С. К Ренсом - Маленькая голубая вещица [litres]

Мне безумно хотелось послушать рассказы о его детстве, узнать мелкие, глубоко личные подробности прежней жизни, когда он был вполне материален и состоял из плоти и крови. Слушая родителей, я ощутила грусть оттого, что никогда не смогу завести с ним разговора, подобного тому, который сейчас вели мои мама и папа. И осознала, что, должно быть, от этого грустно и ему.

– Эй, – сказал голос в моей голове. – Отчего у тебя такая унылая мина? Что-то не так?

Я едва заметно покачала головой.

– Знаешь, с тобой это куда сложнее: я могу только строить догадки относительно того, чувствуешь ли ты себя счастливой.

Я чуть-чуть приподняла брови, задавая немой вопрос.

– А вот с твоими родителями, например, это просто как дважды два: их ауры очень яркие, так что я точно знаю, что они ужасно рады. А у тебя, напротив, подавленный вид.

Когда он сказал это, я подняла взгляд на маму и папу, сидящих бок о бок и смеющихся над каким-то своим общим воспоминанием. Над их головами по-прежнему плясали светлячки.

Желтые светлячки!

Я почувствовала, как недостающий фрагмент пазла встал на свое место, и, сделав резкое движение, села прямо.

Мама и папа тотчас одновременно повернулись ко мне, словно их дернули за невидимые веревочки. Светлячки мгновенно исчезли.

– Я только вспомнила, что еще не успела поговорить с Грейс. Вы не против, если я пойду к себе и позвоню ей? – быстро выпалила я.

Родители переглянулись.

– Конечно, не против, дорогая, – ответила мама, и было видно, как она расслабляется. – Говори сколько хочешь. Я займусь ужином потом. У тебя есть какие-то особые пожелания?

Мне совсем не хотелось обсуждать меню, так что требовалось решить вопрос быстро. Я выбрала любимое блюдо мамы.

– А мы могли бы заказать на дом готовое карри?

– Конечно. – Она умиротворенно кивнула. – Я закажу то, что мы заказываем всегда.

– Отлично, – сказала я через плечо, спеша к дому.

Я чувствовала, как рядом со мной идет Кэллум, когда, размашисто шагая, вошла в дом. Его голос то появлялся, то пропадал.

– Послушай, Алекс, что стряслось? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Нам с тобой нужно поговорить. Прямо сейчас! – Я не могла сдержать воодушевления, и оно прозвучало в моем голосе.

– Ладно, ладно, погоди, давай сначала поднимемся в комнату.

Я рысью взбежала по лестнице и быстро приготовила все, что было нужно. В комнате становилось все темнее, так что от света настольной лампы на нас обоих падали длинные тени. Рядом с моим лицом в зеркале появилось лицо Кэллума; он хмурился, морща лоб.

Я точно не знала с чего начать, но была совершенно уверена в том, что мои подозрения верны.

– Когда ты смотришь на ауру, – начала я, не обращая внимания на его озадаченный вид, – что именно видишь?

– Ну когда как.

– А от чего зависят ее цвет и форма?

– Дай мне секундочку, и я тебе все расскажу! – В его голосе звучало добродушное нетерпение, и он явно понятия не имел, к чему я клоню. – Все зависит от человеческих эмоций. Когда людям грустно, я вижу вокруг их голов густой фиолетовый туман. Если они сердятся, то туман красный и он более локализован. А над головами людей, которые радуются, сосредотачиваются желтые пятнышки света. Поэтому мне так легко их собирать.

Я едва не прыгала от воодушевления.

– Да что с тобой такое? Я ничего не понимаю. – Он явно поставлен в тупик.

– Я их вижу! Я вижу ауры мамы и папы! Я думала, что это светлячки, но дело вовсе не в них, да?

Сначала на его лице отразилось потрясение, затем оно уступило место изумлению, и наконец изумление начало медленно сменяться выражением безграничного ужаса.

– В чем дело? – недоуменно спросила я. – Я думала, ты обрадуешься. Может быть, возвращая мне воспоминания, ты каким-то образом передал мне и частицу самого себя? – Я едва могла сдерживать свой энтузиазм, так почему же он пришел в такой ужас? Я попробовала еще раз.

– Кэллум, как ты думаешь, возможно, что я права?

Он стоял и молчал. Мне захотелось хорошенько встряхнуть его, чтобы получить ответ на вопрос, но я, конечно же, не могла этого сделать. И вместо этого я сделала другую вещь, которая точно выведет его из оцепенения. На секунду я сорвала с руки амулет. Его лицо в зеркале замерцало и исчезло, но тут же появилось вновь, едва я вернула амулет на законное место.

Его взгляд сразу же стал осмысленным.

– Не делай этого, – чуть слышно пробормотал он. Потом медленно кивнул. – Думаю, ты действительно права. Это ужасно.

– Но почему? По-моему, это здорово. – Он начинал меня пугать. – Почему ты считаешь, что это какая-то беда?

– Быть такой, как мы… в этом нет ничего хорошего, Алекс. Я думал, ты это понимаешь. – Его лицо стало мертвенно-бледно. – Когда это началось?

– Я точно не знаю. Думаю, сегодня утром, когда я вернулась домой. И с тех пор это становится все сильнее.

– Значит, это произошло не сразу после того, как ты пришла в себя?

– Нет, вряд ли. – Я уже начинала сердиться. Какая муха его укусила? – Поговори со мной, Кэллум, объясни, что именно тебя так беспокоит.

Он на мгновение закрыл лицо свободной рукой, затем посмотрел на меня взглядом, полным муки. Я поверить не могла, что вновь сотворила нечто такое, что опять осложнит нашу жизнь. Наконец он заговорил.

– А что, если амулет начинает тебя менять? Возможно, он начинает оказывать на тебя свое воздействие, хотя ты и находишься на своей стороне. Он тоже находится на твоей стороне, так почему бы ему не оказать свое обычное воздействие и на тебя? – Его голос был глух, и он смотрел на собственный амулет с отвращением.

– Объясни, почему ты считаешь, что это проблема.

– Неужели тебе хочется стать несчастной, хочется гоняться за этими желтыми огоньками, чтобы не сойти с ума?

Я не желала это слышать.

– Но я больше не чувствую себя подавленной! Я чувствую себя счастливой!

– Ты не знаешь, о чем говоришь! – Он почти кричал, так что я вздрогнула. – Я не хочу, чтобы на меня легла вина.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты должна сейчас же снять амулет и зашвырнуть его куда-нибудь подальше, прежде чем он причинит тебе еще больший вред.

– Что ты такое говоришь? Ведь тогда я вообще не смогу видеть тебя, а какой в этом смысл?

– Я знаю, но это слишком опасно, мы не знаем, что еще может произойти, каким образом он может тебя изменить.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки, но я вовсе не собиралась сдаваться.

– Но ведь всего несколько дней назад ты был в ярости оттого, что я сняла его на время урока вождения. Мы оба знаем, что это опасно, и Кэтрин смогла сделать то, что сделала, только потому, что, хотя амулет был близко, он не был надет. А теперь ты настаиваешь на том, чтобы я его сняла. Это лишено всякого смысла.