Уильям Тенн - Непристойные предложения

Само собой, О’Лири не закрывал рта.

– Нам досталась конфетка. Эта планета отличается от Земли всего на три десятых балла.

Остальные заулюлюкали.

– Зато расположена рядом с Дырой в Лебеде! Где обнаружили новую, которая ведет себя как звезда третьей величины, и метеорный поток, летящий со скоростью света! В той части галактики не слышали о Ньютоне! Забирай ее!

– Та область даже толком не нанесена на карты, О’Лири. Быть может, там время схлопнулось и взорвалось, может, там возникла Вселенная. А он говорит – конфетка! Забирай ее себе, меня устраивает планета, отстоящая от Земли на полных шесть баллов, в разумном районе вроде Девы или Тельца.

– Да уж, не обманывай себя, О’Лири. Но вперед, парень, вперед!

– Эй, Латц, так чего ты такой зеленый?

Гарри Латц слабо хихикнул и вытер мокрую ладонь о синий джемпер. Карлтон хлопнул новобранца по спине, помял ему лопатки.

– Не волнуйся, с тобой два опытных человека. Мы за тобой присмотрим, правда, О’Лири?

О’Лири изумленно поднял глаза, потом серьезно кивнул.

Конечно. Мы тебя подстрахуем, сынок.

Хорошо. Заставь О’Лири перестать думать о себе, заставь тревожиться о новобранце, и у него не будет времени на панику.

Лифт остановился на главном этаже Здания разведывательных операций, незамысловато отделанном голубым пластиком. Сквозь распахнутые двойные двери Вик Карлтон видел собравшийся гражданский персонал, который всегда бросал работу перед отправлением миссии. Проводы на казнь в Сэндсторме, так называли это разведчики. Может, гражданских это возбуждало? Вик пожал плечами. А других людей возбуждала перспектива продлить человеческую империю еще на пару световых лет в космос.

Кто-то запел:

Взявшись за руки, трое разведчиков подхватили песню. Отбивая ритм ногами, они промаршировали к изящному маленькому кораблю с длинной синей полоской, который ждал их в конце Полосы Стрельца. За ними почетный караул разведчиков горланил припев розовому марсианскому небу. Люди по обеим сторонам ликовали. Видимо, подумал Вик, у них был для этого повод.

– А ты? – спросила Кей прошлой ночью, когда он напевал эту песню, положив голову ей на колени и глядя на две сверкающие в небесах луны Марса. Они два часа гуляли по пустыне Розенблума, и когда она села на грубый красный песок, он положил голову ей на колени и принялся напевать, испытывая странное умиротворение. – Ты не хочешь сына? Не хочешь, чтобы он… рассекал эфир, как до него папаша рассекал?

– Кей, пожалуйста. Конечно, я хочу сына. Как только мы сможем пожениться…

– Но ты не можешь. Не можешь, пока состоишь разведчиком на действительной службе. Ты не можешь завести сына. Дети действительных скаутов – сироты. Это другое, Вик. Сироты, никогда не видевшие своих отцов.

Он поморщился, глядя в ее карие глаза, уверенные и спокойные под безупречно уложенными светлыми волосами.

– Послушай, детка, я хочу жениться на тебе. И женюсь. И я согласен, что нельзя строить семейную жизнь на разведывательных миссиях.

– Да, Вик.

– Ты права, от меня не будет проку тебе – или любой другой женщине, – пока я сам не решу, что мне достаточно одной планеты. Ты ведь не хочешь, чтобы я тоскливо считал реактивные струи в небе, и не хочешь, чтобы мой огонь потух; ты сама так сказала. Мое желание создать семью должно быть таким же сильным, как желание разведывать.

– Да, Вик.

Он нетерпеливо махнул рукой и быстро закончил, глядя, как ее пальцы рисуют на песке пять параллельных линий.

– И что? Это всего лишь вопрос твоего терпения, ожидания, пока я не буду готов завязать. В конце концов, я был разведчиком двенадцать лет; шансы прослужить так долго невелики – большинству выживших хватает пяти лет. Ты скоро получишь меня, Кей, – не потрепанного неудачника, а парня, который повидал достаточно космоса и готов остепениться. По обычным меркам я еще молод, мне только тридцать два. Еще полет-другой, три или четыре миссии – и я буду готов. Скоро.

Пауза.

– Да, Вик. – Ее голос был низким, приятным.

Почему-то в ретроспективе эта беседа казалась худшей из ссор.

Вик понял, что высматривает Кей за огромной головой О’Лири. Кей работала в администрации; она будет в толпе рядом с огромным белым куполом. Хотел бы он поцеловать ее перед взлетом; однако традиция требовала прощаться накануне отлета, чтобы ничто не нарушало марш к кораблю.

Он увидел ее, когда они допели до слов, от которых она всегда морщилась. Вик с предвкушением ухмыльнулся.

Она так крепко зажмурилась, опустив голову и подняв плечи, что они миновали ее и вошли в корабль, прежде чем Кей снова открыла глаза.

Два кадровых патрульных, несших вахту у корабля, отдали честь.

– Корабль готов, командир. Удачи.

И отбыли.

Обменявшись напоследок рукопожатиями с другими разведчиками, экипаж молча вскарабкался к открытым шлюзам.

Вик нажал зеленую шестиугольную кнопку, закрывавшую шлюзы, и, прильнув к бортовым иллюминаторам, разведчики в последний раз увидели бетонные здания Сэндсторма, вздымавшиеся, подобно перевязанным пальцам, из розовой марсианской пустыни.

– Двигатели в норме, командир, – сообщил голос начальника наземной команды. – Ждем взлета.

– Экипаж миссии готов, – ответил Вик по коммунофону, в то время как Латц и О’Лири занимали свои места. – Взлетаем.

Он прошелся взглядом по кабине пилота, еще раз оглядел своих подчиненных, сосредоточился на щелкающих приборах.

– Запустить двигатели, – произнес Вик и отключил коммунофон.

Он медленно сосчитал до пятнадцати, вспоминая древний клич: «Запустить двигатели! Запустить, запустить двигатели!» – который выкрикивала разбегавшаяся внизу толпа.

– Пятнадцать, – сказал Вик, и О’Лири передвинул красный рычаг на два деления, а Латц подкрутил крошечные колесики регулятора центровки. Их слегка тряхнуло в креслах; затем Вик скорректировал спираль ускорения, и они расслабились. Миссия началась.

Миссия № 1572 в расписании Разведывательного патруля; миссия № 29 в личном служебном деле Вика, хранившемся в Сэндсторме, последняя страница которого была озаглавлена «Обстоятельства смерти – Посмертные награды – Обеспечение иждивенцев». Немногие служебные дела могли похвастать таким количеством миссий. После двадцатой человека начинали звать Молния Чин-Лан, или Безопасный Фойербах, или Двухвзрывной Бониславски. Нельзя было не приклеить подобную кличку к тому, кто время от времени возвращался, лишившись трех четвертей кожи или подцепив загадочный вирус, от которого медики впадали в панику и придумывали новые заболевания, – но всегда возвращался. Само собой, до тех пор, пока однажды…