Елена Арсеньева - Черная карта судьбы

— Этого не может быть, — выдохнула Лиза.

— Не может, но было, — подтвердил отец. — И я видел это своими глазами. Это был страшный и странный человек. Он хотел убить меня и Данилу не только потому, что ему нужен был собранный нами женьшень, но и из лютой ненависти ко мне, хотя я видел его в первый и последний раз. Его ненависть и страстное желание убить я чувствовал! Ему помешала случайность: появился родственник Данилы. Он назвал этого человека Андреем, фамилия его была Мольченко, однако незнакомец заявил, что его зовут Ромашов. Именно так и сказал. Потом, спустя какое-то время, в меня стрелял шаман Кира Самар. Я был ранен в живот, упал… Но Кира хотел добить меня. И знаешь, что я услышал, когда он перезаряжал ружье? Странный голос, напоминающий рычание тигра:

— Достаточно. Оставь его мне.

Тогда Кира зашептал торжествующе:

— Ромашов, я сделал это! Я всё сделал!

И упал мертвым. Я не знаю почему. Но мне показалось, что он стрелял в меня по приказу Ромашова.

— Ничего не понимаю! — воскликнула Лиза. — Если ты этого Ромашова увидел первый раз, за что он мог возненавидеть тебя?

— Не знаю, я же сказал! — резко бросил отец. — Но он ненавидел не только меня. Так же неистово он ненавидел и Женю. Ведь в тот момент, когда Кира Самар «рапортовал о достигнутом», Ромашов находился в Хабаровске, куда он приехал, чтобы убить ее. И это ему почти удалось… Между нами с Женькой всегда существовала особенная связь. Она прерывалась, потом снова возникала… И вдруг буквально вспыхнула в тот момент, когда я, раненный, забинтованный, недвижимый, лежал в районной больнице, но вдруг увидел Женьку около дома, в котором мы жили раньше — на Запарина, сто двенадцать, около пятьдесят седьмой школы. Женька была буквально опутана сетью, которую накинул на нее Ромашов! Может быть, ты скажешь, как твой Комаров: «Фантастика!» — но я видел эту черную сеть! Женя безвольно, покорно шла к Ромашову, а Вадька, Вадим Скобликов, стоял неподвижно, как заколдованный. И еще я видел в тот миг… Я видел тех людей, которых убил Ромашов! Видел их призраки! И я понимал, что он сейчас убьет Женьку. Тогда я закричал: «Нет, Ромашов! Не трогай ее! Женя, стой!» Я потерял сознание и не видел, что случилось потом, но Женя рассказала, что от моего крика очнулся Вадим и увидел, что этот человек с разными глазами занес метательный нож, чтобы бросить в Женю. Вадим выстрелил в этого человека и убил его. Именно за это он был уволен из милиции.

— Уволен?! — ахнула Лиза.

— Да. Его судили, потому что никто не верил ему и Жене. Говорили, что он убил безоружного, подумаешь, какой-то перочинный ножичек… И что за нелепые разговоры про какую-то сеть? Возможно, Вадим угодил бы в тюрьму за убийство, но выяснилось, что настоящее имя Ромашова — Павел Мец, и на нем висит много преступлений. Так Вадим отделался только увольнением… Если это можно назвать таким словом: отделался. Это стало трагедией его жизни.

— Почему мне об этом никогда не рассказывали?! — закричала Лиза.

— Потому что Вадим запретил. Он считал эту историю позором для себя. Он и сам поверил, что убил безоружного. Он был сломлен, он даже не верил, что Женя вышла за него по любви. Считал, что просто долг отдавала. Просто из благодарности.

— А на самом деле? — перебила Лиза.

Отец пожал плечами.

— Может быть, она любила другого? — тихо спросила Лиза.

Александр Александрович отвел глаза:

— Что я могу сказать? Может быть! Раньше мы были так близки, что буквально видели друг друга насквозь. А потом закрылись друг от друга, и тот миг, когда Ромашов чуть не убил ее, был последним мгновением такого видения. Не проси рассказать о причине, по которой мы отдалились: это слишком тяжело для меня — вспоминать прошлое. Только твое рождение вновь сблизило нас, ведь Женя очень любила тебя.

— Я знаю, — чуть слышно шепнула Лиза.

— И все же прежняя наша близость осталась в прошлом, связь прервалась, и когда Женя погибла, я помню, чувствовал только страшную тоску, но не видел этой картины и не мог ничем помочь, и помешать ничему не мог. Но я помню, как Женя описывала тот страшный случай, ее встречу с Ромашовым… Женя угадала, что он убил женщину, которая нас воспитала, и чувствовала, что ему не терпится прикончить и ее не только из этой непонятной ненависти, но еще и потому, что он спешит увидеть дочь.

— У него была дочь? — изумилась Лиза. — Неужели у таких людей могут быть дети?!

— Видимо, могут. Да, Женя чувствовала, что у него была дочь, и даже вроде бы видела ее в тот миг… Но потом эта сцена стерлась из ее памяти. Она утратила все те силы, которые у нее когда-то были, но не помнила, как и почему это произошло.

— Где же теперь дочь Ромашова или как его там? Что с ней?

— Не знаю, — раздраженно ответил отец. — Как я мог узнать?! Да и жутко было. Этот человек, скажу правду, он был необыкновенно, чудовищно страшен. Смертельно страшен! Но теперь он мертв.

— Мертвец восстал из могилы, чтобы нам отомстить, — ты помнишь, что говорил Тополев? И в этом замешана женщина — эктэни!

— Не верю я в воскресение из мертвых, — решительно сказал Александр Александрович. — И в то, что дух Ромашова мог вселиться в какую-то женщину — не верю! Фантастика!

— Ты уже второй раз вспоминаешь Комарова, — тихо сказала Лиза. — А теперь вспомни покойного Илью Львовича Эпштейна! Помнишь его слова? Мужчина, который убил его жену, на его глазах превратился в женщину!

— Бедный Илья сошел с ума, — упрямо сказал Морозов.

— Ладно, — вздохнула Лиза. — А два последних слова?

— Какие? — остро взглянул на нее Александр Александрович.

— Как это там… нгало аманги. Это что значит? Переведи.

Наступило молчание.

— Рука отца, — словно через силу произнес наконец Александр Александрович.

— Чьего отца?! — ахнула Лиза.

— Да кто же знает, — пожал плечами Александр Александрович. — Может быть, этого твоего Тополева.

— Но при чем тут женщина?! Что это значит?!

— Это ничего не значит! — вдруг закричал Морозов. — То есть это значит, что ты слепо доверяешь словам безумца, который чуть ли не два года пробыл в психиатрической лечебнице!

— А вот это очень странно, — пробормотала Лиза. — Обычно там по столько времени людей не держат. Я бы сказала, что тамошние доктора выписывают своих пациентов преждевременно… Если только не хотят их задержать насильно.

— У Беляева есть такой роман… — начал было отец.

— «Голова профессора Доуэля», знаю, знаю! — вскричала Лиза. — Комаров завис над нами, как летающая тарелка!

— Что? — растерялся Александр Александрович.

— Да ничего! Ничего, кроме того, что ты не желаешь видеть очевидного! Теперь я точно знаю: если мы хоть что-то собираемся понять, мне обязательно надо найти Тополева. Чем я и собираюсь заняться.