Дженнифер Макмахон - Огненная дева

– Что там на Бирчвуд-лейн? – спрашивает Пруденс, пока Тео достает карту и пытается сориентироваться.

– Там выросла Некко. Среди бумаг Гермеса была фотография этого дома.

– Тогда почему мы едем туда?

– Не знаю; может, у вас есть предложение получше? Должно быть, там находится человек, который знает ее. Член семьи или кто-то еще.

– Там никого нет, – шепчет Некко. – Дома больше нет.

Тео поворачивается и смотрит на нее.

– Хорошо, что ты вернулась в мир живых, Огненная Дева.

– Дома больше нет, – повторяет Некко. – Он разрушен после наводнения.

– Что? – восклицает Пруденс. – О чем она говорит?

– Некко сказала мне, что ее дом был разрушен каким-то большим наводнением. Она говорила, что прорвало дамбу.

Пруденс качает головой:

– Я живу здесь с рождения, и не только я, но и четыре поколения нашей семьи, включая мужчин, которые помогали строить дамбу и фабрику. Старую дамбу никогда не прорывало. Если бы это произошло, то я бы знала об этом.

– Верно. Именно так я ей и сказала, – соглашается Тео. – Готова поспорить, дом по-прежнему там.

– Мы туда не пойдем! – Некко резко наклоняется вперед. – Я обещала, что этого не будет! Мы не будем пересекать мост!

Голос Некко исполнен такой убежденности, что Тео немного страшно.

– Ладно, ладно, – говорит она. – Как скажешь.

Некко снова опускается на сиденье и смотрит в окошко.

– Как она скажет? – шипит Пруденс. – Почему она заказывает музыку. Извини, но мне кажется, что у твоей подруги что-то не в порядке с головой.

Пруденс смотрит на Некко в зеркало заднего вида, и Тео присоединяется к ней. Некко глядит в окошко, безразличная к их разговору, но Тео понимает, что она внимательно слушает.

– И не забудь, что ее разыскивают за убийство! – громким шепотом добавляет Пруденс. – Она кажется невинной овечкой, и я всегда готова толковать сомнения в пользу ответчика, но что, если она действительно сделала это? Возможно, лучше будет высадить ее возле полицейского участка. Пусть они разбираются.

Некко дергается и кладет руку на дверную ручку, словно собирается выпрыгнуть наружу.

– Нет, – твердо говорит Тео. – Она не виновата. И помните, что иначе я не верну свой ранец, а вы не получите витамины.

Пруденс поджимает губы.

– Куда теперь?

– Просто вперед, – отвечает Тео. – И не переезжайте через реку.

Некко убирает руку с дверной ручки.

– Нам нужно в Старый Город, – говорит Некко. – Там я спрятала твой ранец.

Пруденс кивает и поворачивает автомобиль вдоль реки, чтобы не ехать в центр. Тео возвращается к пачке бумаг у нее на коленях. Она берет сверху газетную статью, на которую Некко смотрела в кегельбане, и начинает читать вслух.

«Доктор Майлз Сандески, профессор социологии в колледже Двуречья, разыскивается для допроса в связи с исчезновением его жены и дочери. Полиция была поднята по тревоге, когда Джудит Теннер, свояченица Сандески, приехала в их дом на Бирчвуд-лейн после панического телефонного звонка от Лили, жены профессора Сандески. Мистер Сандески встретил ее и попытался отослать, утверждая, что его жене и дочери пришлось неожиданно покинуть город. Мисс Теннер сказала, что видела в доме признаки борьбы: перевернутую мебель, сломанную лампу. Одежда Сандески была грязной, мисс Теннер утверждает, что видела кровь на его рубашке. Она уехала и позвонила в полицию, но до сих пор не удалось определить местонахождение мистера Сандески, его жены и дочери. Детектив Сэмюэль Гловер дал следующий комментарий: «Исчезновение миссис Сандески и ее четырнадцатилетней дочери внушает глубокую озабоченность, и у нас есть основания для подозрений в убийстве. Доктор Сандески объявлен в розыск, и каждый, кто может предоставить сведения о его местонахождении, должен немедленно связаться с полицией.

Руководитель д-ра Сандески, д-р Брюс Нестлер, сегодня днем сделал следующее заявление: «Мы в колледже Двуречья потрясены новостями о случившемся. Майлз – выдающийся преподаватель, уважаемый своими студентами и коллегами. Предположение о том, что он мог причинить вред своей жене и дочери, вызывает недоумение у всех нас. Мы молимся о том, чтобы с ними все было в порядке».

– Не понимаю, какое это имеет отношение к чему-либо, – говорит Пруденс. Тео поворачивается к Некко.

– Эта статья опубликована четыре года назад. Профессор – это твой отец, верно? А четырнадцатилетняя девочка – это ты?

Некко прижимается щекой к окну и не смотрит на Тео.

– Мой отец никогда не причинил бы нам зла, – говорит Некко. – Он любил нас. Все это неправда. Все было не так.

– Майлз Сандески, – повторяет Тео. – Ведь это он написал книгу «Принцесса и слон», точно?

– Да, – отвечает Некко и впервые смотрит на Тео.

– Я читала ее.

– Знаю. Я видела книгу в твоем ранце.

– Ее отец написал книгу? – вмешивается Пруденс. – Что это за книга?

– О добре и зле, о мифах и представлениях людей. О том, как жизненный опыт формирует нашу личность и некоторые вырастают убийцами, а другие – хорошими парнями. Но на самом деле он говорит, что нельзя все видеть в черно-белом цвете, понимаете? В каждом из нас уживается добро и зло.

– Так что случилось с мистером Сандески? – спрашивает Пруденс. – Он пропал? Он все еще в бегах?

Тео снова перелистывает страницы, достает еще одну фотокопию газетной статьи и пробегает ее взглядом.

– Вот дерьмо, – говорит Тео. – Мне так жаль, Некко.

– Он мертв, – говорит Некко. – Мама сказала мне, что они с Эрролом утонули во время наводнения.

– Не знаю насчет наводнения, и здесь нет ничего про Эррола, но мне правда жаль: твой отец утонул. Эта статья появилась через две недели.

Она откашливается и читает вслух:

УТОНУВШАЯ ЖЕРТВА ОПОЗНАНА

Человеческие останки, обнаруженные 27 апреля рыбаком в северном притоке реки Лакруа, опознаны как тело сорокапятилетнего д-ра Майлза Сандески из Эшфорда. Доктор Сандески, профессор колледжа Двуречья, разыскивался в связи с исчезновением его жены и дочери. В полиции называют смерть д-ра Сандески самоубийством, но не раскрывают подробностей. Его жена Лили и четырнадцатилетняя дочь Эва по-прежнему числятся пропавшими без вести.

Тео смотрит на Некко.

– Эва Сандески, – говорит она. – Это ты.

Некко кивает и смотрит в окошко.

– Да, – говорит она. – Когда-то я была ею.

Эва Сандески. Так странно снова слышать свое настоящее имя.

Она повторяет его про себя и слышит голоса отца и матери, зовущие ее: « Эва, Эва, Эва» .

Потом голос Эррола: « Ты здесь, маленькая Э? Есть кто дома?»

Она долго трудилась, чтобы отстраниться от этого, похоронить свое прошлое в глубине памяти. Но теперь Некко понимает, что если хочет получить представление о том, что случилось с Гермесом и кто убил ее мать, то должна открыть этот сейф и попытаться вспомнить все, что можно. Некко начинает с самого начала.