Жан Рэ - Семь Замков Морского Царя [Романы, рассказы]

Прежде всего, Эллен только время от времени появлялась возле меня, чтобы отхлебнуть немного шампанского, протянуть мне пальчики для поцелуя и снова исчезнуть в толпе танцующих.

После ковбоя ее подводили к моему столику и тут же снова похищали то шотландский горец, то корсиканский бандит, то пузатый Будда.

Я не говорил вам, что я не танцую? Память, оставленная пулей.

Очень скоро хоровод стал совершенно беспорядочным, и вскоре суматоха вокруг меня превратилась в буйный калейдоскоп красок.

— Быстрее, быстрее, ускорим вращение, — ухмыльнулся рядом со мной вечный студент, и, как на цветовом диске Ньютона, все вокруг меня стало молочно-белым.

Потом ко мне прицепился Мефистофель, заставлявший пить после его беззвучных тостов. Иногда он останавливал лакея и снимал у него с подноса очередную сигару.

Эллен давно не возвращалась.

Мне казалось, что было очень и очень поздно.

Неожиданно я заметил, что танцы прекратились, и публика столпилась вокруг столиков, усталая и бурно обменивающаяся впечатлениями.

Один из пароходов внезапно включил сирену.

Эллен не возвращалась.

Толпа двигалась к открытым дверям; мощные ацетиленовые светильники заливали светом помещение. Мне кажется, я продолжал звать Эллен, но мне лишь со смехом отзывались пьяные пассажиры.

Ко мне обратился сосед:

— Она не придет.

Я раздраженно посмотрел на него.

Человек пятьдесят выпивох все еще оставалось возле столиков, требуя шампанского; они кричали, что у них достаточно времени.

Тревога войлочным комом застряла у меня в горле. Внезапно я увидел часы, и меня потрясло приближение утра.

Эллен среди окружающей меня толпы не было.

— Она не вернется, — спокойно сообщил мой сосед в маске.

— Что вы можете знать об этом? И, вообще, не вмешивайтесь не в свое дело.

Кажется, я еще что-то говорил, кто-то обращался ко мне; наконец, я понял, что внимательно слушаю этого типа, сбежавшего с Блоксберга [92] Название многих гор в Германии, где, по народным поверьям, ночью собираются ведьмы на шабаш. , и предлагавшего мне отыскать Эллен с помощью «Магии, свойственной его личности».

Остатки так называемого рассудка заставили меня сказать ему:

— Вы просто спятили.

Только теперь я понял, каким он был гнусным типом, так как он неожиданно закричал, обращаясь к толпившейся вокруг столиков публике:

— Идите сюда! Посмотрите на господина, потерявшего свою жену! Подходите, зрелище бесплатное!

«Мне нужно ударить его», — подумал я. Но почему-то я ничего не сделал.

К нам подошло несколько человек, рассчитывавших на последние крохи развлечения.

— Я дьявол, и я готов отдать ему жену в обмен на его душу!

— Душа за женщину, — выкрикнул кто-то из присутствующих, — вам не кажется, что это слишком дорого?

— Ты не возьмешь мою душу за газовую плиту с непрерывным пламенем? — хихикнул какой-то подвыпивший парень.

— Старая комедия, — зевнул толстяк, задрапированный в пурпурный плащ. — Я пошел.

Еще один пьянчужка предложил обменять свою душу на авторучку или, на худой конец, на каминные часы из пластмассы.

Мефистофель даже не посмотрел на него; он энергично размахивал настоящим пергаментом.

— Подписывайте! — гаркнул он, явно под воздействием большой дозы спиртного. — Подписывайте, и вы получите ее.

— Подпишите, раз уж ему так хочется, — обратилась ко мне какая-то женщина. — Не стоит ему противоречить, мало ли на что он сейчас способен.

Короче, публика вокруг нас веселилась от души.

— Он не решится! Нет, он подпишет! Не подпишет! Подпишет!..

Я заставил себя засмеяться, хотя у меня от ужаса волосы встали дыбом.

— Ну, давайте, посмотрим, на что вы способны! — небрежно бросил я.

Мефистофель сунул мне в руку миниатюрную дамскую авторучку, причем с такой силой, что оцарапал ладонь.

Моя подпись оказалась ярко-красной.

— Договор заключен! — заорал он.

В этот момент распахнулся натянутый в глубине помещения занавес; из-за него поспешно выскочил римский воин и появилась Элен, розовая, с растрепанной прической и измятым платьем, откровенно свидетельствовавшем о характере их занятий.

Смеющаяся публика быстро рассеялась, молодой человек радостно приветствовал скандальную ситуацию.

— Вы довольны? — ухмыльнулся мой дьявольский сосед.

— А начальник-то вокзала… ку-ку! — пропел по-французски подвыпивший молодой человек.

На пароходах в последний раз взвыли призывающие пассажиров сирены; отупевшие от бессонницы кельнеры выключили разноцветные гирлянды.

Мы направились к судну, Эллен и я, не держась за руки.

Оглянувшись на слабо освещенный ресторанчик, я успел увидеть жуткое зрелище: Мефистофель выкалывал авторучкой глаза юному французу.

— Оставьте меня, вы пьяны, — сказала Эллен.

Густой туман опустился на озеро, и мы некоторое время шли сквозь пепельное облако.

Пассажиры спустились на нижнюю палубу, где для них были приготовлены горячие напитки; несколько человек уснули и теперь громко похрапывали прямо на ступеньках трапа. Мы остались одни на палубе.

— Когда вы пьяны, я вас боюсь, — прошипела Эллен.

— Я видел вас, — пробормотал я, и ревность сжала мне сердце.

Но в ярость пришла она; я никогда не думал, что ее восхитительные губки могут выплевывать такие ядовитые фразы.

Ее пальцы с блестящими, словно небольшие лезвия, ногтями уже мелькали перед моим лицом, вблизи от моих глаз.

В этот момент я поднял руку, и этот жест оказался роковым.

Мы стояли перед выходом на наружный трап; предохранительная цепочка не была натянута.

Она отступила; на ее лице распахнулись огромные глаза, такие детские, такие испуганные — она словно хотела произнести молитву, попросить прощения; в последний момент она попыталась найти опору позади себя…

Черная вода приняла ее без всплеска, без крика. Она уходила под воду, почти не касаясь ее, словно хорошо смазанный предмет.

— Женщина за бортом! — заорал я.

Рулевой машинально повернул руль, рухнул головой на чашку, лопнувшую, словно электрическая лампочка, и пробормотал:

— Кто-то за бортом… Где-то за бортом…

В салоне все храпели, устроившись в самых нелепых позах.

Две женщины были почти полностью раздеты; в волосах одной из них дымилась сигарета, распространяя отвратительный едкий запах жженых волос.

— Человек за бортом! — прокричал я в машинное отделение.

Лицо с воспаленными глазами глянуло на меня сквозь решетку.

— Ты пьян, приятель, — пробормотал чей-то голос.

Я снова кинулся в салон.

— Помогите! Женщина упала в воду…

Ко мне, наконец, подошел кельнер.

— Не стоит так кричать, господин, вот ваш напиток. — И он протянул мне бокал с отвратительной розовой пеной.