Александр Матюхин - Самая страшная книга 2019 [сборник, litres]

– А что… этот закон, что нужен договор на человека… он какого года? – Даша и сама бы не поняла своего вопроса, но девчонка сообразила.

– Девятьсот третий год от Рождества Христова. И он еще десять… нет, девять тысяч лет будет действовать. Сами видите: смысла в нем мало, зато сколько лишней возни…

Даша кивнула.

К ночи она успела прочитать кучу новостей о пропавших детях, облазить десятки мамских форумов – «как быть, пониженная температура 36,2», «слишком крепко спит, девочки, это нормально?», «все время кусает за руки, это не мой масик, это монстр какой-то!». Да что вы знаете о монстрах… Сотня с лишним страниц про фей, фэйри, пикси и другие сказочные народцы, под настроение промышлявшие мерзкими розыгрышами. Шекспир Шекспиром, но особые любители до сих пор копались в переводах сказок, строчили по ним плохие стихи, даже придумывали роли и сами играли в фей.

Для себя Даше нужно было найти какое-то определение, и она решила в самом деле считать врага феями. Ну а что, собственно, отпираться? Это еще не самый нелепый вариант.

Версии про подменышей расходились, текст от текста у них вырастали огромные головы, пробивалась чешуя, они то жрали за четверых и орали всю ночь напролет, то без конца болели и теряли дар речи. Девушка не смогла выявить вообще никакой системы. Дети менялись – и все.

В качестве железной проверки свой – не свой предлагалась, например, старая добрая пытка огнем. Даша поморщилась от незваной мысли: сколько же обычных крикливых младенцев сожгла на радостях заботливая родня?..

Она выключила конфорку, перелила в чашку кофе – густой, со специями, из льняного мешочка, из красивого бутика, из далекой Кении, про цену лучше вообще не вспоминать. И за это, кстати, тоже сейчас расплачивается малолетний Михаил Сергеич… Черт вас всех дери.

Коридор в темноте казался длинным, как проспект. Даша переступала медленно, проверяя паркет на громкость.

Попасть в гости ночью оказалось даже легче, чем днем. Охрана комплекса ее знала, консьержка спала и не могла помешать. Запасные ключи – «пусть будут у тебя на крайний случай! мало ли что» – дали войти без проблем и вовремя отключить коробку сигнализации.

Вот он и крайний случай. Кто ж знал, Анька, что он будет такой.

В детской горел слабый ночник, существо ворочалось в своих пеленках, ему не спалось. Даша сначала осторожно вынула батарейки из радионяни и только потом решилась выдохнуть. Подошла к кроватке.

Тот смотрел. Тот молчал. Взгляд у того был неприятно взрослый.

– Даю тебе минуту. Вызови сюда своих или пострадаешь, – отчетливо проговорила Даша. В руке нагревался нож столового серебра. В кармане, тоже по совету сказочников, лежал кусок хлеба – самый странный оберег из всех возможных.

Она понятия не имела, насколько важен ее заложник, козырь это или бесполезная шестерка, может, даже вообще не карта, а этикетка, случайно затесавшаяся в колоду. Спросить было не у кого. Не полицию же звать полюбоваться.

Ничего не произошло.

Она посмотрела на нож… Красивый, кстати, нож, такие тонкие узоры на рукоятке, жаль, что у нее нет полного набора… Мягко уронила прибор на ковер.

Взяла из кроватки подушку и прижала к круглому младенческому лицу.

Она ждала, и все тело сводило от страха, она умирала раз за разом каждую секунду, она уже почти видела, как внезапно отросшие острые зубы вопьются ей в голую руку и на простыню потечет темное и горячее. Как существо зашипит, вывернется и с нечеловеческой прытью кинется ей в лицо. Как завоет и забесится мелкая тварь, выгибаясь в постели колесом, а на крик вбежит разбуженная сестра – и что она здесь увидит, господи боже…

Под подушкой ничего не шевелилось. Зато сзади прозвучало:

– Очень плохая идея.

Она обернулась рывком, бросила:

– Меняй детей обратно, или двойник умрет.

– Он уже умер, – спокойно ответила высокая женщина со светлым каре. Самая первая нечисть, заключившая с ней невозможную сделку.

Ей хватило беглого осмотра тельца, чтобы заключить:

– Врешь. Ты его просто выключила. Я не могла его так просто задушить!

– Какая разница? Ты ведь пыталась. Записи с камер вышли очень удачные.

Даше захотелось кричать. Камеры. Долбаные скрытые камеры в каждой комнате. Сестра ими так хвасталась год назад…

– Значит, и тебя сняли. Я им все выложу, у меня есть договор с вашими реквизитами, доказательства!

– А, договор, – закивала женщина. – Этот?

В ее пальцах на миг промелькнул сложенный белый квадрат, промелькнул, чтобы стать горкой мелких клочков, а потом снова потеряться в ладонях.

Даша не смогла найти в себе силы удивиться.

– И, скорее всего, на записи останется только одна сумасшедшая, которая душит детей и кричит сама на себя.

Даша опустилась прямо на ковер. Стянула жаркую куртку.

Небо за окном потихоньку светлело.

– За убийство ребенка могут дать до двадцати лет… или даже пожизненный срок. Заведомо беспомощное создание, как-никак… А может, заменят на принудительное лечение. Говорят, от уколов галоперидола мышцы так скручивает, что потом без санитаров не разогнуться, – нечисть размышляла вслух, словно бы ни к кому и не обращаясь.

Дашу опять замутило.

– Кошмар, одним словом. Но… Можно кое-что исправить. Изменить, так сказать, ход событий.

Медленно-медленно приоткрыть один глаз.

– Например, можно заключить новый договор. О изъятии некой Дарьи Левко… И своевременной замены на ее точную копию.

– А что – там? – прохрипела Даша. – Куда после изъятия?

– Там, по крайней мере, не тюрьма и не больница. Подпиши – увидишь.

Даша оглянулась на кроватку с застывшим тельцем. Посмотрела на свежеотпечатанные листы в бледных длинных руках. Внутри уже не было ни злости, ни паники. Одна только глухая усталость.

– Мне… мне понадобится ручка.

Мария Анфилофьева

Если повар уходит на пенсию, он все равно остается поваром. Это примерно то же самое, что и судья в отставке. Образ жизни. Бывших поваров не бывает, как не бывает бывших наркоманов или военных.

Перед отъездом Лена кормит дочь великолепным яблочным штруделем и поит чаем с брусникой. Собирает в дорогу сумку с выпечкой: все-таки до Москвы путь неблизкий. Готовить для нее – одно удовольствие, готовка отвлекает от тяжких дум и боли в руке, которая так и не зажила до конца после перелома. Лена давно на пенсии, в доме она одна-одинешенька, кормить кулинарными шедеврами практически некого, но она печет, варит, жарит, выбрасывает и снова стряпает.

Дочь не раз предлагала ей купить мобильный телефон.

– Очень удобно, – говорила Света. – Можем связываться в любое время.

– Мы и так можем, – отвечала Лена, указывая на аппарат советской эпохи с крутящимся диском. В нынешнее время такой аппарат – диковинка, раритет, однако по-прежнему работает исправно. Проверку временем прошел.