клонк. Пингл, пингл, пингл. Ка-зам! Это напоминало бетономешалку в бетономешалке.

– А, это Руперт. У него перегиб в выпускной системе – что-то вроде бессмысленного чувства юмора. Конечно, он не человек, но ему явно нравятся собственные творения! Подойди сюда, Руперт!

Руперт перестал лязгать, выдвинул ноги на полную длину и подошел к дверному экрану.

– Когда они его вернули? – спросила Джо. – Они снабдили его всем тем, что ты… да они его испортили ! Он выглядит так, словно у него водянка или брюшной гребень! А прекрасное выражение, которое я придумала для его лица, – оно пропало! Он больше не выглядит высокомерным – просто печальным. Очень печальным. Бедный Руперт!