Бентли Литтл - Рассказы. Часть 1

— Выключи его! — крикнула Дженни. — Выключи эту чёртову хрень!

Я наклонился через кровать, и потянулся к телевизору, чтобы выключить. Экран погас, но на нём остался размытый, белый послеобраз ухмыляющейся Елены: казалось её кривая улыбка проецировалась из телевизора наружу. Я прижал Елену поближе и мы закрыли глаза, чтобы прекратить этот ужас. О чём она думала — не знаю. Я — молился.

Следующим утром я проснулся от шума машины заехавшей на подъездную дорожку. Я потянулся через фигуру всё ещё спящей Дженни и распахнул занавески. На стоянку рядом с сараем заезжал серебристый БМВ. Быстро выбравшись из кровати, я натянул джинсы и направился к двери. Открыл её как раз в тот момент, когда мужчина начал стучать.

— Да? — сказал я.

Он был довольно молодым человеком, около тридцати, или чуть старше, одетый модно и аккуратно. Его причёска было короткой и стильной, в руках он держал портфель.

— Мне думаю, что возможно вы сможете мне помочь, — сказал он и улыбнулся.

Я не произнёс не слова, лишь смотрел, в висках пульсировала кровь бегущая по венам.

Его улыбка была улыбкой Елены.

Я забил его бейсбольной битой, которую держал на всякий случай возле двери. Я размозжил его голову в кровавое месиво, и багровая гуща забрызгала всю его стильную и модную одежду. Удовлетворённый, я отошёл, ожидая увидеть, как его фигура растворится в земле, так же, как это случалось с остальными, но инертное тело лежало там целое, мёртвое и неподвижное.

Я с трудом сглотнул, на меня снизошло осознание. Это был реальный человек, а не явление. Меня бросило в жар, затем в холод, я посмотрел на его окровавленное тело ещё раз и меня стошнило.

Из спальни вышла Дженни, испуганная и с широко раскрытыми глазами.

— Что случилось? — спросила она.

Увидев тело Дженни закричала.

Полицию я не вызывал, но подавив тошноту оттащил мертвеца в мусорную печь возле сарая, облил его керосином и поджёг. Дым поднимавшийся из трубы печки был чёрным и ужасно пах.

Я вернулся в дом, где Дженни уже просматривала портфель. Испуганная она посмотрела на меня, подняв несколько фотографий Елены. Я сел рядом с ней, разбирая стопку фотографий. Там были фотографии мужчины и женщины, которых я никогда прежде не видел. Все они имели сильное сходство с Еленой и молодым человеком, которого я только что убил.

Затем раздался грохот на кухне.

— Господи, — заплакала Дженни. — О, Господи, я больше не могу это выносить.

Через окно, снаружи я увидел две фигуры машущие нам из БМВ. Мужчину и женщину. Моя кожа покрылась мурашками, и я посмотрел на Дженни. Её губы были сухими и бледными, на щеках дорожки слёз.

Я задался вопросом: кем были эти люди?

Ковёр возле дивана задвигался в воздухе, пока не оказался в вертикальном положении. Углы сами по себе загнулись, и из-под ворса наружу выдвинулось лицо Елены. Губы безмолвно зашевелились, затем начали дёргаться в ужасных судорогах.

Стоящий рядом с креслом торшер упал на пол, и белый свет окрасился в красный, принимая очертания молодого человека которого я убил.

И лампа и ковёр улыбались кривыми улыбками.

— Чего они хотят? — закричала Дженни вскакивая на ноги. — Какого чёрта им от нас нужно?

Машина на улице завелась, из сарая раздавались крики.

— Я не знаю, — сказал я, обнимая Дженни. — Я не знаю.

С тех пор всё и началось.

— Детям необходимо спать, — сказала Синди. — Где это видано — позволять ребёнку ложиться в то же время, что и родители?

— Но это значит, что она проснётся и заплачет уже через два часа после того, как они улягутся сами, — возразил Марк. — Это значит, что нужно будет встать, покормить её, уложить, а затем опять попытаться заснуть, прежде чем проснуться снова для утреннего кормления. Почему мы не укладываем её в то же время, когда ложимся сами? — спросил он. — Так она не проснётся до четырёх или пяти часов утра. Гораздо проще проснуться в пять утра, а не в час ночи.

— Она ребёнок, — покачивая головой, медленно сказала Синди, словно Марк был слишком тупой или ограниченный, чтобы понять её точку зрения. — Детям нужен их сон.

— Так же как и взрослым. Тебе не надоело вставать среди ночи, чтобы покормить её? Каждую ночь?

— Это одна из родительских обязанностей, — ответила она, поджав губы. — Попробуй хоть раз думать не только о себе.

— Послушай, она в любом случае всё время спит. Днём она спит или ночью — какая разница? Как может ей повредить смещение режима на несколько часов?

Синди отвернулась от него.

— Я даже обсуждать это больше не хочу.

Синди ушла на кухню, и он услышал, как она гремит шкафами, громко давая ему понять, что готовит смесь для ребёнка.

Марк откинулся в кресло, осторожно помассировал виски большим и указательным пальцами правой руки. Головная боль вернулась, становясь просто невыносимой. Действие тайленола, который он принял менее получаса назад, уже прошло. Либо таблетки стали слабее, а его головная боль усилилась, либо он начал становиться невосприимчивым к их действию.

— Твоя очередь, но сегодня об Энни позабочусь я, — крикнула Синди из кухни. — Как ты на это смотришь?

Он даже не ответил. Боже, голова…

Он был уверен, что головная боль как-то связана с неестественным времяпровождением в течение последних двух месяцев. Организм Марка просто не привык к тому, что его сон прерывается каждую ночь. Его разуму тоже было трудно приспособиться. Последнюю неделю детский плач вырывал его из глубокого сна, оставляя в просыпающемся сознании остаточные образы причудливо искривлённой реальности. Они искажали его восприятие в полусонных промежутках кормления, хотя поутру он никогда эти сны не помнил. Прищурившись, в тщетной надежде, что это облегчит боль, он встал и медленно пошёл на кухню. Незаметно прошёл мимо Синди, помешивающей «Симилак» в кастрюльке на плите, и взял бутылек «Тайленола» с его места в круглом держателе специй на полке с пряностями. Без труда снял красную крышечку с защитой от детей, сунул две кислые таблетки в рот и проглотил их, не запивая водой.

— У тебя снова мигрень? — Все следы ругани из голоса Синди пропали, он был нежным и обеспокоенным.

Несмотря на мучительно пульсирующую в висках кровь, он отмахнулся, словно волноваться было не о чем.

— Со мной всё в порядке.

Синди перестала помешивать «Симилак», выключила горелку и переставила кастрюльку со смесью на холодную часть плиты. Взяла его за руку:

— Пойдём. Давай, ложись в кровать.

— Давай?

— Ты знаешь, о чём я. — Она решительно вела его по коридору в спальню. — Тебе нужно записаться на приём. Это слишком далеко зашло. Ты за неделю выпиваешь полпузырька аспирина.

— Тайленола, — поправил он.