Александр Варго - Дитя подвала [litres]

Но…

Это ведь как в игре. Ты не прошел сложный уровень – получи новую жизнь и новую попытку!

Воодушевившись, Артур наклоняется, пытаясь хоть что-то разглядеть в вязко-стылой темноте.

«Маша!!! Ма…»

Однако в ту же секунду крик застревает в глотке – на него таращатся два желтых глаза. Слышится хриплый стрекот, и из темноты начинает медленно выползать жуткая паукообразная тварь. Клацает громадная челюсть, из которой капает дымящийся яд, клешни остервенело скребут по поросшим мхом стенкам колодца. Артур вопит не своим голосом, отшатывась.

И замирает на месте.

Вокруг него лежат ребята. Те самые, что издевались над Машей. Вон Олег Тюрин, вон Аня Хотина… Они похожи на сломанные, забытые куклы – сплющенные, поблекшие и жалкие. Их кожа серая, как тающий у обочины снег, и Артур с ужасом понимает, что они мертвы.

«Я не убивал», – хочет сказать он, но из горла вырывается лишь сиплый писк.

Конечно, Артур не убивал. Но они мертвы, в этом нет никаких сомнений.

Между тем кожа мертвых детей постепенно темнеет, съеживаясь и обугливаясь, как горящая бумага, пока полностью не истлевает. Появляются кости, которые быстро покрываются сетью трещин. Они, разрастаясь, крошатся, кости превращаются в прах, который тут же развеял ветер. Вскоре от дошкольников остаются лишь бесформенные пятна, от которых в прохладный воздух поднимаются струйки дыма, как от тлеющих углей.

За спиной слышится хриплое дыхание, ноздри улавливают зловоние мертвечины, и Артур, не оборачиваясь, с душераздирающим криком бросается прочь…

Он скинул с себя перекрученное одеяло, свесив ноги с кровати. Сердце, ударяясь о ребра, колотилось так гулко, что, казалось, оно разбудит мать, спящую в соседней комнате. Насчет отца можно было не волноваться – сегодня он домой не пришел.

Парень слез с постели и, включив настольную лампу, сел за стол. Выдвинул ящик, достав картонную папку. Из нее Артур с величайшей осторожностью извлек несколько измятых, тронутых временем фотографий. Подушечками пальцев медленно провел по лицам детей, изображенных на фото. Задержался на Маше. Если ему не изменяет память, это был один из последних снимков с девочкой.

– Прости меня, – прошептал Артур.

Некоторое время он сидел как изваяние и, не мигая, рассматривал фотографию. Затем убрал ее обратно и, выйдя из-за стола, шагнул к двери. Затаил дыхание, прислушиваясь.

Тихо.

Он удовлетворенно выдохнул.

В последнее время мама сильно сдала, изменившись как морально, так и внешне. Ее все чаще подводила память, глаза были постоянно красны от слез, кожа усохла, став похожей на старый пергамент.

А еще она стала задавать Артуру странные вопросы.

Вопросы, которые ему совершенно не нравились и утомляли его.

Он надеялся, что мама прекратит лезть в его личные дела. Но если она не прекратит…

Взгляд молодого человека остановился на гантелях, аккуратно стоявших у шкафа. Пожалуй, сегодня он устроит себе тренировку. Поприседает, поотжимается, покачает пресс…

Да.

В этом вопросе самое главное – система. Так всегда говорил отец. Иначе толку от нерегулярных занятий спортом не будет.

Потому что силы ему очень пригодятся.

– Ну, пожалуй, на сегодня все.

Ирина Леонидовна вытерла руки полотенцем, с удовольствием глядя на большой дубовый стол, заставленный всевозможными блюдами.

– Спасибо тебе, Вера, за помощь, – поблагодарила она соседку. – Сама бы я до ночи возилась.

– Да брось ты, Ир, – отмахнулась полная женщина лет пятидесяти. – Твои-то когда прилетают?

Ирина Леонидовна сдвинула брови, вспоминая рейс самолета, которым должен был лететь ее сын с молодой женой и их годовалой дочкой.

– В семь двадцать прибытие. Пока багаж, то да се, дорога в Каменск… Думаю, только к десяти будут.

– Ну добро. Ладно, пойду я, – засобиралась Вера, и пожилая женщина поднялась, чтобы проводить соседку.

На аккуратной дорожке, выложенной гранитной плиткой, их с восторженным тявканьем встретил кучерявый комок белоснежной шерсти – крохотый песик породы ши-тцу.

– Гоша, не путайся под ногами, – строго велела Ирина Леонидовна.

Вера вышла за ворота и, улыбнувшись, помахала рукой на прощание хозяйке дома.

– Приходи завтра! – крикнула ей вслед Ирина Леонидовна, и та кивнула.

Облизываясь и пофыркивая, Гоша с любопытством выглянул за ворота.

– Пойдем домой, – позвала Ирина Леонидовна. Она уже начала закрывать дверь, как внезапно ее взгляд задержался на почтовом ящике, привинченном к воротам. Сквозь симметрично расположенные отверстия железной коробки что-то белело, и Ирина Леонидовна недоуменно пожала плечами. Что это? Газет она не выписывала, рекламные агенты сюда почти не захаживают. По правде говоря, она вообще затруднялась вспомнить, когда в последний раз мимо ее дома проходил почтальон.

«Письмо?» – осенила ее догадка, и она открыла ящик, извлекая наружу продолговатый плотный квадратик. Конверт был без адреса и марки, лишь напротив графы «Кому» была наклеена полоска с отпечатанным на принтере текстом:

Воспитателю детского сада «Ромашка»

Кожуховой Ирине Леонидовне

Пожилая женщина почувствовала легкий укол в область виска и даже инстинктивно прижала ладонь, коснувшись ритмично пульсирующей жилки.

– Что это такое? – тихо произнесла она вслух, вновь перечитывая адресат. – Какая… воспитательница?!

Ее работа воспитателем детского сада закончилась очень давно. Прости господи, пятнадцать или четырнадцать лет назад… после одного очень неприятного и даже, откровенно говоря, трагического случая. Кто и зачем ей мог прислать письмо?! Намекая при этом на работу воспитателем в «лихие» 90-е?

Гоша вопросительно тявкнул, как если бы спрашивал хозяйку, мол, чего же ты медлишь, вскрывай поскорее эту белую бумажную штуковину и проверь, что там!

Ирина Леонидовна заперла ворота и направилась к крыльцу. Первой ее мыслью было разорвать конверт сразу же, но она не рискнула делать это на ходу, боясь повредить его содержимое.

Лишь оказавшись в гостиной, где был накрыт праздничный стол, пожилая женщина трясущимися пальцами с тихим шелестом оторвала боковую полоску конверта. Наружу выпала блеклая ксерокопия газетной вырезки, и Ирина Леонидовна, надев очки, принялась торопливо читать.

…«Криминальная хроника», 3 июля 1992 года…

«Представители правоохранительных органов сообщают, что по факту исчезновения 26 июня Марии Федоровой прокуратурой возбуждено уголовное дело. Как было установлено, в тот злополучный день на отдых в район поселка Вербы выехала группа детей из детского сада «Ромашка». Группу сопровождали двое воспитателей. В какой-то момент они потеряли бдительность, и малыши разбрелись. Когда воспитатели спохватились, при пересчете выяснилось, что отсутствует Маша Федорова. Трехдневные поиски привели к заброшенному колодцу, в котором и был обнаружен труп девочки. Решается вопрос о возбуждении в отношении нерадивых воспитателей уголовного дела по халатности. Органы следствия не исключают, что к исчезновению ребенка причастны цыгане, чей табор несколько дней располагался неподалеку от поселка…»