Дженнифер Макмахон - Огненная дева

Некко усиленно размышляет и старается вспомнить, как она выбралась из воды. Может быть, ее вынесло на берег ниже по течению, остановило в заторе, прибило к бобровой плотине?

– Я выжила лишь благодаря слепой удаче, – говорит Некко. – Мама говорила, что Великая Мать уберегла меня.

Эррол качает головой.

– Это был я, маленькая Э. Я вытащил тебя из воды. Ты сильно ударилась головой, и было много крови, но твои глаза были открыты, и ты смотрела на меня. Ты вообще ничего не помнишь?

– Ты? – Некко недоуменно моргает. Он переминается с ноги на ногу и слегка раскачивается, словно по воле волн, подхваченный каким-то невидимым течением. Пистолет по-прежнему у него, но теперь ствол смотрит вниз.

– Я спас тебя точно так же, как пытаюсь сделать это сейчас. Я вытащил тебя из реки. Разве ты не помнишь?

– Извини, – говорит Некко. Она не помнит и не знает, чему верить.

– Я не мог спасти папу. Река унесла его. Я вытащил тебя и отнес к лесу, потом ждал, пока не услышал приближение мамы. Потом я убежал.

– Почему? Зачем ты бросил нас там?

– Потому что все, что произошло в тот день с тобой и с папой… В этом был виноват я.

Эррол отводит глаза.

– Почему? – спрашивает Некко. – В чем тут твоя вина?

Он не отвечает.

– И почему о тебе ни разу не упоминалось в газетных статьях о нашей семье? – продолжает Некко. – Или в папином некрологе? Ты как будто вообще не существуешь. Как это может быть?

Он долго смотрит на нее. Кладет пистолет на туалетный столик и трет лицо руками.

– Проклятье, Эва. У нас совсем нет времени для этого.

И времени действительно нет, потому что в следующий момент дверь шкафа распахивается, и оттуда вылетает Тео, которая подхватывает нож Некко. Она направляется прямо к Эрролу, сшибает его на пол и приставляет лезвие к горлу.

– Возьми пушку! – кричит Тео, и Некко начинает двигаться. Она хватает пистолет и целится в Эррола, который брыкается под Тео; клинок так плотно приставлен к его горлу, что прорезает кожу, и тоненький ручеек крови струится на пол.

– Пистолет не заряжен, – говорит Эррол. – Господи, ты и впрямь думаешь, что я собирался застрелить свою сестру? Отпусти, пожалуйста. Еще есть время; он пока что не пришел.

– Он? – говорит Тео. – Кто это?

В коридоре раздаются шаги, и в комнату входит мужчина. Он одет в костюм, гладкие седые волосы зачесаны назад. В одной руке он держит канистру бензина, в другой – пистолет с длинным стволом. Запах бензина вплывает в комнату следом за ним, как аромат терпкого и смертоносного одеколона. А позади, как будто преследуя его, распространяется запах дыма, сперва слабый, но крепчающий с каждой секундой.

Некко мгновенно узнает мужчину, хотя это невозможно.

– Эва, – тихим, мурлычущим голосом произносит он. – Как же приятно снова видеть тебя.

– Скорее, – говорит Пру, как будто Фред нуждается в том, чтобы его понукали. Как будто он уже не превысил разрешенную скорость.

Пруденс везет дробовик в его аккуратной маленькой «Хонде», – странный выбор для такого крупного мужчины, – и они следуют инструкциям GPS-навигатора, направляясь к дому Некко. Пруденс плохо знает этот пригород, где дома отстоят далеко друг от друга и у людей есть настоящие дворы. Попадаются даже отдельные фермы.

Они пересекли реку и мчатся по Элсуорт-авеню. Мистер Марсель поворачивает налево по Уиллоуби-драйв; он говорит, что знает короткий путь. Пру думает о том, какой он умный и находчивый.

Но голос GPS-навигатора укоризненно говорит: «Маршрут перестроен».

Пруденс кусает ногти. У нее на пальцах остались красные следы от зелья. Она опускает солнцезащитный щиток и видит, в какую мымру она превратилась: волосы перепутаны, лицо в грязи, красные пятна под носом. Она стыдится и смущается из-за того, что мистер Марсель видит ее в таком состоянии. Но, по правде говоря, беспокойство за Некко и Тео перевешивает собственные неудобства. Они должны найти девушек, причем быстро.

– Вероятно, нам следует позвонить в полицию, чтобы они подъехали туда.

– Нет, – говорит Фред. – Тогда они просто схватят Эву и арестуют ее.

– По крайней мере она будет в безопасности, – говорит Пру и вытирает лицо рукавом рубашки. – Полагаю, на свете есть места похуже, чем тюрьма.

Пусть Некко окажется за решеткой, зато тогда злодеи не смогут добраться до нее.

– Да, но есть и лучшие места. Кроме того, ей не место в тюрьме, и мы оба знаем об этом. Ее единственное преступление состоит в том, что она оказалась втянутой в гораздо более крупное дело. Она здесь жертва.

Они поворачивают к центру небольшого поселка и проезжают лавку мясника, библиотеку и маленькое кафе, где люди сидят за столиками на свежем воздухе, прихлебывают кофе-латте и едят пирожные. Пруденс представляет, как они с мистером Марселем вместе пьют кофе, читают газету и обмениваются впечатлениями о своей работе.

Несколько минут они едут в молчании.

– Пру, – говорит мистер Марсель, подкручивая кончик уса. – Извини за вчерашний день. Наш разговор принял дурной оборот, но больше всего мне жаль, что я так и не увидел твой цирк.

Пруденс улыбается.

– Когда все закончится и у Некко с Тео все будет в порядке, я с удовольствием покажу его тебе.

Фред покашливает.

– Не возражаешь, если я спрошу, что ты делала под мостом вместе с этими женщинами?

Ее прекрасное видение, где они пьют кофе со сливками, а их руки соприкасаются, когда они передают друг другу масло для рогаликов, моментально исчезает.

– Они мои друзья, – говорит она.

– Они наркоманки.

– Все совсем не так, – возражает Пруденс.

– Тогда, пожалуйста, расскажи мне, на что это похоже? Я хочу понять.

Но как она может рассказать? Как она объяснит, что впервые за всю жизнь она чувствует себя частью чего-то большего? Как она опишет свое видение и скажет, что зелье показало ей ее истинное предназначение? Она собирается создать реальный цирк – не дурацкую модель, спрятанную в гостиной, а настоящее представление, на которое люди будут выстраиваться в очередь.

– Некко… Эва познакомила меня с ними вчера вечером. Она сказала, что они могут видеть вещи, недоступные для нас; они знают, что нам нужно делать дальше.

– Правда? И они предсказали тебе будущее, Пру? Сказали то, что ты хотела услышать?

Пруденс качает головой:

– Нет. Я сама видела свое будущее.

Фред сворачивает с дороги и какую-то секунду озабоченно смотрит на Пруденс, словно не решается задать следующий вопрос. Она знает, как выглядит сейчас: растрепанная, с красноречивыми пятнами от зелья на лице и руках. Толстуха, которая наконец свихнулась.

– Марсель, у тебя есть мечта? – спрашивает она. – Большая мечта?

Фред задумывается, покручивая ус.