Эдвард Бенсон - Рассказы [компиляция]

Время от времени, когда Энтони говорит подобным образом, мне удается ухватить мысль, которая кажется ему совершенно очеввдной и абсолютно реальной, а иногда (поскольку мой мозг не всегда готов к восприятию абстрактных понятий) у меня возникает ощущение, будто он толкает меня к краю обрыва, и в таких случаях мой разум жадно цепляется за что-нибудь осязаемое или постижимое. Сейчас был как раз такой случай, и я поспешно прервал его рассуждения.

— Но «до» и «после» существуют, — не согласился я. — Несколько часов назад ты угощал нас изумительным ужином, а после него — да, после — мы играли в бридж. Сейчас ты пытаешься объяснить мне некоторые вещи, а потом я отправлюсь спать…

— Ты поступишь так, как тебе нравится, — рассмеялся он, — и не будешь рабом Времени ни сегодня ночью, ни завтра утром. Мы даже не станем упоминать время завтрака, но когда бы ты ни проснулся, этот час окажется в вечности. А поскольку еще не наступила полночь, мы сбросим оковы Времени и будем говорить бесконечно. Я остановлю часы, если это поможет тебе избавиться от заблуждений, и расскажу тебе историю, которая, на мой взгляд, доказывает, насколько нереальна так называемая реальность; или, по крайней мере, насколько мы ошибаемся в своих чувствах, когда пытаемся определить, что является реальным, а что нет.

— Какая-нибудь оккультная история, связанная с привидениями? — поинтересовался я, навострив уши, потому что Энтони обладает необычным даром ясновидения — он иногда видит вещи, невидимые обычным глазом.

— Да, ее можно назвать оккультной, — ответил он, — хотя сюда примешивается изрядная доля мрачной реальности.

— Великолепная смесь, — кивнул я. — Рассказывай! Он подбросил полено в огонь.

— Это долгая история, — начал он. — Останови меня, как только почувствуешь, что с тебя хватит. Но я хочу, чтобы ты обратил особое внимание на один момент. Ты так цепляешься за свои «до» и «после», а ты когда-нибудь задумывался над тем, как трудно бывает точно определить, когда произошло то или иное событие? Скажем, человек совершает преступное насилие. Разве нельзя сказать, с изрядной долей уверенности, что в действительности он совершил это преступление в тот момент, когда задумал его, когда планировал его, смакуя детали? Думаю, мы можем разумно утверждать, что фактическое совершение является лишь материальным результатом его решения: он становится виновным, когда принимает такое решение. Таким образом, когда же произошло преступление с точки зрения «до» и «после»?

Есть в моей истории еще один момент, над которым тебе стоит задуматься. Мне кажется очевидным, что душа человека после смерти его телесной оболочки должна вновь совершить это преступление с намерением раскаяться и в конечном итоге искупить свой грех. Те, кто обладает даром ясновидения, видели такие повторные преступления. Возможно, при жизни он совершил свой поступок в приступе безрассудства; но, когда его дух повторяет преступление с открытыми глазами, он способен осознать его чудовищность. Итак, должны ли мы воспринимать первоначальное решение человека и материальное совершение преступления только как прелюдию к фактическому преступлению, которое он совершает с открытыми глазами и потом раскаивается в содеянном? Я выражаюсь абстрактно, поэтому мои рассуждения кажутся тебе весьма расплывчатыми, но думаю, ты поймешь, что я имею в виду, если выслушаешь мою историю. Тебе удобно? Все, что нужно, под рукой? Тогда начнем.

Он откинулся на спинку стула, сосредоточился и заговорил:

— История, которую я собираюсь тебе рассказать, началась месяц назад, после твоего отъезда в Швейцарию. Своего завершения она достигла, как мне представляется, прошлой ночью. Во всяком случае, не думаю, что у нее будет продолжение. Итак, месяц назад поздней дождливой ночью я возвращался домой после ужина в ресторане. Я не мог поймать такси, поэтому поспешил под проливным дождем к ближайшей станции метро — «Площадь Пиккадилли». Мне повезло, я успел на последний поезд, идущий в моем направлении, и вошел в вагон, который оказался пуст, за исключением одного пассажира, который сидел около двери прямо напротив меня. Насколько мне известно, я никогда его раньше не видел, но почему-то живо им заинтересовался, словно он меня чем-то встревожил. Лицо этого изящно одетого человека среднего возраста отражало напряженную работу мысли, как будто он обдумывал какое-то серьезное дело, его рука, лежавшая на колене, непроизвольно сжималась и разжималась. Внезапно он поднял глаза и пристально уставился на меня. Я увидел в них подозрение и страх, словно застал его за каким-то тайным занятием.

В эту минуту поезд остановился на «Довер-стрит», кондуктор открыл двери, объявил станцию и добавил: «Пересадка на Гайд-парк-корнер и Глостер-роуд». Меня это устраивало, так как означало, что поезд остановится на «Бромптон-роуд», то есть на моей станции. Судя по всему, моего попутчика это тоже устраивало, потому что он не стал выходить из вагона, и после остановки, во время которой никто не вошел, мы поехали дальше. Я твердо уверен, что видел его после того, как закрылись двери, и поезд тронулся. Но когда я снова посмотрел в его сторону, там никого не было. Я ехал в вагоне в полном одиночестве.

Ты, наверное, думаешь, что это был всего лишь мгновенный сон, краткой вспышкой промелькнувший перед моими глазами, один из тех, в которые человек погружается на какую-то долю секунды, но я сам в это не верю — нет, это было видение, предчувствие. Некий человек, чью оболочку, астральное тело, или назови это как хочешь, я видел, будет когда-нибудь сидеть на том же самом месте напротив меня, размышляя и планируя.

— Но почему? — не понял я. — Почему ты решил, что видел астральное тело живого человека? А не призрак мертвого?

— Из-за моих собственных ощущений. Видение духа умершего человека, а мне пару раз в моей жизни доводилось их видеть, всегда сопровождается страхом и желанием спрятаться, ощущением холода и одиночества. Нет, я чувствовал, что видел призрак живого человека, и получил этому подтверждение — можно сказать, доказательство — на следующий день. Я встретил его самого. А потом, как ты сейчас узнаешь, снова встретил его призрак. Расскажу по порядку.

На следующий день я обедал у своей соседки миссис Стэнли: она устраивала небольшой прием, и после моего прихода оставалось дождаться последнего гостя. Он вошел в тот момент, когда я разговаривал с каким-то знакомым, и вскоре у меня за спиной раздался голос миссис Стэнли:

«Позвольте представить вам сэра Генри Пэйла».

Я обернулся и увидел своего вчерашнего попутчика. Это точно был он, и, когда мы пожимали друг другу руки, он озадаченно смотрел на меня, словно пытаясь вспомнить.