Елена Асеева - Иное... [СИ]

И наконец-то мне- это удалось…

После очередного мытья пола, я снова залезла на подоконник, взяла дужку в руки, широко расставила ноги — это чтобы не свалиться и стоять более устойчиво, образуя нечто единое целое с окном. Я накинула загнутый конец дужки на голову рычага, глубоко выдохнула, и, затаив дыхание, чтобы оно мне не мешало во время боя, резко дернула дужку на себя.

И… о чудо!!!

Рычаг тотчас развернулся, будто был совсем новый, и легко двигался в устройстве, от радости я даже вскрикнула, а тело мое взволнованно затрепетало.

— Ах, ты мой родненький, миленький, — возбуждено зашептала я, обращаясь к рычагу.

Я опустила дужку вниз, уронив ее на подоконник, протянула руку и взялась за облезлую и изрезанную от постоянного дерганья, чем-то похожую на мои вены, голову рычага и не менее резко дернула его вниз… первый… второй… третий раз.

Рычаг, издав тихий скрип, уступил моим усилиям и опустился вниз, убрав всякую преграду в виде штыря наверху.

— Ура! Ура! Ура! — закричала я, громко… громко празднуя этим криком свою первую, пусть и маленькую, но победу.

Все же понимая, что сделала я пока самое легкое, убрав лишь первую преграду, и оставив самое тяжелое на потом. Но все равно я была очень счастлива и широко улыбалась, потирая руки, и приглаживая волосы, гордясь проделанной работой.

— Ну, ничего, ничего, — заметила я, успокаивая свое тяжелое, прерывистое дыхание. — Раз я смогла открыть наверху, смогу и внизу.

Я решила, что и внизу надо применить ту самую тактику, что и наверху, а именно загнутым концом дужки попытаться развернуть голову рычага, а потом дергать его вверх, стараясь вытащить из отверстия планки.

Однако я ошиблась…

Сколько я не дергала дужку на себя, упираясь ногами в пол, голова рычага не поворачивалась и даже, ни разу не дрогнула.

И тогда я опять залезла на подоконник и принялась пропихивать в тончайшую щель между створками острый, прямой конец дужки, надеясь приоткрыть ее сверху.

Ан…нет! и этого мне не удалось сделать, уж слишком узкая была щелочка между створками, узкая… тонкая.

Я так рассердилась… вновь передо мной не выполнимая преграда, от злобы я начала колотить, ногой стекло, проклиная его крепость и плакать. Только теперь я быстро успокоилась, как говорится выпустив пар на это треклятое окно и сказала себе:

— У тебя Оля, все получится… Ты главное не раскисай… Борись… И помни, лишь те, кто не страшась идут к намеченной цели, остаются победителями!

Я говорила себе эти слова всякий раз, когда выходила из себя, это был мой девиз. Я говорила эти слова, а после вновь начинала бой с моим врагом.

И теперь опять оглядев это окно, в очередной раз подробно исследовав его, я решила проковырять в поворотной створке сквозную дыру, так, чтобы было потом за что уцепиться концом дужки и попытаться, дернув ее на себя, приоткрыть верхнюю часть створки.

Дырку я однозначно ковыряла долго…

И хорошо все же, не раз я об этом думала, что мне не надо было есть, спать, мыться, ходить на работу, смотреть телевизор. Только мыть пол и ковырять дыру… И еще хорошо, что створки были старые, а древесина внутри них рыхлая и мягкая. И потому приложив максимум своего терпения, настойчивости и упорства, я смогла пробить в створке дыру, да такую, что можно было засунуть в нее два пальца правой руки: указательный и средний. Когда последние деревянные подступы крепости были пробиты, и я пальцем очистила от остатков древесины дыру, то наклонив голову я приставила к ней свою ноздрю. И втянула в себя воздух того, иного… заоконного мира… воздух свободы, воли.

И на меня дохнул свежий, тонкий запах осенней ночи, теплой и чистой… от этого нежного, чуть прохладного и по-осеннему бодрящего воздуха у меня закружилась голова.

Еще и еще… еще и еще… втягивала носом я этот новый… иной запах, и почувствовала внутри себя разгорающееся, точно степной пожар, желание непременно и как можно скорее открыть это тупое, бестолковое и настырное окно… открыть… открыть!..

Я поспешно выпрямилась, отступив немного вбок, уперлась своей шеей в откос оконного проема и начала пропихивать сквозь дыру корявую, погнутую дужку с кривым крючком на конце. Крючок лез не решительно и часто упирался или тыкался своей закругленной головой в борта дыры, но все же вскоре миновал дырявый лаз и выглянул из-за створки окна. Я прижала саму дужку к стенке дыры, уперла загнутый конец в край створки, и немного отклонившись назад, резко дернула дужку на себя.

Дернула и недовольно выдохнула, увидев как крючок разогнулся и проскочив через дыру оказался в комнате, а я при этом тяжело качнулась… однако не упала… устояла. Ха…ха…ха, теперь я ученая была, шеей-то я крепко впивалась в откос окна так, что свалить меня было не так-то просто.

Я глянула на створку и восторженно ахнула!

Еще бы, ведь створка, чуть-чуть подалась на меня и там наверху совсем на немного отделилась от соседней створки, образовав тонкую трещинку, а значит, она начала уступать моим атакам.

Резво присев на корточки я спрыгнула с подоконника, продолжая держать мой чудесный, погнутый инструмент в руках, и начала по новой формировать на его конце крючок. Я уже так делала несколько раз, потому, что крючки не выдерживали таких дерганий и часто распрямлялись, а иногда и вовсе отламывались на месте сгиба.

Я зажала дужку в руках, отвела их немного назад и стремительно ударила краем дужки в бетонную стену. От удара прямой край выгнулся крючком таким, каким надо было мне.

«Наверно скоро отломится», — подумала я, вообще-то он не всегда с первого раза выгибается, а только с третьего или четвертого… но в этот раз мне повезло.

Я оглядела загнутый край, похожий на рыболовный крючок и осторожно принялась подравнивать его о стену, резко постукивая им, стараясь загнуть его по необходимой мне траектории.

Когда я, таким образом, загибала край дужки то все время болезненно ударялась пальцами, костяшками и тыльной стороной ладони о бетон. И очень часто я ранила пальцы до глубоких рассечений, из которых начинала сочиться кровь, правда она быстро сворачивалась… однако руки мои все время болели.

И теперь тоже не обошлось без травмы… Уж довольно болезненно я ударилась костяшкой правого указательного пальца о бетон, и из рассечения мигом потекла густая алая кровь. Но я стоически сносила эту боль, и, засунув палец в рот, скривила лицо и обозвала стену — козой.

Немного погодя боль утихла, я вынула палец изо рта и ощупала им крючок, да, оставшись довольной проделанной работой, вновь полезла на подоконник.

Просунула крючок в дыру… дернула… и увидела, как разогнувшийся крючок еще немного приоткрыл створку.

И снова все повторилось.