Тахера Мафи - Чаролес [litres]

– Я в порядке, – ответила она холодно.

Затем вспомнила, что сейчас ей выгоднее перестать всех ненавидеть, прочистила горло и с трудом выговорила:

– Я хотела… попросить прощения. Что так сбежала утром. Я не… я отреагировала слишком бурно.

Повисла тишина.

И вдруг…

– Ну что ты, – выпалил Оливер, у которого почему-то запунцовели уши. – Это было… то есть… нелегкий выдался вечерок.

– Точно! – закричала Алиса, улыбаясь от уха до уха. – И мы просто… Знаешь, так здорово, что ты снова с нами!

Лейли смерила ее мрачным взглядом, и Алиса залилась краской.

Мордешор поморщилась и отвела глаза, опять забыв, что ей следует быть добрее к этим странным детям. Сейчас именно она нуждалась в них , и если она не сумеет хотя бы притвориться доброй, то, вероятно, и не сможет убедить их вернуться к трупам.

– Ну да ладно, – продолжил Оливер весело. – Мы как раз собирались в город. Хочешь с нами?

Лейли вскинула брови, изумленная, и вопросительно повернулась к Беньямину. Тот улыбнулся, подтверждая приглашение, но мордешор лишь покачала головой и кивком указала на Алису и Оливера.

– Что они тебе рассказали? – теперь она обращалась только к Беньямину. – Тебе известно, зачем они здесь?

– О да, – ответил мальчик, чьи глаза сверкали от плохого скрытого восторга. – Такая чудна́я парочка, правда? Они сказали, что приехали из Ференвуда. И проделали весь этот путь, только чтобы помочь тебе с омовением мертвых. – Беньямин склонил голову к плечу. – Вообще-то Алиса как раз посвящала меня в ваши вчерашние приключения.

Лейли почувствовала, как ее задеревеневшие плечи расслабляются, а удивление стирает с лица хмурую гримасу. Тем не менее в следующую секунду она посмотрела Алисе прямо в глаза и строго спросила:

– Зачем ты выкладываешь такие вещи незнакомцу?

У Алисы невольно дернулись пальцы. Конечно, она не могла быть уверена, но почему-то подумала, что вопрос с подвохом. Беньямин был одним из самых любопытных незнакомцев, которых она только встречала в своей жизни, и казался вполне надежным. Но мордешор по-прежнему сверлила ее взглядом в ожидании ответа, и Алиса заколебалась.

– Ну, – сказала она наконец, – это же правда.

– Но зачем рисковать безопасностью ради правды?

– Безопасностью? Что ты хо…

– Ты ничего знаешь об этой земле и ее обитателях и понятия не имеешь, чего тебе могут стоить такие откровения! – воскликнула Лели. – А чаролесцы, к твоему сведению, – добавила она угрюмо, – не заслуживают ни капли доверия.

– Почему?

– Лучше тебе об этом не задумываться.

– Прошу прощения, – встрял Беньямин, – но, думаю, я могу говорить за себя сам. И лично я считаю, что вполне заслуживаю доверия.

Лейли сжала кулаки.

– Что ж, увидим, – ответила она. – Не так ли?

Оливер преувеличенно громко хлопнул в ладоши.

– Вот и ладненько! – заявил он жизнерадостно. – Теперь, когда мы со всем разобрались, может, отправимся в город?

– Нет. – Лейли развернулась, чтобы заглянуть ему в лицо. – Ты и твоя бледная подруга обещали мне помочь. И теперь я прошу вашей помощи. Еще сорок мертвецов ждут омовения, и мне необходимо ваше содействие. Как можно скорее.

Оливер моргнул.

У Алисы отвисла челюсть.

Беньямин прислонился к тачке, с величайшим интересом наблюдая за этой сценой.

– Ну? – поторопила их Лейли с раздражением. – В чем проблема?

К Алисе первой вернулся дар речи.

– У тебя… у тебя еще сорок мертвецов? Сорок тел, которые нужно омыть?

У Лейли встал ком в горле. На самом деле она не ожидала, что они откажутся.

– И их все нужно омыть сегодня? – полным ужаса шепотом добавил Оливер. – Все сорок?

Лейли почти услышала, как с хрустом переламывается что-то у нее внутри.

– Забудьте, – быстро сказала она, отступая на шаг. – Неважно. Я сама справлюсь. Просто… просто вы предложили… И я подумала… подумала, что… Неважно. Мне лучше вернуться к работе. До свидания.

Она уже разворачивалась, когда Оливер перехватил ее руку.

– Пожалуйста, – сказал он настойчиво, – не пойми нас неправильно. Мы будем счастливы помочь. Но можно мы сделаем хоть маленький перерыв, прежде чем возьмемся за дело?

– Перерыв? – недоуменно моргнула Лейли.

– Ага, – ответил Оливер и безуспешно попытался спрятать улыбку. – Ну, знаешь, пообедаем. Или примем ванну. Или раздобудем свежую одежду…

– Я не делаю перерывов.

– Да боже мой, – сказал Беньямин и рассмеялся, косясь на Лейли уголком глаза. – Надо же когда-то начинать. Почему не сегодня? Вечером Ялда, в городе будет потрясающе.

Ялда.

Лейли чуть не забыла.

– Предлагаю отвести наших новых друзей в центр и немного повеселиться, – продолжил Беньямин.

– Звучит просто отлично! – воскликнула Алиса. – Я бы так…

– Нет, – ответила Лейли с расширенными глазами. – Нет, я не могу. Мне нужно сейчас же возвращаться к работе…

– А это точно не может подождать несколько часов? – поинтересовался Оливер.

Лейли растерялась.

– Нет, – ответила она, но в ее голос впервые закрались нотки сомнения. Несколько часов? Может ли она отдохнуть несколько часов ? Боги, она так устала.

– У меня есть идея, – сказал Беньямин. – Если ты поедешь с нами в город – и немножко повеселишься, – я потом лично провожу вас до дома и помогу с омовением мертвецов. У тебя будет целых три помощника. – Он улыбнулся. – Как тебе такой вариант?

Лейли заколебалась. Усталый, битый жизнью мордешор боролся с тринадцатилетней девочкой, которая до сих пор жила в ее сердце. Ей отчаянно хотелось стать нормальной – завести друзей, с которыми можно пойти на местный праздник, – но она не могла освободиться от работы, на которую была обречена.

Пока – обречена.

В итоге перспектива заполучить третьего помощника перевесила, и Лейли неохотно кивнула.

– Отлично, просто отлично! – И Оливер в восторге сжал плечо девочки (та немедленно скинула его руку). – Потому что ты, как я вижу, вдоволь понежилась в ванне и успела переодеться, а мы, – он указал на себя и Алису, – почти заросли лопухами. И если вскоре это не исправим, я сброшу одежду прямо здесь и сейчас, и тогда, клянусь Ферен, вы все пожалеете.

Алиса рассмеялась и с готовностью закивала, Беньямин заулыбался так, будто она рассыпа́ла звезды, Оливер стянул с ноги грязный носок и замахал им над головой, а Лейли – Лейли неожиданно так развеселилась от этой картины, что ей лишь самую чуточку пришлось притворяться доброй. Она много лет не разговаривала с такой кучей людей одновременно и едва могла поверить, что до сих пор не разучилась это делать. Ее руки разлагались, зрение затягивало серой пеленой, волосы потеряли весь блеск, а кости изогнулись в совершенно ненадлежащих местах, – и все же она давно не чувствовала себя такой живой.