Сесилия Ахерн - Посмотри на меня [litres]

– А если бы меня не существовало и вы бы никогда со мной не встретились, тогда бы вы хотели проводить больше времени с Бенджамином?

Элизабет с трудом сглотнула, положила бумагу с карандашами в сумку и застегнула молнию. Ей надоели игры, да и разговор этот ее нервировал. Им необходимо как следует все обсудить. Она встала и повернулась к нему. На стене большими красными буквами Айвен написал: «Элизабет ♥ Бенджамина».

– Айвен! – Элизабет захихикала. – Не будьте ребенком. Вдруг кто-нибудь увидит? – Она подошла, чтобы забрать у него кисть.

Но он не отдал, и их взгляды встретились.

– Элизабет, я не могу дать вам то, чего вы хотите, – тихо сказал он.

Раздавшееся в дверях покашливание заставило их вздрогнуть.

– Привет, Элизабет. – Бенджамин смотрел на нее с изумлением и любопытством. Потом взглянул на стену, у которой она стояла, и улыбнулся. – Интересный дизайн.

Повисла многозначительная пауза. Элизабет посмотрела направо.

– Это написал Айвен. – Ее голос звучал по-детски.

Бенджамин захихикал:

– Опять Айвен!

Она кивнула, и он посмотрел на кисть у нее в руке, с которой на джинсы капали красные капли. Ее лицо в красных, голубых, зеленых и белых брызгах стало вдруг малиновым.

– Вас как будто застали за перекрашиванием роз в красный цвет [5] Отсылка к «Алисе в стране чудес» Льюиса Кэрролла. , – сказал Бенджамин и сделал шаг в комнату.

– Бенджамин!

Он остановился на полдороге, и от требовательного оклика Винсента на его лице появилось страдальческое выражение.

– Я лучше пойду, – улыбнулся он. – Поговорим позже. – И он отправился туда, откуда кричал Винсент. – Да, кстати, – обернулся он. – Спасибо за приглашение на праздник.

Разозленная Элизабет не обратила внимания на Айвена, который, согнувшись пополам, хохотал и даже похрюкивал. Она окунула кисть в банку с красной краской и закрасила надпись, надеясь стереть этот конфуз из своей памяти.

– Добрый день, мистер О’Кэллаган. Здравствуйте, Морин. Здравствуйте, Фидельма, привет, Коннор. Отец Мерфи, – приветствовала она своих соседей, направляясь через весь город к себе в офис. С ее рук капала красная краска, в волосах были голубые пряди, а джинсы выглядели как палитра Моне. Ошеломленные соседи молча провожали ее взглядами, а стекающая с ее одежды краска оставляла на тротуаре разноцветные следы.

– Почему вы всегда так делаете? – спросил Айвен, который быстро шагал рядом с ней, стараясь не отставать.

– Что делаю? Добрый день, Шейла.

– Вы всегда переходите дорогу перед пабом Флэнагана, идете по противоположной стороне, а затем снова переходите обратно около кафе Джо.

– Неправда, я вовсе так не делаю. – Она улыбнулась очередному зеваке.

– Как насчет того, чтобы выкрасить город в красный цвет [6] Отсылка к песне Билли Холидея «I’m painting the town red» («Я крашу город в красный цвет»). , Элизабет? – крикнул ей Джо, со смехом глядя на красные следы, которые она оставляла за собой, перебегая через улицу.

– Видите, вот вы это и сделали, – усмехнулся Айвен.

Элизабет остановилась и оглянулась, ее маршрут был отмечен красными отпечатками. Совершенно верно, она перешла дорогу у паба Флэнагана, шла какое-то время по противоположной стороне, а потом опять пересекла улицу, чтобы попасть на работу, хотя можно было все время идти по одной стороне. Раньше она этого как-то не замечала. Она оглянулась на паб Флэнагана. Мистер Флэнаган курил, стоя в дверях. Он странно ей кивнул, явно удивленный тем, что она не отвела взгляд. Глядя на паб, она нахмурилась, и что-то у нее внутри дрогнуло.

– Элизабет, все в порядке? – спросил Айвен, прерывая ее размышления.

– Да. – Ее голос опустился до шепота. Она откашлялась, растерянно взглянула на Айвена и неубедительно повторила: – Да, все в порядке.

Элизабет прошла мимо потрясенной миссис Брэкен, которая стояла в дверях с неодобрительным видом вместе с двумя другими пожилыми женщинами – каждая с куском материи в руках. Они осуждающе покачали головами, когда она устало прошла мимо. Краска комьями свисала с ее волос, которые разметались по спине, создавая красивые разноцветные пятна.

– Она потеряла рассудок или что? – громко прошептала одна из женщин.

– Нет, как раз наоборот. (Элизабет почувствовала улыбку в голосе миссис Брэкен.) Я бы сказала, что она, похоже, ползала на четвереньках, пытаясь его отыскать.

Другая женщина неодобрительно покачала головой и ушла, бормоча что-то насчет того, что не одна Элизабет спятила.

Элизабет не обратила внимания ни на взгляд Бекки, ни на восклицание Поппи: «Совсем другое дело!» – и, пройдя в кабинет, тихо закрыла за собой дверь.

Она прислонилась к ней спиной и попыталась понять, почему ее так трясет. Что происходит с ней? Какие чудовища пробудились ото сна и шевелятся у нее внутри? Она сделала глубокий вдох через нос и медленно выдохнула, считая про себя до десяти, потом повторила свое любимое упражнение несколько раз, пока ее ослабевшие колени не перестали дрожать.

Все было отлично, если не считать легкого смущения, когда она шла через город, раскрашенная во все цвета радуги. Все было хорошо, пока Айвен что-то не сказал. Что же он сказал? Он сказал… и когда она вспомнила, по ее телу пробежал холодок.

Паб Флэнагана. Она избегает паб Флэнагана, сказал он. А она и не замечала, пока он не обратил на это ее внимание. Почему она так делает? Из-за Сирши? Нет, Сирша пьет в «Горбе верблюда» на холме, дальше по дороге. Она так и стояла, прислонясь к двери, напряженно думая, пока у нее не закружилась голова. Комната вертелась не переставая, и она решила, что лучше пойти домой. Туда, где она могла контролировать, кто входит, а кто выходит, где каждая вещь лежала на своем месте и каждое воспоминание было ясным. Ей был нужен порядок.

– Айвен, где твоя подушка с бобами? – спросила Гортензия, посмотрев на меня со своего выкрашенного в желтый цвет деревянного стула.

– О, она мне надоела, – ответил я. – Теперь я больше всего люблю крутиться.

– Мило. – Она одобрительно кивнула.

– Опал сильно опаздывает, – сказал Томми, вытирая рукой мокрый нос.

Гортензия брезгливо отвернулась, расправила свое красивое желтое платье, скрестила лодыжки и стала покачивать ногами в открытых белых туфельках и в носках с оборочками, напевая ту самую мурлыкающую песенку.

Оливия вязала, сидя в кресле-качалке.

– Она придет, – проскрежетала она.

Джейми-Линн потянулась к центру стола, чтобы взять шоколадную булочку с изюмом и стакан молока. Отхлебнув, она поперхнулась, закашлялась, и молоко пролилось ей на руку. Она его слизнула.